book

«наша маленькая вселенная направляется туда».

«К социализму?»

«Да; но я думаю, он придет в Америку в виде ряда более-менее постепенных изменений».

«Это бы понравилось Эзре, сыну Гомера [301] Т.е. Эзре Паунду. Его отца звали Гомер (Homer), к тому же Каммингс намекает на гомеровский масштаб личности своего друга. . Или любому человеку с корнями. Но это бы не понравилось всем сорванным с корней и беспочвенным нелюдям и “радикалам”»

«революцию», сказал Ассириянин, «нельзя заказать как блюдо из бобов. Кое-кто очень точно отметил», мягко, «надо сначала чтобы было много бедных людей» (революция?

Мы, чей характер имеет Есть, только для кого наши смерти суть рождения — по-варварски создатели под покорным временем (и путешественники за пределы покоряемого пространства) которые не заключенные и не заключающие, у кого нет недостатка в чуде — возможно, мы замышляем сновидения и невозможно свободу: открывая и агонию первой радости у разума — неумолимые мы, страшно навек-жалеющие гениталии духа

продолжай не быть, арифметика нежелания! сгинь, соизмерь со своим несуществованием наши существования! Неиграйте, крайне О тривиальнейшие марионетки, неиграйте — столь торжественно — эту безыгровую игру, чье несведущее начало четко предопределяет свой сведущий конец, или которая может просто быть по отношению к жизни, как уравнение по отношению к улыбке… продолжай не быть, умри, неиграй: как ты всюду и везде сгинешь! Не здесь и не там, не тогда и не тут сгинут; не «религия» и не «наука» сгинут, но что несны будут отрицать, чувство достигнет конца своего начала (всегда они узнают повсюду знание, которое есть смерть)… все что знает, должно умереть.

и жить — любители Быть! глаза мира, расслабьтесь; откройтесь и ощутите, отдайтесь только дарящим стенам этого единственного дома — только чьи потолки и чьи полы обрамляют полную совершенную судьбу несовершенства Я: судьбу непереводимую, судьбу, из которой все увещевания составляют нелепные пародии — дышите в этом доме, создатели Есть, не надежда и не отчаяние, а безвременное глубинное непространство, единственное стихотворение, которое образует бессознательное: неизмеримо этот дом только и будет жить! Только эти стены не увянут; только не утонут с землетрясением, с волной. «Революции» повсюду должны сгинуть, а не эти стены: только эти стены и есть Революция)

Пт, 29 мая

<���…>

Я

— еду

, уезжаю

уезжаю из

я уезжаю из

уезжаю из не-

мира [302] Каммингс готовится к отъезду из Москвы.

<���…>

Сб, 30 мая

<���…>

лицолицолицолицо [303] Сцена в Мавзолее Ленина. В книге «я: шесть антилекций» (1953) Каммингс так комментирует этот пассаж: «Поскольку большинство моих слушателей никогда не посещали рай Карла Маркса и никогда не сталкивались с чрезвычайно непопулярной книгой под названием “ЭЙМИ” (которая, между прочим, написана в своеобразном стиле), я позволю себе описать простыми словами, что происходит в следующие пятнадцать минут. В субботу, тридцатого мая, тысяча девятьсот тридцать первого года, в заброшенном городе Москве я наблюдаю будто бы бесконечную очередь из невообразимо диковатых фигур (каждый из которых — tovarich (товарищ); так называемый гражданин недочеловеческого сверхгосударства СССР), незаметно передвигающихся в сторону усыпальницы их человеческого бога Ленина и исчезающих в нем; бальзамированное тело его лежит где-то там внутри и внизу. Я подхожу к стражу незакона, маячащему возле входа в усыпальницу; и — набираясь лживости — говорю ему, что я американский журналист: после чего он приветственно проталкивает меня в самое начало очереди. По мере неподвижного продвижения очереди я вхожу в усыпальницу; спускаюсь; разглядываю Ленина, человеческого бога; поднимаюсь и затем — вдохнув снова свежего воздуха — удивляюсь: не тому, что я увидел, а тому, скорее, что не увидел». Впоследствии Каммингс записал на пленку запись собственного чтения этого фрагмента. См.: е.е. cummings Reads His Poetry — The 1954 Caedmon Recordings.

рука-

плавник-

клешня

нога-

копыто

(tovarich)

‘и к числу бесчисленности (не

— улыбаясь)

с грязи грязью грязные грязнее с других грязью с грязью самих себя грязнейшие ждутстоят грязно без улыбок шаркаютшевелят грязные стопостанавливаются

Безулыбчиво.

Кто-то из ниоткуда (лица ничейные) другие из откуда-то (нечтоформенные руки) эти знали незнание (громаднейшие ноги и верящие) те были бездружные (согбенные в своих смертокожах) все —

бесчисленно

— другдруговато

лицолицолицолицо

лицолицолицо

лицолицо

Лицо

: все (из кого-которых движутся-не-движутся бесчисленно) Туда

к

Гробнице

Склепу

Усыпальнице

Могиле. [304] Графическое расположение строк в данном фрагменте отображает структуру сжато-пирамидальной конструкции Ленинского мавзолея, а длинные строки — очереди людей, ожидающих входа в мавзолей.

Той самой могиле.

К той самой (могиле.

Все туда, к могиле) его самого ее самой (все к могиле

самих себя) все к могиле Себя.

Движутся (с грязи грязью грязной) недвигаясь движутся не (которые из ниоткуда) двигаясь движутся недвигаясь (другдруговато)

: лицо

Наше-не-их

лицолицо;

Наше-не-ее

, лицолицолицо

Наше-не-его

— туда, к

Владимиру нашей жизни! Ульянову нашей милости!

Ленину нашей надежде!

все —

(рука-

плавник-

клешня

нога-

копыто

tovarich)

‘и к числу бесчисленности; не

-улыбаясь

все туда, к Не- движутнедвижутся, все к Нашему остановкастоп; все ко Всем шевелятшаркают: все к Туда стоятждут. Нетовато.

Темные человеческие Все искривленные (к Не-) туда и — лицолицолицолицо — мимо Тысячи и одной ночи и исчезая… бесчисленность; или существует ли может какое невидимое, конечное, лицо; движутнедвижно которое после нескольких веков вечных станет (цыц!) считать Ленина своим создателем?

«pahzhahloostah» — голос? принадлежит товарищу К. Сказал стражнику-вышибале. Около шаркаяшевелящегося конца безначальностей, перед Гробницей Гробниц, стоя-нестоя.

(Голос? продолжает) Я, американский корреспондент…

(стражник-вышибала усталый: на всего и надо всем малейшим мной глядя все на 1 страшный момент — приветствует! И очень мягко подталкивает) пусть с небес пойдет снег из дельфинов — ничто не запутает нас теперь! (к безулыбчиво входящему началу бесконечности:

— между этими 2-мя истощенными нечтами: некто бородатый, и некто просто

небритый) теперь которые безэмоционально перемещаются. Покорно и тут мы образуем онемевший сэндвич из меня. И тут который, движется

3 товарища движутся; товарищ передо мной (товарищ я) товарищ за мной… не-… и движутся…. и не-…. и постоянно (за товарищем за мной) онемелая бес-чис-лен-ность