Крылатый штрафбат. Пылающие небеса.

– Звено, я – «Первый», прием. Вражеские самолеты впереди, слева! Выше нас на две сотни метров! Прием, как поняли меня?..

Три «яка» покачали крыльями: «Видим!»

– Приготовиться к атаке!

Вот мелькнули на фоне белых облаков черные точки. Волин сразу же перевел взгляд вверх, ища истребительное прикрытие. Но его не было. Странно, подумал летчик. Обычно командиры Люфтваффе действовали очень расчетливо и не выпускали ударные самолеты без прикрытия.

Тем временем немецкие самолеты все еще не замечали в буквальном смысле нависшей над ними угрозы. По угловатым, словно обрубленным, законцовкам крыльев Александр Волин узнал модификацию «Мессершмитта» Bf-109E «Эмиль».

Эти истребители Люфтваффе были особенно ненавистны Александру Волину и другим советским летчикам. Именно «Эмили» вместе с «лаптежниками», пикировщиками Ju-87, носились в первые месяцы войны над дорогами, расстреливая колонны беженцев и отступающие части Красной армии!

Теперь, к середине 1942 года, эта модификация «Мессершмитта» устарела, уступив место в воздушных боях «Фридрихам» и «Густавам», модификациям Bf-109F и Bf-109G. Но все же «Эмили» использовались как истребители-бомбардировщики, неся под фюзеляжем 250-килограммовую фугасную авиабомбу. Сбросив ее, они продолжали действовать как истребители. Именно такие самолеты и должны были перехватить четыре «яка» майора Деркача.

Разойдясь парами, четыре Як-1 сверху, с разворота, атаковали первое из двух звеньев немецких истребителей-бомбардировщиков.

Вспыхнул Bf-109E, возглавляющий строй, задымил и отвалил в сторону его ведомый. «Яки» пронеслись над строем немецких истребителей-бомбардировщиков, поливая их очередями из пушек и пулеметов. Строй Bf-109E смешался, немецкие летчики в панике сбрасывали бомбы куда попало, стремясь поскорее избавиться от тяжелого груза.

Но вот атаковать, как было задумано немецкими стратегами и тактиками, «Мессершмитты» вовсе не собирались. Вместо этого полностью деморализованные немецкие пилоты поспешили выйти из боя. Да не тут-то было! По совокупности летных характеристик «Эмили» уступали краснозвездным «Якам». Воспользовавшись суматохой, летчики-штрафники «завалили» еще одного «мессера». Но в небесной свалке был подбит и самолет ведомого майора Деркача. Теперь Як-1 коптил мотором, раскачиваясь в воздушных потоках, а остальные три истребителя прикрывали своего подбитого товарища.

Мелькнула на солнце зеркальной лентой Волга, и вскоре показалась их площадка полевого аэродрома.

Первым пошел на посадку, оставляя за собой шлейф копоти из поврежденного двигателя, подбитый Як-1. Летчик решил не рисковать и выполнить посадку «на брюхо», не выпуская шасси. Истребитель плюхнулся на самой окраине аэродрома, подняв завесу густой желто-коричневой пыли. Сверху было видно, как к замершему в конце гигантской борозды самолету бегут люди. Летчика вытащили из кабины и на руках унесли в блиндаж, где размещался медпункт.

После приземлились и остальные три истребителя. Зарулили на стоянку, выключили двигатели. Их уже ждали техники с ведрами студеной воды. На хуторе рядом с аэродромом оказалось несколько колодцев, и это было весьма кстати. Раздевшись по пояс, летчики окатывали друг друга из ведер, ухали и отфыркивались. Так за короткое время появился обычай смывать пот и напряжение воздушного боя импровизированным холодным душем. И, надо сказать, обычай этот здорово помогал летчикам. Изнуряющая жара, царившая все лето и осень, выматывала едва ли не меньше жарких схваток в небе над Сталинградом.

Летчики, натянув гимнастерки, отошли под навес из маскировочных сетей, где на брезентовых чехлах лежали полосатые астраханские арбузы. Сочная красная мякоть в этой жаре была единственным желанным лакомством. Ничего другое из еды в пересушенную адреналином во время воздушного боя глотку не лезло в принципе.

Со здоровенной скибкой арбуза в руке Александр Волин наблюдал, как взлетает пара «чаек» штрафной эскадрильи. В этом вылете истребителям-бипланам предстояло выполнять ударные функции. Под крыльями у них было подвешено по паре осколочно-фугасных бомб, особенно эффективных при действии по живой силе противника.

Оставив за собой пыльные хвосты, легкие и проворные «чаечки» ушли в воздух. Вернутся ли они, кто знает?..

– Помню, вот так и мы в Испании, правда, не на «чайках», а на И-15 взлетали, – сказал один из летчиков, Станислав Лещинский.

– И как воевалось, Стас? – начали расспрашивать остальные.

– Нормально воевалось. Я под Гвадалахарой итальянского «Сверчка» завалил, сильная была для своего времени машина CZ-42. Нами тогда Паша Рычагов командовал. Какой парень был! Героем стал, но ненадолго…

– Опасные речи говорите, гражданин летчик, – ответил незаметно подошедший к остальным комиссар Крюков. Была у него такая мерзкая привычка: ходил бесшумно и словно вынюхивал что-то.

– Он другом моим был, спину мне в воздушном бою прикрывал, и я его тоже вместе с Васькой Хвастуновым, мы тогда еще тройками летали. Рычагов был прирожденным летчиком! А вы, гражданин комиссар, вроде бы как и на летной должности, а отчего-то не летаете?.. Или голова кружится? – уже откровенно издевательским тоном спросил собеседник. Все знали, что комиссар любит заложить за воротник. Поэтому-то его и спровадили в штрафную эскадрилью, тоже как вроде в ссылку, даром что при должности и звании.

– Ну, знаете ли!.. Гражданин летчик , – побагровел поборник политической нравственности.

– Так точно – летчик !

Комиссар пыхтел как самовар, не в силах сдержать гнев. Но все же он каким-то краем мозга понял, что злить усталых, вернувшихся из боевого вылета пилотов не стоит. А потому смолчал и, резко развернувшись, зашагал прочь.

– Курица – не птица, замполит – не летчик! – философски изрек Александр Волин.

Бредущего прочь Крюкова аж передернуло, как от удара током.

– Да, хорошо ты его умыл и причесал!

– Такого не отмоешь…

– А ну, товарищ летчик, смотрите! – техник самолета Федор Иванович жестом фокусника сорвал чистую тряпицу, перекинутую через гаргрот Як-1 и прикрывающую фюзеляж с левой стороны за кабиной пилота.

Там был изображен скалящийся леопард, лапой в прыжке перебивающий хребет «Мессершмитту». Картина была отчеркнута стремительным красным зигзагом молнии с надписью: «За Родину!»

– Красота! – восхитился Александр Волин. – Спасибо, Федор Иванович, мастерски нарисовано! Вот это да! Вот это подарок!

– Спасибо! А насчет мастерства, так талант не пропьешь! Я ведь до войны был преподавателем в художественной школе. Гармония, форма и содержание, перспектива…

– Да ну! – еще больше изумился летчик-штрафник. – Так вы, значит, художник?!