Георгий Свиридов - Тайна Черной горы

Дед Мокей с крыльца, с высоты своего положения, видел все. Девки и бабы, доселя рвавшие на куски материю, вырывая ее друг у дружки, но попритихшие у ворот Чухониных, напряженно ждали, как физкультурники на старте, того желанного момента, когда им можно будет ринуться дальше на свою законную добычу. Но какая-то из девах не утерпела и качнулась вперед, а за ней, как по сигналу, кинулись остальные. Схватились цепко за новый материал и, желая скорее отхватить себе кусок, как-то вышло так, что они дернули его разом, дернули в одну и ту же сторону, вырывая «фасон» из-под ног Хлыбина.

– Я вас счас, вертихвостки мокрощелые! – дед Мокей ругнулся и погрозил кулаком.

Громкий голос Мокея Чухонина как бы пробудил всех от онемения. Яростно залаял пес, молчавший до сих пор. Компания кинулась к воротам, чтобы наказать виновных. Но Семен Хлыбин, вскочив на ноги, быстро пришел в себя. Он понимал, в какое смешное положение попал и, внутренне матерясь на баб, спешил найти достойный выход. Иначе потом засмеют, и через года будут вспоминать такое. И нашел-таки! Крикнул зычно и властно, вдохновляя всю свою компанию:

– Зови баб! Зови всех сюды! Зови!

Подвыпившие мужики, обрадовавшись, с хохотом и острыми шутками стали ловить, хватать увертывающихся и недоумевающих девок и молодух и тащить во двор. Те опасливо жались в кучку, недоверчиво и с нескрываемым интересом поглядывая на Семена Матвеевича Хлыбина, затеявшего старательский «фасон».

– Сколь надо на сарафан? – спросил Семен деда Мокея, развивая свою «задумку».

– Дык хто его знат! – ответил Мокей, почесывая пятерней бороду. – У бабы надоть спросить.

– Три метру хват! – сказал, похохатывая, один из старателей. – Ежели не толста низом, на сарафан хват!

– А ну дай-ко ту жердину! – повелел Семен, показывая на палку, похожую на оглоблю, продетую сквозь тюк материи.

Ему подали. Он повертел ее в руках, поставил рядом, как бы измеряя самого себя. Жердина была значительно выше его. И сказал:

– Пойдет заместо метра!

Все насторожились, догадываясь о том, куда клонит «хозяин». Особенно девахи и молодухи. И в ожидании заулыбались. А Семен Хлыбин, отступив в сторону с дорожки, поднял за край материю и рывком разорвал ее. Потом на глазах у всех отмерил своей жердиной три «метра» материала и оторвал кусок. Подмигнул своим старателям, поправил пальцем усы, сказал:

– Ну-ко, хто первая!

Девки и молодухи нерешительно топтались, подталкивая друг друга. Они верили и не верили в то, что материю он даст вот так, задарма. Может, думал как-то отмстить им за то позорное беспокойство, какое они ему причинили. Всякое может быть.

– Тады вот что, женщины-красавицы! – решил Семен, понимая, что надо скорее заканчивать «концерт». – В первую очередь, как и положено, отмерим на сарафаны всей женской родне, а потом и всем остальным.

И с этими словами он вручил «метр» ближе всех стоящему к нему мужичку из его компании, весело повелевая:

– Меряй! – и добавил, грозя пальцем. – Но не щупай!

Все весело загоготали. А Семен, довольный исходом, поднялся на крыльцо к деду Мокею. Вслед за ними в дом потянулись и остальные, шумно обсуждая забавный «фокус-мокус». Понесли и ящики с бутылками.

В просторной горнице сразу стало тесно. Сидевшие за длинным столом жались друг к дружке, уступая места новым гостям. Накрыли еще один стол, принесли еще стулья и лавку, стаканы и тарелки. А Семен Хлыбин, стараясь не упускать из своих рук «верховного командования», чинно поздоровался с Терентием, поздравив его с успешной службой, уселся рядом с ним и стал распоряжаться. Перво-наперво он повелел, чтобы роздали присутствующим по бутылке шампанского.

– Убрать самогон, он нутро портит, – голос у него был командирский. – Будем чествовать Терентия по-военному! Дружным залпом изо всех стволов! Слушай мою команду! Пробок не срывать, а наперво открутить проволоку! И пальцем придерживай пробку, чтоб не повыскочила!

Когда мужики, весело гогоча, выполнили его команду и держали пальцами пружинящие пробки, а женщины затыкали себе уши, Семен выдержал паузу и крикнул:

– Огонь! Пли!

Залп получился не очень дружный, но шумный, и пробки, стукнувшись о потолочные плахи, летели обратно на стол, на головы, поднимая веселую суетню. Пили пенистое шампанское за Терентия, за весь род Чухониных, пили потом золотистый коньяк, завезенный на Дальний Восток из далекого Кавказа, потом пили коньяк с шампанским вместе, смешивая напитки в стаканах. Праздничное застолье приобрело новую окраску и оживленность. Шампанское и коньяк после самогона шибанули в головы, дурманя и туманя мозги.

– Об чем, мужики, разговор у вас? – Семен Хлыбин, несмотря на выпитые стаканы, держался удивительно трезво.

– Дык мы опять про Мяочан… Геологи тама обустроиваютца. Кситрит какой-то нашли…

– Не кситрит, а касситерит, – поправил Семен, поднаторевший в поисках золотишка. – Касситерит!

– Ценный какой камень? – спросил Терентий.

– Вовсе не камень, а руда. Самая что ни есть руда для металла.

– Железа, што ль? – уточнил дед Мокей.

– Не, бери пониже, – Семен Хлыбин хитро улыбнулся в усы. Он-то знал, что касситерит относится к редким минералам, что его, как и намытое золотишко, принимают в тех же специальных магазинах и выдают за него такие же чеки, как их называют, «боны», за которые можно купить то, чего нету в обыкновенных сельмагах. Но здесь, за столом, ему не хотелось особенно распространяться и ставить никому не ведомый пока касситерит вровень с признанным по ценности золотишком.

– Медь, што ли? – допытывался дед Мокей.

– Не, руда для самого обыкновенного олова. Ну, того самого олова, каким паяют и кастрюли бабам лудят, особенно ежели они насквозь медные. Ну и пуговки для мундиров отливают, вилки-ножи делают. А вы-то думали, что ценный какой? Фу! Темнота тут у вас непросветная…

Терентий как-то сразу потерял интерес к Мяочану. Тож нашли что искать! Кругом в тайге, в распадках да по долинам в речонках старатели моют золотишко, какому цена наивысшая среди всего прочего ценного металла. И, как бы вторя его мыслям, Семен Хлыбин веско утверждал, держа в руках наполненный стакан:

– Золото всему голова! Все богатство в нем! Так было, так и будет! Нету его дороже! Хоть всю землю переройте, не найдете.

Мужики согласно кивали и поднимали бокалы, пили за золото, за старателей, людей фарта и удачи, за счастливый сезон и за хорошее будущее. И хмельными голосами опять вели разговор о молодом начальнике геологов, что работы там, в Мяочане, край непочатый, а на олове шибко не разживешься.

– Начальника ихнего знаю. Вот как с вами сидел с ним, угощал. Казаковский фамилия. Инженер – во! – Семен вытягивал вверх большой, прокуренный и оттого желтый, как огарок свечи, палец. – Сманю его к себе в артель. Нам такой позарез нужен, чтоб по всем механизмам и моторам!