Джеймс Миченер - Источник

– Из этого города мы обрушимся на римлян и отбросим их! – Одобрительно оценив стены, он продолжил: – Люди Макора! Вы избраны для этой цели!

Всего через несколько часов он убедил горожан, что план Игала драться с Римом совершенно правильный, и толпа, впав в воинственное состояние, решительно отвергла предложение Наамана сдаться на милость победителя.

– Как командующий всеми силами севера, говорю вам, что, если мы всеми силами выступим против Веспасиана, римские легионы никогда не справятся с нами.

Толпа продолжала приветствовать его радостными возгласами, и прежде, чем рав Нааман успел подать предостерегающий голос, Иосиф уже разделил горожан на два военных отряда, назначил их командиров, как прислужника, послал Игала принести все оливковое масло из-под пресса и наметил, где должны появиться новые конструкции для укрепления стен. Дома, возвышавшиеся над городскими стенами, Иосиф подверг двум серьезным испытаниям. Выдержат ли их крыши воинов? Устоят ли их стены перед осадными машинами римлян? Когда дома не выдержали этих проверок, он сказал просто и коротко:

– Снести их.

Тем же, кто лишился своих домов, Иосиф сказал:

– Спите в римских храмах. Мы на войне.

Когда к концу дня со всеми этими делами было покончено, он обратился к Игалу и объяснил:

– Мы решили встретить римлян у Макора, потому что знаем – у вас есть скрытый источник воды. Я хотел бы увидеть его.

Игал провел решительного молодого командира в шахту и по наклонному туннелю Давида до источника, где, к его удивлению, Иосиф обратил внимание не на воду, искрящуюся в свете факелов, а на крышу над источником.

«Что его там может интересовать?» – задался Игал вопросом.

– Надежная? – спросил Иосиф, тыкая в перекрытие осколком разбитого глиняного кувшина.

– Очень толстая.

– Отлично, – сказал молодой военачальник и двинулся в обратный путь. Он с такой легкостью взлетел по маршам лестницы, словно был профессиональным атлетом; Игал же остался далеко позади.

Где бы в последующие дни ни появлялся Иосиф, он всех заражал своей энергией. Поднявшись на стену, он убедил каменщиков, что они могут работать еще быстрее, поднимая стену, и показал им, как это делать. Он шутил с женщинами, носившими камни снесенных домов, и они смеялись. Он осмотрел все емкости для воды, дабы убедиться, что они полны до краев, и потребовал, чтобы в каждом доме стояли полные кувшины воды на тот случай, если римляне пустят в ход огонь и он доберется до источника. Он даже зашел в синагогу, где взялся убеждать рава Наамана и его стариков, что Макор совершенно прав, взявшись сопротивляться римлянам, и, хотя с равом Нааманом ничего не получилось, он, не испытав удивления, все же лестью убедил других бородатых старцев оказать ему поддержку. В преддверии битвы Макор был охвачен надеждой. Источником ее был харизматический молодой генерал, и в ночь на 4 апреля город уснул, полный уверенности, что сможет выдержать натиск легионов.

Лишь двое жителей Макора не испытывали этой уверенности. Первым был рав Нааман, который в одиночестве сидел в синагоге и, размышляя о грядущих днях, молился:

– Всемогущий Господь, твои дети на пороге войны. Они слепо вступают в нее, и мало кто понимает, что их ждет. Нам угрожает уничтожение и рассеяние племени. О Господь, защити нас в те годы, что наступают на нас. И если римляне снова завоюют нас после египтян, ассирийцев и вавилонян, помоги нам выжить хотя бы рабами в их лагерях.

И, несмотря на поддержку, которую ему оказал Иосиф, Игал тоже с подозрением следил за стремительными успехами этого искателя приключений, ибо видел в молодом генерале много такого, что ему не нравилось: энергия его была шумной и вульгарной; чем бы он ни занимался, его энтузиазм нуждался в постоянном подхлестывании; он не сомневался, что стоит ему поговорить с человеком, и он убедит его в чем угодно; полный знаний, почерпнутых от греков, он легко подгонял факты в поддержку своей позиции, а его желание осмотреть источник и проверить надежность крыши вызывало какие-то смутные подозрения. В предчувствии беды, которое сменило некогда жившую в нем надежду, Игал в сумерках этого последнего мирного дня добрался до своего маленького дома, где его ждали Берурия, три их сына, их жены и одиннадцать внучат. Он накинул на плечи белое шерстяное покрывало талеса и вознес молитву от имени всей семьи: «Всемогущий Господь, мы готовы вступить в битву ради Тебя, но я беспокоюсь. Когда я пытался Твоими простыми словами объяснить смысл этой войны, меня никто не понимал, а теперь все готовы следовать за молодым генералом, который вообще ничего не объясняет. Они вступают в войну не из-за веры, а полные самоуверенности, не догадываясь о последствиях. Отец, указывающий нам путь, веди нас. И пусть каждый человек в этом месте обретет мужество в те дни, что ждут нас». Несколько минут он молился в молчании, и в этом тихом помещении его жене показалось, что она слышит тяжелую поступь римских легионов. Она, может, даже лучше своего мужа понимала, что Игал призывал своих сограждан к святой цели – защите веры. И это было самым главным. Но под влиянием генерала Иосифа они готовы вступить с римлянами в бессмысленную и неподготовленную войну, исход которой может быть только один – всеобщая гибель. Она склонила голову, эхом вторя молитве мужа:

– И в дни, которые нас ждут, дай нам мужество.

В тесной комнате все девятнадцать членов его семьи молили об этом, как хорошие евреи доказывая преданность своему Богу. Когда сгустилась тьма, они не стали ни зажигать светильников, ни убирать посуду – они, тесно расположившись бок о бок, продолжали молиться, и, когда дети заснули, их уложили на пол, и никто не покинул комнаты.

Пришла полночь, и совы, жившие в вади, встопорщив перья, стали ухать, но семья продолжала молиться. Все годы они во главе с Игалом воспринимали Бога как своего благодетеля и друга. Они часто обсуждали, почему Он позволил возвыситься таким людям, как Ирод и Калигула, и так и не могли найти логического объяснения. Теперь, когда Нерон повторял путь предыдущих гонителей евреев, они были полны недоумения и не могли не прийти к выводу, что кое в чем Бог отнюдь не всесилен. Он избрал евреев своими представителями на этой земле. Он расположен к ним, но, когда на Его народ обрушивается такое неукротимое зло, как Нерон и Веспасиан, Бог, похоже, бессилен предотвратить гонения. Игал, конечно, знал, что такие пророки, как Илия, Иеремия и Гомера, говорили, что причиной постоянных бед и кар является отступничество и упрямство самих евреев, а не беспомощность Бога в противостоянии злу. И пусть даже они не могли справиться с тиранами, пророки утверждали, что Бог лично послал их, дабы они служили Его целям, но в это Игал отказывался верить.