book

большой

ОТЕЛЬ СЕНТ-РЕДЖИС [94] Гостиница в Нью-Йорке.

нью-йорк

где Пятая Авеню Самая Сногсшибательная

на задней обложке меню, убийственно размахиваемого диковатым дремучевыглядящим детиной с ощутимо заклиненным взглядом, который (заслышав мою commande [95] Заказ (франц.). ), боязливо указывает сквозь свой Затвор на «petite cheval [96] Лошадка (франц.). ». Дома местные, намекает он, все «tout neuf [97] Совершенно новые (франц.). ». (Швейцарец. Едет в Москву с какой-то целью, мне непонятной; его встретят-куда бы он ни ездил, его везде встречают). Гордо тычет в нечто вроде значка на лацкане своего пиджака: могу разглядеть 3 луча. Из верхнего правого внутреннего кармана достает экземпляр побольше: замечаю 3 молние-вспышки, исходящие из 3 фаллических выпуклостей с надписью «динамо-магнето-стартер». Ниже напечатано какое-то таинственное слово. Блеснул каким-то блокнотом — с тем же напечатанным словом; и засунул руку в верхний левый карман: вынул какой-то электрод, с тем же самом словом. Показывает на лацкан; слово написано на этом самом нечто вроде. Я ничего не соображаю-«pourquoi?» «Instructeur» [98] Почему? Инструктор (франц.). . Слегка выше этого нечто вроде, алая божья коровка. Прибываем в N [99] Т.е. станция Негорелое на границе Польши и Белоруссии. См. выше. , говорит он, в 4.30 и никто не получит назад свой паспорт и всех выгонят из поезда и заставят раздеться; и «Вы курите кэмел». Добавив с сожалением, что вся земля вокруг нас (вся от Varsovie [100] Варшава (франц.). и дальше) раньше была русской (пока я гляжу на разруху передвижных лесопилок)

само пересечение границыграниц случилось столь быстро и столь незаметно если не сказать мягко что я не понимал что произошло пока передо мной не промелькнули выпрыгивающие польские униформы, пара краснофлагов на недостроенном здании, и человек в полувыкопанной канаве смотрящий на свой забинтованный указательный палец

склонившийся, тактичный оркестратор траура заглядывает сквозь Затвор, при спускающемся мне. Почти ребенок (носильщики эти почти дети) кивает мне. Входим в амбароподобную постройку: типа ИМКА [101] YMCA (ИМКА; от англ. Young Men’s Christian Association — Юношеская христианская ассоциация) — молодежная волонтерская организация, основанная в Лондоне в 1844 г. , набитую битком хромым зловонием и нескончаемостью; на одной боковой стене beaucoup [102] Много (франц.). полотна обрамляет цветной портрет Ленина. Рядом со мной, у судной стойки, мой швейцарец. Я помогаю ему закрыть большие яркие саквояжи: Внутри них — как минимум дюжина одеял, какая-то еда, куча загадочных приспособлений — и почти над всем — разбитое зеркало. Он, исчезаючи, переводит пару русско-немецких фраз. Что это? спрашивают меня лениво. Журналы, отвечаю я правдиво. Их проверят политцензоры бормочет допрашивающий меня школьник-переросток. Время зевает. Журналы вяло просматриваются невозмутимым кругловатым безбритым парнем; небрежно передаются школьнику-переростку, лениво который сует их мне. Ваш паспорт! Вот (с, там где «Виза», тщательно вырисованными забытыми стереть их русские слова «уборная» и «сукинсын»). Это что? Пишущая машинка. (Кто-то делает отметку о существовании машинки). Время вздыхает. Что у Вас здесь? Кофе. И т.д., ад инфин. [103] Ad. infin. — до бесконечности (лат.). , время идет спать. В конце концов кто-то невзначай заговаривает про деньги. Много тыкают. Прохожу под санта-клаусно-красными [104] Санта-Клаус — излюбленный персонаж произведений Э. Э. Каммингса, в частности пьесы «Санта-Клаус: Моралите» (Santa Claus: A Morality; 1946). Здесь, в «ЭЙМИ», ассоциируется с образом Карла Маркса. знаменами, чтобы обследовать микроскопическую щель в нововымощенной стене; за щелью качается чье-то кричащее время от времени лицо: французский, немецкий и польский недостаток пропадает, возникает какой-то шмоток бумаги и нечто грязно-продолговатое с парой каких-то таинственных дисков (а теперь Маркс одари меня, чтобы писанина сделалась квитанцией и чтобы квитанция стала тем, касательно чего мне преподали урок мои парижско-американские просоветские знакомые — Ужасы непопадания, или утраты, Заявление о таком-то кол-ве капитала, ввозимом при себе — лучше спрашивай). Спрашиваю, даже по-русски, и по-доброму человечек успокаивает, махая как в замедленной съемке. Нужно ли предъявлять дорожные абчеки? Угрожаю. — Нетнетнетнетнет оцепенело отвечает он. И ничего, даже и, не происходит. Но бросаю взгляд на то что появляется вместе с бумажкой: какие потертые-почти поблекшие… какие потертые, будто уснувшие, безденежные деньги! Неужели эти коврикоподобные продолговатости принимают себя всерьез? В этом диске из мишуры — молот и серп, удовлетворенно обнимающиеся. Почти ребенок подталкивает меня; я явно должен идти, но он не дает багаж. «Par ici?» [105] Сюда? (франц.). шепчу на внезапно неисчезающего швейцарца. Идите куда-нибудь и делайте что-нибудь мой взбудораженный со-страдалец жалуется на нескольких языках одновременно. Что-нибудь? — ох, билет, отсюда в Москву: иду и делаю: но какой же безбилетный этот билет! И тут, во дреме шествуя, после всей чепухи, сквозь ворота

