Елена Степанян - Царский выбор

Прозоровский.Ну и прыткий наш Ванятка. Утром вышел за ворота, а к обеду ему уже девица перстенек дарит.

Ванятка.Не девица, нет. Мужняя жена.

Прозоровский (хохочет). Ванька-прелюбодей!

Алексей.Ты мне смотри, за прелюбодейство — смертная казнь.

Ванятка.Да что ты, батюшка, разве же я такое допущу, чтобы ты лишился свово верного Ванятки? — Перстенек женщина подарила, не отрицаю, но женщина честная, добродетелью своей прославленная.

Алексей.Это кто же это?

Ванятка.Мамушка твоя, боярыня Годунова, свет-Дарья Кирилловна.

Прозоровский.А-а, ну все понятно. Понятно, за что.

Ванятка.А вот и ни за что, из чистого ко мне

уважения. Вот так прямо и сказала. А уж как меня при этом величала, как величала!.. Меня отродясь так никто не величал!.. (Притворно всхлипывает.)

Алексей.И как же она тебя величала?

Ванятка (почти рыдает). Иваном у-у-у Петровичем!

Алексей.Погоди, но ведь твоего отца Прокопием зовут?

Ванятка.Вот то-то и оно, батюшка, и я про то же. Отродясь меня так не величали.

Алексей.Давай выкладывай, что она с тебя получить хотела?

Ванятка.Она с меня, батюшка? Ровным счетом ничего. Наоборот, это я с нее получил. (Загибает пальцы) Накормила, напоила, перстенек подарила. А сколько ласковых слов сказала! От других (выразительно смотрит) и за два года столько не услышишь. Красавчиком назвала. Так что ты знай, батюшка, я у тебя не только дурак, но еще и красавчик. Э-эх! (Вращает глазами.) А из девиц, говорит, на Москве самая распрекрасная Мария Милославская.

Алексей.Заткнись, скотина!

Ванятка.А я-то что? я-то что? Я только передаю, как было сказано. Сказано и наказано. Непременно, говорит, до государя доведи.

Алексей.Если мне кто-нибудь еще раз заикнется про Милославскую — убью на месте!

Ванятка (на четвереньках ползет к двери). Спасите! Помогите! Парфентий! Где ты? Твоего друга убить хотят! — Помилуй, батюшка. Лубочек отнял, перстенек возьми, только жизнь сохрани.

Прозоровский (швыряет в него яблоком). Пошел вон, дурак. (Ванятка исчезает.) — Ты, государь, что-то важное очень говорить начал, про челобития дворянские, а этот болван влез…

Алексей (в скверном настроении). Там этих челобитных полон сундук. У отца своего расспроси, у Симеон Васильича, он их все читает. (Оживляясь) Нет, ну ты подумай, — просят государева указа, чтоб запретить мужикам любые жалобы подавать. Это чтобы одним махом все свои вины на царя переложить. С царя как с гуся вода. Для русского мужика царь — это земной бог. Ему только молиться можно, а челобитные подавать без толку. — Хорошо придумали, дьяволы. Чтобы меня из-за них по всем углам ненавидели.

Проезжают заснеженными полями, через лес, мимо деревень и т. д.

Останавливаются, греются у костров, едут дальше.

Очередная стоянка. Вокруг костра Фима, Маша, ее сестра Софья, нянька Настасья Порфирьевна, еще две девушки и две старухи.

Все смотрят на Фиму, пожирая ее глазами. Она пытается закрыть лицо.

Софья.Ты что, Фима? Не бойся, мы твою красоту не сглазим.

Фима.Господь с тобой, Софья Дмитревна, мне дым глаза ест, это я от дыма.

Первая девица.И сколько ж там девок соберется? Чай, не меньше трехсот. Как там рассмотришь, кто лучше, кто хуже?

Вторая девица.Да, государю нашему не позавидуешь. — Ну правда, ну будь я на его месте, — у меня не на десятой, так на двадцатой в глазах бы уже зарябило.

Софья.Ничего, бояре ему помогут. Подтолкнут своих дочек поближе, он из них и выберет.

Все смеются.

Первая девица.И откуда этот обычай взялся?

В древности так цари не женились. Да и сейчас так только на Руси заведено, а больше нигде.

Маша.Иван Грозный уж точно так женился. Он на смотринах выбрал Анастасию Романову. А ее брат родной был прадед нашему царю.

Вторая девица.Брат жены — это кто? Деверь или шурин?

Первая девица.Брат жены — шурин. Деверь — это брат мужа.

Софья.О-о, вот оно что оказывается, мы не только царицу в Москву везем, а еще и царского шурина. (Смотрит на мужчин, сидящих вокруг соседнего костра. Захар машет ей рукой.)

Маша.Борис Годунов тоже был царский шурин, а потом сам царем сделался.

Первая девица.Ой, не надо про Годунова. Изверг. Младенца зарезал.

Вторая девица (поднимаясь). Ох, поясницу заломило! Не стану я царицей, останусь без поясницы. (Первая девица тоже поднимается.)

Настасья.Фимушка, может и мы пойдем?

Фима.Ты иди, а я с Машей еще посижу. (Ласково улыбается Маше.) Нам пока тепло.

Настасья Порфирьевна идет к своей кибитке, ей навстречу — Андрей.

Настасья.Ты куда, Андрюшенька? Все уже расходятся.

Андрей.Захара Ильича проведать.

Настасья (смущенно). Только ты к девкам не подходи. Потом успеется.

Андрей.Ладно-ладно.

Андрей в темноте идет мимо костра за спинами девушек и слышит голос Маши.

Маша.Ну почему же зря проездим? Москву увидим. Андрей про Москву такие чудеса рассказывает. Он говорит, если стоять на мосту через Москва-реку, то над Кремлем одни только соборы златоглавые видать, и они как в небо рвутся. Стоишь — а над тобою словно Иерусалим небесный парит.

Андрей с радостью слышит эти слова. Лицо его просветляется, он идет дальше.

Фима (влюбленно глядя на Машу). Да уж, Андрей как начнет рассказывать — заслушаешься. А меня тоже маленькую в Москву возили, я один раз даже царя видела.

Маша.Как царя?

Фима.Мы тогда в Москве были на свадьбе сестры моей двоюродной, Даши Корионовой. А в селе Покровском было гулянье. Столько народу там было, мы с Андреем там с гор катались. И вдруг как все закричат: «Царь едет! Царь!» Тут дядя Афанасий схватил меня на руки и поднял высоковысоко, чтоб я его разглядеть могла.

Маша.И какой же он из себя?

Фима.Ну, борода большая. Он мне сердитым

показался. Я больше на царицу глядела. Красивая такая.

Маша.Подожди, так это не нынешний был царь?

Фима.Ну конечно, нет. Отец его, Михаил

Федорович. — А потом я еще раз в Москве была, у второй сестры на свадьбе. (Сонно) А когда младшая замуж выходила, мы не ездили, одного Андрея отправили.

Боярин Пушкин проходит через табор.

Пушкин.Матушки, спать их укладывайте. Всем красавицам спать.

Маша входит в свою кибитку. Пушкин видит ее и подмигивает.