Юрий Вяземский - Детство Понтия Пилата. Трудный вторник

(2) Пешие сугамбры быстро построились в каре и двинулись на север – в ту сторону, куда убежали обозные и где не было германцев. Бруктеры их не трогали.

Главный удар пришелся по турме моего отца. С востока на него устремились, как потом подсчитали, приблизительно шестьдесят конных бруктеров и столько же легковооруженных пехотинцев. Причем у каждого всадника был свой пехотинец, который, в отличие от наших молодчиков, не сидел сзади верхом, а бежал рядом с лошадью, уцепившись за гриву.

(3) Заметив надвигающегося врага, отец выдвинул ему навстречу турму, встав от обоза на расстоянии не менее стадии; а конюхи наши мгновенно вооружились и стали охранять обоз и нас с Лусеной.

На правом фланге Пилат поставил декурию Туя, в центре – Гая Калена и слева от него – Квинта Галлония. Сам встал не в центре, а справа.

И вот, дико крича и потрясая оружием, шестьдесят бруктерских всадников и шестьдесят пехотинцев налетают на тридцать наших всадников и тридцать сидящих у них за спинами молодчиков.

От этого удара, будто от ураганного вихря на нее обрушившегося, центральная декурия поднимается в галоп и отлетает чуть ли не к самому обозу. Туда же, но чуть левее, отбрасывается декурия Квинта Галлония. А третья, Туева, декурия, в последний момент чуть выдвинувшаяся навстречу противнику, от шквала содрогается, но остается на занятой позиции.

И перед обозом оказываются, таким образом, шестьдесят конных бруктеров и двадцать наших конников.

Тут двадцать наших молодчиков спрыгивают с мавританцев, подкалывают германских коней и дротиками снизу вверх бьют в ноги и в живот бруктерских всадников. А кавалеристы Пилата кромсают их фальчионами, отсекая руки и отрубая головы.

И варвары сбиваются в кучу, сами себе причиняя урон, толкая друг друга и сковывая движения.

А их пехотинцы не могут придти им на помощь, ибо когда конные бруктеры кинулись галопом преследовать декурии Гая и Квинта, бегуны от них приотстали. А Туева декурия тотчас воспользовалась этим обстоятельством, отрезав пеших от конных. И конники Туя рубят их теперь сверху, молодчики колют тяжелыми дротиками. А Марк Пилат, словно хоровой фламин, руководит этим жертвоприношением, как молния Юпитера сверкая доспехами среди сражающихся рядов.

Представь себе, Луций: прекрасная и поразительная слаженность движений, когда тридцать всадников и тридцать легковоооржуенных слились воедино и действуют словно греческий балет, словно саллии на празднике, точно под музыку! Представь себе: каждое движение преисполнено грации, лица освещены вдохновением, глаза горят долгожданной радостью!

Топот и звон оружия заглушают крики и стоны. Кровь льется рекой, но я ее не замечаю…

Ты можешь не верить мне, Луций, но я в этот момент не испытывал ни страха за себя, ни отвращения к смертоубийству.

(4) И лишь когда священнодействие завершилось и оборвался спектакль – то есть когда считанным варварам удалось вырваться из окружения и, бросив на произвол судьбы своих пехотинцев, ринуться наутек; когда три наши декурии вновь выстроились в линию; когда конюхи, нас охранявшие, побежали к поверженным бруктерам, с убитых снимали доспехи, а раненых вязали и тащили к обозу; когда я увидел отрубленные головы, отсеченные руки и ноги, окровавленные и обезображенные тела, – тогда у меня, наконец, помутилось в глаза, к горлу подступило…

Но не будем о печальном и естественном для двенадцатилетнего мальчика…

(5) Лучше скажу о том, что из ста двадцати бруктеров лишь десяти всадникам и примерно пятнадцати бегунам удалось вырваться и спастись бегством. У наших же только три солдата были ранены, и ни один не погиб.

Пленных отец передал Минуцию Магию. А также велел отнести ему трофейное оружие и доспехи.

«Себе ничего не оставишь?» – удивился обозный трибун.

Но Мрак Пилат брезгливо поморщился и ничего не ответил. А на добычу и на пленных тут же радостно накинулись обозные служители.

XV.Справа от нас, как ты помнишь, были конные убии. Сражались они беспорядочно и уродливо, и, когда удавалось взглянуть на них, мне казалось, что они вот-вот попадают со своих коротконогих лошадок. Но они не только не падали, но, как потом оказалось, довольно успешно рубили нападавших германцев.

(2) Скоро, однако, с их стороны появились херуски Арминия. И бруктеры ринулись в рассыпную. А конники Арминия преградили убиям дорогу, так что последние не могли преследовать бегущих.

(3) Потом одна за другой с севера стали подходить когорты Семнадцатого легиона, и вместе мы двинулись на юго-запад – туда, где, по сведениям Арминия, уже находились Восемнадцатый и Девятнадцатый легионы, вернее, их остатки.

(4) Общее положение было крайне печальным. Хотя Друзов Великолепный почти не понес потерь, от Восемнадцатого легиона осталось пять когорт, а от Девятнадцатого – от силы три боеспособных. Легат Девятнадцатого, Тогоний Галл, как я уже доложил, погиб в бою. Треверские всадники бежали. Не только нас, но и весь обоз покинули вспомогательные сугамбры.

Противник прекратил нападение, но, по данным разведчиков Арминия, расположил свои полчища таким образом, что отрезал нам выход на дорогу с юга, с востока и с севера.

Не было уже ни малейшего сомнения, что восстали и с нами сражаются не только бруктеры и марсы, но также намного более многочисленные и опытные хатты.

(5) Вар велел строить лагерь и объявил о созыве военного совета. И тут к нему явились три главных центуриона из Первой, Второй и Третьей когорт Семнадцатого легиона, которые потребовали, чтобы их тоже пригласили на совет.

Рассказывают, что Публий Квинтилий Вар в ответ на это требование устало кивнул головой и задумчиво проговорил: «Хорошо. Приходите… Сами захотели».

XVI.Об этом совете пишет каждый историк. И у каждого – свои собственные неточности и то ли пропуски, то ли нарочитые умолчания о том, как было на самом деле.

Пишут, например, что это был пир.

Нет, изначально Публий Квинтилий Вар пригласил именно на военный совет двух оставшихся в живых легатов, а также Арминия, Ингвиомера, Сегеста и Сезитака. Но когда они явились, палатка главнокомандующего еще не была должным образом приготовлена. И Арминий пригласил всех в свой шатер. А там, действительно, были устланы ложа и накрыты столы.

И Вар обиженно спросил:

«Что? Предлагаешь отпраздновать еще одно поражение?»

«Нет, мужество доблестных воинов предлагаю прославить, – радостно откликнулся Арминий и добавил: – И великим и справедливым римским богам предлагаю совершить возлияние во имя непременных грядущих побед!»

Вар не стал возражать.

Взойдя на ложа, они цельным вином совершили возлияния Юпитеру, Роме и Марсу. При этом имена богов произносили только римляне; германцы же молча пригубили и выплеснули вино.