Лоуренс Норфолк - Пир Джона Сатурналла

— Всем встать смирно! — громко скомандовал мистер Фэншоу домашней челяди. — Для приветствия графа Форэма. И Артуа!

Скрежеща колесами, странный экипаж Кэллоков остановился. Еле переводящий дух лакей, забрызганный грязью, занял место у дверцы.

— Граф… — объявил он, судорожно хватая ртом воздух. — И леди… Форэм… И Артуа…

Дверца открылась, и из рыдвана вылез дюжий прыщеватый мужчина в темно-коричневом дорожном плаще. Свирепо взглянув на кучера, он протянул руку кому-то в экипаже, и оттуда выступила высокая женщина в изящной широкополой шляпе, наполовину скрывавшей бледное напудренное лицо. Леди Каролина приветственно подняла вялую руку в перчатке, а сэр Гектор и сэр Уильям церемонно раскланялись.

— Одиннадцать лет, кузен Уильям!

— Истинно так, кузен Гектор.

Но Лукреция не сводила глаз с отрока, следовавшего за графом и леди Форэм. Пирс Кэллок выглядел двумя-тремя годами старше ее и был скорее долговязым, нежели высоким. Он медленно поднимался по ступеням, одетый в малиновый камзол, явно ему тесноватый, и такого же цвета бриджи. Узкое лицо с высоким лбом обрамляли жидкие белесые пряди.

— Подойди, сын! — велел граф. — Отрекомендуйся.

— Лорд Пирс Кэллок. — Рот у мальчика слегка подергивался. — К вашим услугам.

— Леди Лукреция Фримантл, — ответила Лукреция.

Длинная бледная физиономия юного Кэллока отдаленно смахивала на белую редиску. Но когда он низко поклонился и предложил ей руку, Лукреция прогнала прочь неуместную мысль.

Днем граф общался с сэром Уильямом и мистером Паунси за закрытыми дверями. Леди Форэм оставалась в своей комнате. Их сын проводил время с учителем, которого Лукреция, выглянув из окна, поначалу приняла за одного из лакеев. Наставник исполнял свои обязанности в ходе прогулки по лужайкам, читая вслух из черного томика. Во время ужина в летней гостиной Пирс Кэллок сидел прямо напротив нее и хранил угрюмое молчание, наводившее на мысль о рыцарях, теряющих дар речи при виде своих прекрасных дам. Кэллоки были почти такими же бедными, как пастухи, знала Лукреция, хотя и состояли в дальнем родстве с ее отцом. Затяжные паузы за столом нарушались лишь строгими замечаниями сэра Гектора: «Сядь прямо, сын!» или «Не вытирай рот рукавом!» Девочка бросала на Пирса сочувственные взгляды, отчего у него подергивался рот.

Письмо матери она засунула обратно в книгу и постаралась выбросить из головы всякие мысли о нем. Пирс поведет ее к пиршественному столу, тогда и развяжется его робкий язык. Лежа в постели ночью, Лукреция плотно заворачивалась в простыни и воображала, будто на ней наряд из ягнячьей шерсти и украшенный миртовой листвой плащ. Обхватывала руками талию и представляла мягкий пояс из плюща.

В вечер торжественного ужина отец Лукреции взял руку леди Каролины и молча прошествовал с ней между рядами слуг к столу на возвышении. Гектор Кэллок за неимением других дам проследовал за ними вместе с миссис Поул. Пирс Кэллок протянул руку девочке:

— Леди Лукреция.

Пальцы у него были холодные. Это потому, что в Большом зале свежо, подумала она. Слуги почтительно замерли под высокими сводами, а Джемма, стоявшая между Мэг и Джинни, широко улыбалась, пока Пирс вел Лукрецию к ее месту. На столе теснились незнакомые серебряные тарелки и чаши, плотные матерчатые салфетки, богато украшенные часы и солонка в виде корабля с надутыми парусами. На дальней стене висел фамильный гобелен Фримантлов, извлеченный из пыльного чулана. Подведя Лукрецию к предназначенному для нее стулу, Пирс Кэллок без единого слова отпустил ее руку. Все еще робеет в столь роскошном окружении, решила девочка. Как робел бы пастух, сошедший с гор. Усевшись, мальчик окунул руки в чашу для омовения и вытер их о бархатные бриджи.

Он неискушен в светских тонкостях, размышляла Лукреция. Учтивым манерам он обучался на лоне природы. Когда отец Япп встал, чтобы прочитать благодарственную молитву, Пирс принялся жевать язык. Леди Каролина, сидевшая напротив, слабо улыбнулась. Она впала в немилость при дворе, говорила Джемма. Один из лакеев сэра Гектора сообщил об этом одной из прачек. Водянисто-голубые глаза женщины рассеянно скользнули по лицам сидящих за столом.

Слуги внизу тихонько переговаривались между собой. В арочном проеме, расположенном в другом конце залы, между питейной кладовой и буфетной, появился мистер Квиллер, за ним следовали четверо подавальщиков, сгибающихся под тяжестью огромного серебряного чана. От дымящегося сосуда поднимался дурманный аромат вина. Слуги наполняли и разносили кубки. Сэр Гектор провозгласил тост за короля, потом за сэра Уильяма, потом за святого Иосифа, а потом поднял свой кубок, требуя налить еще.

— Превосходный напиток! — воскликнул он. — Прикажу своему повару варить такой, если этот шельмец потрудится узнать рецепт…

Мистер Паунси подался вперед:

— Это древний гиппокрас, сэр Гектор. — Он указал на гобелен. — По преданию, первый владелец Бакленда нагрел свое священное вино на костре, найденном здесь среди дикого леса. А когда обнаружил, что вино волшебным образом сдобрилось пряностями, он построил на месте чародейного костра башню. Теперь в ней, высоко над долиной, находится его гробница…

— Первый владелец, говорите? — В тоне сэра Гектора появились раздраженные нотки.

Лукреция заметила, как леди Каролина метнула встревоженный взгляд на супруга. Мистер Паунси заметно смешался. Сэр Гектор наставил на него палец:

— Любое старое предание можно рассказать на иной лад, господин стюард. У нас, Кэллоков, есть своя легенда…

Но прежде чем он успел приступить к повествованию, заговорил отец Лукреции:

— Мы, Фримантлы, слышали эту легенду.

Мужчина в черном поднялся со стула. Его хрипловатый голос звучал не громко и не резко, но гнев прогремел в нем с такой силой, словно сэр Уильям проорал слова с церковной колокольни. Все разговоры за столом стихли, слуги испуганно попятились. Лорд Бакленд пригвоздил сэра Гектора ледяным взглядом. В наступившей тишине Лукреция смотрела на каменное лицо отца, которому столь часто выказывала непокорство, и дивилась собственной смелости. У сэра Гектора подрагивала челюсть, обычно красная физиономия стала багровой, точно в глотку ему забили грушу, перекрывшую дыхание.

— Мы все дорожим своими родовыми преданиями, — произнес сэр Уильям. — Но теперь наши предания могут объединиться.

Под его пристальным взглядом сэр Гектор с усилием кивнул и выдавил из себя:

— Конечно, сэр Уильям.

Отец Лукреции еще несколько мгновений неподвижно смотрел на него, потом тоже кивнул. Волна облегчения прокатилась по всему столу, когда мужчина в черном дал слугам знак налить еще вина. Сэр Гектор благодарно кивнул, беря вновь наполненный кубок.