Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Когда в 1528 году была создана аудиенция Новой Испании, среди инструкций, полученных ее членами, было проведение переписи индейского населения, которая должна была служить основой для перераспределения encomiendas , чтобы они могли стать передаваемыми по наследству. Эта задача выходила за рамки возможностей колониальной администрации; Нуньо де Гусман и его коллеги были слишком заняты тем, что вили свои собственные гнезда, создавая encomiendas для себя и продолжая травлю Кортеса, чтобы даже пытаться провести эту перепись. К моменту их увольнения и замены новыми судьями в 1530 году политика снова изменилась, в основном в результате сообщений Сумарраги о жестокостях, которым попустительствовал Нуньо. Другая королевская комиссия, заседавшая в Барселоне, заново рассмотрела вопрос об encomiendas и высказалась против них. Вторая аудиенция в 1530 году была проинструктирована соответственно – хотя эти указания не были сделаны достоянием гласности – заняться отзывом encomiendas короной, начиная с новых грантов, недавно выделенных Нуньо де Гусманом, с расчетом постепенно уничтожить этот институт. Индейцы, принадлежавшие короне, и в конечном счете все индейцы должны были быть вверены административной заботе региональных чиновников corregidores – это было первое упоминание таких важных чиновников в законе о местных жителях. Налеты с целью захвата рабов в приграничных районах и намеренные провокации восстаний с целью оправдать порабощение людей должны были быть прекращены.

Новые oidores делали осторожные шаги для выполнения полученных ими инструкций, которые, естественно, провоцировали противодействие и протесты. Так что, как и большинство колониальных чиновников, они в конечном счете пришли к заключению, что их задание безнадежно, и этот проект был снова заброшен. Указания, данные Антонио де Мендосе, который приехал в Новую Испанию в 1535 году в качестве первого вице-короля, ознаменовали возвращение encomienda под покровительство королевской власти, а общая законодательная система в тот год сделала еще одну важную уступку: encomienda могла после смерти ее обладателя быть унаследована второй раз пожизненно при условии, что наследник выполнял или платил кому-нибудь за исполнение воинской обязанности. Сам Мендоса был недвусмысленно уполномочен вверить индейцев покровительству феодалов. Это изменение политики важным образом совпало с основанием Лимы и открытием еще одного богатого и населенного континентального региона для эксплуатации Испанией. Эти уступки были сделаны, очевидно, с целью привлечь больше поселенцев в Индии. Encomiendas распространились на многонаселенных территориях Перу так же быстро, как и в Новой Испании, и этот институт, как казалось его бенефициарам, был наконец принят в их обществе на постоянной основе.

Чтобы император видел ситуацию в таком свете, было в высшей степени маловероятно. Габсбургские настойчивость, упорное цепляние за привилегии и принципы, несомненно, должны были вернуть все к стандартной традиционной политике. События начала 1540-х годов показали, насколько сильно креольское общество уже отличалось от общества метрополии – Испании. Лидеры колонистов не знали движущих сил политики Испании, равно как и испанские государственные деятели не знали реалий жизни в колониях. Колониальный кодекс 1542 года, известный как Новые законы Индий, с его радикальным ограничением привилегий поселенцев, и ужасал, и удивлял тех, против которых он был направлен, так как в Индиях никто никого не предупредил о смене политики. Однако в Испании признаки, указывающие на перемены, накапливались по крайней мере пять лет. Витория, читавший лекции в университете в Саламанке, подвергал волну испанских переселенцев в Индиях уничтожающему анализу. Папа Павел III в 1537 году поддался на уговоры миссионеров-доминиканцев издать несколько булл об Индиях. Из них булла Veritas ipsa представляла собой суровое осуждение рабства в Индиях, Sublimis Deus осуждала как ересь ту точку зрения, что индейцы не наделены разумом и не способны принять христианскую веру. Император действительно возражал на основании Patronato против распространения этих булл в Индиях, но не отрекся от принципов, которые они провозглашали, и Лас Касас и его друзья успели распространить сотни их экземпляров, прежде чем королевский запрет мог возыметь свое действие. Лас Касас сам, всегда будучи в центре полемики и обладая репутацией, которая чрезвычайно укрепилась благодаря успешному выполнению миссии в высокогорной Гватемале, возвратился в Испанию в 1539 году и был одним из специалистов, к которому регулярно обращались за консультациями на протяжении последующих трех лет из Совета по делам Индий, который заседал в Вальядолиде и составлял новый свод законов. Наконец, – и это, наверное, самое важное – сообщения о насилии и анархии, которые последовали за завоеванием Перу, были восприняты императором с сильным беспокойством и убедили его в необходимости разработки всеобъемлющего закона и принятия решительных мер с целью упрочения королевской власти.

Новые законы образовали всесторонний свод законов – первый полный и адекватный кодекс – для управления всеми провинциями Индий. В целом они не были революционными и представляли традиционную политику короны. Большинство их положений должным образом вступило в силу и в конечном счете было включено в Recopilación de Leyes (свод законов). Из 54 статей кодекса 23 касались политики по отношению к местному населению, и из них лишь четыре были по-настоящему спорными – четыре закона, в которых говорилось об encomiendas и рабстве. После многих лет увиливаний и уклонений от прямого ответа сражение между короной и поселенцами по этим важнейшим вопросам теперь должно было вестись серьезно. Статьи 31 и 35 на самом деле отменяли encomienda. Некоторые владения должны были быть аннулированы немедленно, в частности те, которые находились во владении чиновников и юридических лиц, таких как городские советы или монастыри, а также отдельных людей, которые принимали участие в недавних беспорядках в Перу. Эта последняя статья – если ее строго истолковывать – лишила бы собственности почти каждого encomendero в Перу. Все другие encomiendas должны были существовать до смерти их обладателей, а затем перейти к короне. Аналогично на протяжении одного поколения должно было исчезнуть рабство индейцев. Индейские женщины и дети, удерживавшиеся в рабстве, должны были быть освобождены немедленно. Рабы-мужчины, которые стали ими по законной причине, такой как захват в плен во время восстания, должны были оставаться ими, но все остальные должны были быть освобождены, и бремя предоставления доказательств было возложено на рабовладельцев. Ни один индеец ни по какой причине не должен был становиться рабом в будущем.