Аркадий Савеличев - Столыпин

Он держался на полном царском доверии. Но ведь что-то произошло… или происходит. Может, вот так же поскрипывает песок и на дорожке царскосельского парка? Разве царям возбраняется гулять по ночам?

За утренним кофе Столыпин уже знал, что будет делать и к кому поедет.

– Распутин… истинно стервец! Какими дрязгами приходится заниматься…

Но возникла уже твердая решимость.

Всякое дело с царя начинается… Это тем более.

Генерал Герасимов во всем доверял своему начальнику, но он был истинный служака и до поры до времени не открывал, что пристально следит за сибирским мужиком. У него сложилось убеждение: террорист! Не иначе. С какой стати какому-то мужику околачиваться в Царском Селе? Хите-ер, бестия! Под простачка косит. Может, вовсе и не мужик, а какой-нибудь ссыльный дворянин. Террористы – они такие.

Герасимов знал, как подойти к делу. У него за приятельским чайком состоялся разговор с дворцовым комендантом Дедюлиным.

– А скажи, с каких таких заслуг фрейлина Вырубова то и дело приглашает к себе какого-то нечесаного мужика? Вот баба!

Простовато так посмотрел на хранителя дворцовых тайн.

– Именно баба. Графья да кавалергарды поистаскались – чего не потаскаться со здоровущим мужиком? – Дедюлин ответил уже с истинной простотой и добавил из своего дворцового опыта: – Сейчас мода на сибиряков пошла. Поро-одистые, стервецы!

С того и началось. Герасимов рассовал среди царскосельских дворников и второстепенных слуг своих филеров и послал в Сибирь запросы сослуживцам. Сведения были почти такие же, что и у Столыпина. Сибирские жандармы доносили, что за Распутиным числятся грабежи и кражи, но главное – притоны, проститутки, разгулы. «А еще главнее, – добавляли, – совращение невинных девок. – Незнамо, что делать с подброшенными подкидышами!»

Пришлось открыться Столыпину. Тот расхохотался:

– Не горюйте, мой женераль! Еще неизвестно, что опаснее – террорист или придворный развратник…

– Да вы-то откуда, Петр Аркадьевич, все знаете?..

– Догадываюсь давно, а знаю с сибирской поездки. Раз уж мы оба вляпались, так будем действовать сообща… Не возражаете, прозорливейший женераль?

– Как можно, Петр Аркадьевич!

Собственно, Герасимов и подтолкнул его к откровенному разговору с царем. Зная его скрытное упрямство, Столыпин спросил напрямую:

– Ваше величество, говорит ли вам что-нибудь имя Григория Распутина? Помните, я как-то уже начинал этот разговор?

Николай II насторожился, но ответил утвердительно:

– Да, государыня встречала его у фрейлины Вырубовой. Этот старец много ходил по святым местам, занятно рассказывает. Я, слушая, посмеялся.

Столыпин не дал передышки:

– А сами вы, ваше величество, с ним не встречались?

Государь поспешил отрезать неприятный разговор одним словом:

– Нет.

Столыпин понимал, что переходит все грани приличия:

– Прошу прощения, ваше величество, но мне… почему-то докладывали иначе.

– Почему? И кто?.. – проснулся царский гнев у Николая II.

Надо было открывать собеседника.

– Бывший полковник Герасимов. По вашему настоянию возведенный в генералы.

Государь чтил преданность своих подданных. Открещиваться от Герасимова было неловко. Взгляд отвел, потупился и скрыл под усмешкой:

– Да, было, кажется!.. Прав генерал Герасимов. Государыня как-то уговорила глянуть на сибирское диво. Ну, глянул… раза два, не больше. – И уже с другими нотками в голосе: – Почему это вас интересует? И вообще, у меня могут быть какие-то личные знакомства…

Тут уж Столыпину следовало достойно отступить:

– Разумеется, ваше величество. Просто мы с генералом Герасимовым, как ваши верные слуги заподозрили в Распутине скрытого террориста. Спасибо, ваше величество, что развеяли наши сомнения!..

Дома, на Елагинском острове, он отошел от всех тревог и признался:

– Меня тронули беспомощность и смущение государя. Я ведь как лицо должностное выложил про все грязные похождения Распутина. С явным намеком на государыню. Еще и поучать вздумал… Что на царскую семью смотрит, мол, вся великая Россия. Бедный государь!.. Что делают с ним женщины!..

Герасимов, как истый полицейский, был не столь сентиментален:

– Что должен сделать мужик, услышав такое?.. Выпороть свою бабу. Заодно с распутной фрейлиной.

– Ну, вы скажете!.. Не царское это дело – баб пороть.

– Да, но по крайней мере он обещал не пускать Распутина во дворец?

Столыпин только развел руками.

Филеры доносили, что Распутин, наоборот, зачастил к фрейлине Вырубовой. Там и царица время проводит, на это время забывая о больном гемофилией сыне Алеше…

Философы эти филеры! Откуда им знать мысли мистически взбалмошной женщины?..

Но в главном-то они правы: царь-государь ровным счетом ничего не сделал, чтобы урезонить распоясавшегося сибирского мужика… а заодно и окружавших его баб…

Надо было высокопоставленным заговорщикам, без всякого царского указа, выслать Распутина обратно в Сибирь. Столыпин спрашивал – как это сделать? Герасимов дотошно искал законное обоснование самовольству. Оказывается, существовал старый закон, который позволял министру внутренних дел – без суда, лишь по своему распоряжению, – высылать за пределы больших городов всяких мошенников, проходимцев, пьяниц, закоренелых развратников. Закон, правда, давно не применялся. Последний раз, кажется, был выслан в Сибирь великий князь Николай Константинович, укравший драгоценности у своей матери. Но… с согласия Александра III! Князь и сейчас не помилован, лишь переведен в более теплые края, выращивает хлопок в окрестностях Аральского моря, – кстати, для фабрик многочисленного клана Морозовых. Почему бы и Распутину не заняться хлопком или не половить омуля где-нибудь на северном Байкале?

Да, но для этого Распутина надо было еще «пымать». Не в Царском же Селе, среди визжащих баб его арестовывать. Столыпин не сразу согласился на предложение Герасимова, хотя иного выхода не было. Заговор так заговор! Главное, чтоб никто до времени не узнал. Герасимов собственноручно написал постановление; Столыпин недрогнувшей правой рукой подписал. Оно было вручено самым доверенным агентам. Крутись-вертись полицейская машина!

Люди генерала Герасимова дело свое знали. Осадили по всем правилам квартиру Распутина. Он там не появлялся. Где его носит, святого черта? Заметили опять же у фрейлины Вырубовой. Разрешение на арест в Царском Селе Столыпин не дал. Герасимов велел брать «старца» по возвращению в Петербург, прямо на вокзале.

Вот и поезд. Филеры, как борзые, насторожились. Совсем рядом, невидимый, подбодрял их сам генерал Герасимов. Но…

…одни, другие двери вагонов распахнулись…