неумолимо порхнула волшебная палочка; и как по волшебству мир вдруг начал разлагаться: где есмь я?

в мире Былья [106] In a world of Was — автор использует субстантивированную прошедшую форму глагола «быть», тем самым подчеркивая ненастоящесть, неактуальность и заброшенность в прошлом Страны Советов. Wasmen — «быльевщики» — обитатели мира Былья. Страна Былья противопоставляется Западному миру Бытия (world of to be, world of is). — всюду хлам; везде грязь и потрескавшиеся ногти — охраняет 1 беспомощно симпатичный невероятно безукоризненно выглядящий солдат. Смотри-ка! Утлый поездок, века до н.э. Крошечный красноносый добродушный античный быльевщик, проглоченный прикидом из заплаток, кивает почти весело когда я осторожно взбираюсь в вагон. Мой чемодан рюкзак пишущая машинка постепенно загружаются (один за другим) в высокую нишу; оставляя это грандиозное бесчадие купе намного больше чем просто пустым (целующиеся серп и молот тонут в ладони грузчика, почти ребенок исчезает). Мое кружащееся я ищет Свежего Воздуха. Радушно (пожимая плечами, мол, «неприлично будет если возьму») античный быльевщик отказывается от сигареты. Дико приветствует меня мой швейцарец — жестикулируя — «train international!» [107] Международный поезд (франц.). (абсолютно экстатично; вполне забыл про свое зеркало). Что ж, у меня тоже есть за что быть благодарным: все мои подарки прошли, даже парфюм (после взвешивания) и кофе (после пролития) — и о да, цензура очевидно одобряет эротику… Понимаю, что трепетатель теперь множественный; что рыцаря загадочного слова встретили. И далее замечаю (или кажется, что замечаю) отнюдь не мистическую связь между этой множественностью и Сэром Божьей Коровкой с его дивно удвоенным восторгом… Скажите же, о скажите же: где мы? Кто живет? Кто умер? Тут есть время или место или оба, чтобы, скажем, выпить? — Да? В восторженных тонах повелитель разбитого зеркала допускает, что есть оба, что он и его благородный «camarade» [108] Товарищ (франц.). как раз в питейном направлении и что я могу присоединиться (ежели склонен к этому) к их глубоко почтеннейшему — (exeunt [109] Уходят (лат.). швейцарец и швейцаровстречный; первый приводимый, второй приводящий в движение: а случаем не злой ли взгляд это бросил мне товарищ?) Осторожно… снова входят швейцаровстречный и швейцарец; первый приводящий в действие бутылку, второй приводимый в действие бутылкой — Тут Все Такие Молодые у Нас! наш орудиеноша произносит бешено. А что насчет паспортов? беспитейно интересуюсь я. Он спрашивает у благородного товарища; который утверждает (на блестящем русско-немецком), что все паспорта будут проверяться в поезде — деликатно, на полусогнутом français [110] Французский (франц.). , приношу свою вечную благодарность…