Андрей Расторгуев - Атака мертвецов

– Командуй, Михал Яковлевич, – заметив колебания Кульнева, подбодрил Самгрилов. – Ты первый взводный, тебе сам бог велел…

Густые немецкие цепи все ближе. Идут в несколько линий. Два-три батальона, не меньше.

– Да их там дивизия цельная! – кто-то с лихвой от солдатских щедрот набавил германцам число.

– А у нас пулеметы-то хоть есть? – встревожился Костычев, деловито, между делом, без всякой команды прилаживая винтовку на бруствере и выкладывая патроны.

То же самое делали остальные. Их ли решительный вид подействовал, или та безысходность, что прочно засела в устремленных на Кульнева глазах других унтер-офицеров, но, в конце концов, он прокричал:

– Тринадцатая рота, приготовьсь! Слушай мою команду!

«До первой цепи с тыщу шагов будет», – прикинул расстояние Михаил, продолжая командовать:

– Десять! – указал направление огня, чтобы видеть результаты пристрелки. После паузы совершенно спокойным, твердым голосом произнес громко: – Полурота… пли!

Короткий, выдержанный залп.

В бинокль, позаимствованный у раненого прапорщика, Кульнев тщетно высматривал следы выстрелов. Ни падающего тела, ни рикошета – ровным счетом ничего. Словно пальнули в белый свет.

Немцы подобрались ближе. Отчетливо видны их темные шинели. Второочередная пехота? Бог с ними, размышлять некогда.

Грянул второй залп, теперь с установкой прицела «восемь». Во вражеском строю свалилось несколько человек. Наконец-то! Еще пара залпов для пущей верности, а там…

– Постоянный. Редко. Начинай!

Солдаты, пользуясь тем, что сидят в укрытиях, стреляли с увлечением, даже с азартом. Огонь получился прицельный и плотный.

«Эх, нашу бы артиллерию сюда…» – сокрушался Михаил, надеясь, что вот-вот услышит над головой приятный визг своих снарядов. Но русские орудия молчали, заставляя унтер-офицера недоумевать. Так не должно быть. Нельзя, чтобы артиллеристы не держали связь с пехотой. Где их наблюдатели, когда должны быть здесь, в окопах? Какая прекрасная цель осталась необстрелянной! Отправлять на батарею посыльного было поздно, да и где она встала на позицию, Кульнев не знал.

«Придется-таки отбиваться самим. Тем, что имеем».

Да чего, собственно, об артиллерии говорить, когда и пулеметов-то по-настоящему нет. Имей они хоть что-нибудь из этого арсенала, картина боя выглядела бы совсем иначе.

Справа подошла 12-я рота, стоявшая в прикрытии артиллерии. Солдаты с ходу вливались в цепь, тут же открывая редкий ружейный огонь. Похоже, их только что сменили с позиций. Вот кому известно, где орудия стоят. К тому же и ротный офицер там есть, подпоручик Чоглоков. Пусть командование принимает. Лишь бы живой был…

Михаил почувствовал, как отлегло от сердца, когда заметил Чоглокова, пробирающегося по ходу сообщения. За ним, пригибаясь, шел другой офицер, тоже подпоручик. Молодой парнишка лет двадцати, с простым лицом и редкими, только-только пробивающимися усиками. Кульнев как-то видел его в полку. Кажись, топограф.

– Кто командует ротой? – крикнул Чоглоков, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ближайший солдат кивнул в сторону Кульнева. Немцы к тому времени залегли под огнем, не дойдя шагов пятьсот до русских позиций, и принялись окапываться. Можно и дух перевести.

Скатившись в траншею, Михаил направился к офицерам. Подойдя, доложил:

– Командир первого взвода 13-й роты унтер-офицер Кульнев. Вступил в командование ротой ввиду выбытия из строя ротного командира и отсутствия младших офицеров.

– Молодец, Кульнев! – Подпоручик похлопал его по плечу. – Удержал порядок в роте и оборону организовал крепкую. Вот, привел тебе нового командира вместо прапорщика Радке. Знакомься. Подпоручик Котлинский из корпуса военных топографов.

Отдав честь, Михаил с удивлением увидел, как молоденький офицер по-простому протянул руку, представившись совсем уж незамысловато:

– Владимир…

Машинально пожал крепкую, вовсе не барскую ладонь. И тут их накрыло.

Пронзительное «иии-уу» резко прервалось ударом о землю. Сильно тряхнуло. Раздался оглушительный грохот…

Хлестнул тугой, горячий воздух. Кульнев сам не заметил, как распластался на дне траншеи. На него навалилось еще несколько человек.

– Извините, братцы, – услышал откуда-то сверху приглушенный голос нового ротного.

Снова разрыв, за ним другой, и пошло-поехало. Снаряды падали так часто, что земля не переставала дрожать, а взрывы слились в сплошной, продолжительный гул.

– Ничего, ваше благородие, лежите-лежите, – прокричали уже чуть ближе. Кажется, это Верхов. – Нам так спокойнее будет. Осколки, глядишь, не достанут.

Говорит и смехом давится. Что-то слишком развеселился. Нервное, похоже.

– Тебе, Андрейка, с твоей фамилией только сверху и лежать, – почти в самое ухо пробасил ефрейтор Самгрилов.

– Так я б и лежал, задницы вам прикрываючи, если бы их благородие надо мной не смилостивился…

Очередной снаряд разорвался слишком близко. Посыпалась земля. Кульнев почувствовал, как ее комья бьют по вытянутым рукам.

– Иди-ка ты, растудыть твою через коромысло! – ругнулся Кузьма. – Точно бьет, погань. Пехоту свою, гад, поддерживает.

За «чемоданами» захлопали шрапнели. Легче не стало. Огонь все так же подавлял, зато хоть почва под ногами перестала дрожать. В окопах начали шевелиться, приподнимаясь и стряхивая землю. Садились, прижавшись к стене окопа, и, затаив дыхание, ждали конца обстрела. Время от времени кто-нибудь высовывал голову, чтобы не пропустить неприятельскую атаку.

– Где у него наблюдательный пункт, хотелось бы знать. – Верхов, кажется, пришел в себя, перестав идиотски хихикать. – Впереди все ровнехонько, что твой стол… Если только слева, в полуверсте от нас. Бугор там…

– Не смеши, – встрял Михаил. – С той кочки ни рожна не увидишь. А германцы палят настолько точно, будто их наблюдатель с нами в окопе сидит.

– Наша бы артилерия, иди-ка ты, нам так подсобляла. А то все молчком да молчком…

Неожиданно кто-то крикнул:

– Немцы поднялись!

Все вскочили, словно ужаленные, похватали винтовки. Подпоручик прильнул к биноклю. А солдатам что? Они германцев и без биноклей хорошо различают. Затрещали частые выстрелы, несмотря на не перестающие рваться шрапнели. Казалось, что солдатам совершенно наплевать на опасность.

– Отставить! – заорал вдруг новый ротный. – Они отходят… Все вниз! В укрытие!

Оказалось, немцы бежали обратно, к своим окопам. Кульнев быстро сообразил, что нужно помочь командиру. Неплохой, в общем-то, парень этот подпоручик. Видно, что не трус. Головы не теряет. Вон как сноровисто сдергивает солдат с бруствера. В расположении 12-й роты слышен зычный голос Чоглокова, тоже пытавшегося вразумить своих подчиненных.