Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Нечего и говорить, что эти инструкции полностью противоречили обычаю индейцев-таино, и неразвитое колониальное правительство не обладало властью претворить их в действие. Овандо истолковал их как разрешение расширить временно repartimiento времен Колумба: поделить все мужское население Эспаньолы на группы приблизительно по 100 человек или численностью кратной ста, дав этому название и юридическую форму (с которой как comendador Алька́нтары он, вероятно, был знаком в Испании) encomienda . Каждая группа индейцев была приписана к испанцу, который, – руководствуясь обязанностями и ограничениями, изложенными в инструкции, – мог использовать их труд по своему выбору. Институту encomienda в этой первой незрелой форме Фердинанд как регент Кастилии дал свое юридическое одобрение в указе от 1509 года, который предусматривал, что по завершении любого нового завоевания adelantado , или губернатор, может поделить аборигенов завоеванной территории среди завоевателей.

Encomienda времен Овандо нарушала юридическую свободу индейцев в том, что вместо того, чтобы возложить на них общую обязанность работать (что считалось совместимым со свободой), она ставила их в постоянную личную зависимость от отдельных испанцев. Поэтому она вызывала серьезные принципиальные возражения. Однако более очевидными и непосредственными последствиями были человеческие страдания, которые могли быть вызваны такой безграничной – так как неконтролируемой – зависимостью. Испанские поселенцы сами переживали большие трудности. Многие из них умерли вскоре после прибытия на Эспаньолу. Энергия оставшихся в живых была сконцентрирована главным образом на жадных поисках золота, но им тоже надо было поддерживать свою жизнь: находить пропитание, строить себе пригодные жилища. Между их возбуждением от золотой лихорадки и отчаянной борьбой за выживание в их разуме не было места для сопереживания или чувства ответственности. Они испытывали только яростное раздражение по отношению к непрактичным, ненадежным дикарям, которые не имели понятия о постоянной работе, вечно убегали в леса или непредсказуемо умирали. Индейцы действительно умирали в огромных количествах, так что их хозяева, чтобы продолжать производство золота, преследовали и пороли оставшихся в живых индейцев, чтобы получить от них последнюю унцию их труда, прежде чем они умрут. Это были преступления, которые ужасали миссионеров-доминиканцев, прибывших из Испании на Эспаньолу в 1510 году. Из многих причин сокращения численности индейского населения некоторые – разрушение их общества, убийства детей, отчаяние – были непонятны для европейцев; другие – голод и чума – были божественными актами, знакомым и неизбежным жребием многих людей в Испании и других местах. Миссионерам нечего было сказать по этому поводу. Их негодование было обращено на ужасы, которые они считали предотвратимыми, – порка кнутом, порабощение и институт encomienda , который делал их возможными.

Первое открытое нападение на эту систему было осуществлено в 1511 году в ряде негодующих проповедей, прочитанных в Санто-Доминго испанцем-доминиканцем Антонио де Монтесиносом, за которыми последовал отказ в причастии некоторым encomenderos . Эти проповеди возбудили сильное волнение на Эспаньоле, а когда о них стало известно в Испании, вызвали серьезное недовольство в ее официальных кругах. Вице-король Диего Колумб получил приказ положить конец дальнейшим публичным обсуждениям этой темы миссионерами. Монтесинос поспешно отправился в Испанию в надежде убедить советников короля в серьезности ситуации. В этом он, очевидно, преуспел; как было принято при публичном обсуждении вопросов такого рода, корона назначила комиссию, члены которой были и церковнослужителями, и чиновниками, с целью изучить сделанные голословные утверждения и предложить план реформы. Результатом их обсуждений была публикация в конце 1512 года Бургосских законов – первого свода законов, определяющего статус аборигенов и обращение с ними в Испанских Индиях. Encomienda и система принудительного труда были сохранены, за исключением того, что право поручать индейцев покровительству феодала (в котором было отказано вице-королю в 1511 году) теперь принадлежало исключительно короне. Каждый мужчина-индеец должен был проводить девять месяцев в году на службе у испанцев, и одна треть всей рабочей силы должна была использоваться в добыче золота. С другой стороны, легализуя принудительный труд, законодатели попытались ограничить связанные с ним злоупотребления. В кодексе содержался категоричный и подробный регламент, определяющий часы работы, жилищные условия, одежду, питание и обучение рабочих-индейцев. За исключением подробностей, эти два раздела кодекса содержали мало новшеств. Первым новшеством была уступка колониальной экономической необходимости и потребности в доходах, вторым – уступка совести и человеческому давлению. Главное новшество в кодексе касалось понимания свободы индейцев. Законодатели приняли свободу индейцев как принцип, но решили, что большинство индейцев на практике не способны воспользоваться своей свободой. Было сделано различие между теми, кто мог это сделать, и теми – большинством, – которые не могли; способные воспользоваться своей свободой индейцы были готовы стать христианами и перенять европейский образ жизни, им в определенных границах можно было доверить управлять самими собой. Эти Indios capaces должны были быть «освобождены» и стать свободными, очевидно от системы encomienda , так как, будучи цивилизованными, они должны были добровольно принять необходимость иметь постоянную занятость, приносящую заработок. Таких индейцев следовало собирать в деревнях, чтобы ими руководили их собственные вожди, находившиеся под надзором испанских священников и чиновников. Encomenderos , утратившие их труд, должны были получать компенсацию из доходов с уплаченных ими податей. Чтобы увеличить число Indios capaces , следовало отбирать умных индейцев для обучения профессии учителя, а сыновей вождей должны были учить, помимо других вещей, латыни.

Бургосские законы с их любопытной смесью наивности и цинизма, естественно, оказались горьким разочарованием для инициативной группы доминиканцев, а попытки претворить их в жизнь – насколько какие-то попытки предпринимались – приносили еще большее разочарование. В 1514 году были присланы уполномоченные, чтобы проверить, как распределяются индейцы от имени короны, но единственным результатом их деятельности было запрещение нескольких случаев передачи большого числа индейцев отсутствующим encomenderos – королевскому секретарю Кончильосу и его арагонским друзьям при дворе, которые нанимали колониальных посредников с целью присматривать за тем, чтобы их индейцы продолжали работать на мытье золота. Однако смерть Фердинанда, регентство Хименеса и уход в тень Фонсеки и Кончильоса привели к изменению отношения при дворе. Власть Монтесиноса перешла к грозному Лас Касасу, которому в 1516 году удалось заручиться сочувствием регента. Диего Колумб отсутствовал и был занят тяжбой в Испании по поводу своих наследных прав. Хименес воспользовался этим, чтобы послать на Эспаньолу комиссию из трех монахов-иеронимитов с целью принятия в свои руки управления островом, проведения в жизнь Бургосских законов, в особенности положений о защите индейцев, и составления отчета о политике в отношении местного населения в целом. Прибытие этого триумвирата в конце 1516 года вызвало всеобщую тревогу среди колонистов, но от их миссии был небольшой прок. Они отменили encomiendas , которые были подарены отсутствующим испанцам, но их старательные усилия собрать «способных» индейцев в свободных деревнях потерпели неудачу; индейцы убегали, как и раньше. В своих отчетах иеронимиты подтвердили, что колония не могла выжить без принудительного труда. Их главные позитивные рекомендации касались эмиграции испанских фермеров, которую следовало поощрять, обеспечивая их семенами и орудиями труда; и – со многими опасениями – ввоза в Индии рабов-негров, чтобы снять часть трудового бремени с индейцев. Испанские плантаторы – многие из них с Канарских островов – и рабы-негры действительно вскоре стали основной частью населения Антильских островов по мере вымирания индейцев. В 1520 году Диего Колумб добился удовлетворения части – но не всех – своих притязаний и возвратился к своим обязанностям по управлению островом. Лас Касас, горько разочаровавшись в Эспаньоле, уехал в Испанию и в 1521 году начал свой собственный общественный эксперимент по основанию поселения на побережье Венесуэлы – общины испанских фермеров и ремесленников, живших простой христианской жизнью под руководством священников и обеспечивавших себя своим собственным трудом, не прибегая к принудительному труду. Целью этого предприятия было обращение в христианство силой примера. Оно провалилось точно так же, как и план создания свободных деревень на Эспаньоле; поселенцы были вырезаны местными индейцами. Дух даже Лас Касаса был сломлен какое-то время этим несчастьем. Он надел рясу доминиканца и удалился в монастырь в Санто-Доминго, где и жил в уединении последующие восемь лет.