Иван Свистунов - Сказание о Рокоссовском

...Модель проснулся, по своему обыкновению, рано, сделал утреннюю гимнастику, тщательно побрился, выпил чашечку крепкого кофе с коньяком. Было уже совсем светло, но маленький белорусский городок еще спал. Впрочем, и днем на его улицах видны только германские военнослужащие. Местные жители или бежали, или попрятались.

— Дикари! — брезгливо уронил Модель, глядя в окно. Против здания штаба стояли зачехленные бронемашины. Брезент на них потемнел от ночной росы. Часовые — тоже в потемневших накидках — ежились на утреннем ветру.

«Вот скоро и осень. Шестая военная...» От этой мысли, от унылой картины мертвого города на душе стало неуютно.

Вчера вечером, когда закончилась обычная процедура «сдал — принял», они поужинали вместе с генерал-фельдмаршалом Эрнстом Бушем, теперь уже экс-командующим группой армий «Центр».

Невеселый был ужин. На правах старого друга Эрнст перешел на «ты».

— Трудно тебе здесь придется, — признался он откровенно. После паузы добавил, горько усмехаясь: — Впрочем, где нам теперь легко?..

— Да, восточная кампания приняла совершенно неожиданный оборот, — нехотя согласился Модель.

Но Буш, как видно, в этот вечер был склонен к откровенным излияниям:

— Помнишь, как в сороковом году на одном совещании в имперской канцелярии — ты на нем был — фюрер сказал, что русские вооруженные силы представляют собой глиняный колосс. Вот тебе и глиняный!

Настроение Эрнста можно понять. Неприятно, когда тебя снимают в самый разгар важного сражения, тем самым возлагая ответственность за неудачи немецких войск в поймах Днепра и Березины. Все же в его словах была доля правды.

Модель промолчал. Буш и старше его лет на пять, и не такой новоиспеченный фельдмаршал, как он. Да и события 20 июля слишком живы в памяти. Лучше держать язык за зубами. Но отмалчиваться тоже неудобно, и он решил переменить тему:

— Первым Белорусским фронтом все еще Рокоссовский командует?

— Рокоссовский. Недавно маршалом стал. Знаешь его?

— Знаю. Старый знакомый. Под Курском встречались.

Буш сидел мрачный, постаревший. Не помогали ни кофе, ни коньяк. После долгого молчания проговорил, криво усмехаясь:

— Фюрер как-то изрек, что у русских нет полководцев. А Жуков? А Рокоссовский?

Экс-командующий угрюмо отстукивал костяшками пальцев по краю стола что-то похоронное, и мутные старые глаза его прятались под набухшими веками. Сказал устало:

— С Рокоссовским непросто воевать. Если нашего

Роммеля называют лисом пустынь, то Рокоссовского можно назвать львом степей и лесов.

— Все эти названия — бутафория, — поморщился Модель, — Меня называют львом обороны. А мне теперь не клички и звания нужны, а свежие дивизии, танки, авиация. Где обещанное превосходство в воздухе? Геринг обманул фюрера во время сталинградской кампании. Теперь повторяется та же история.

Буш понимал, что Модель прав. Все же в глубине души был рад: Вальтеру тоже, конечно, не удастся сдержать наступление русских.

...Вспоминая теперь вчерашний вечер, доверительный и невеселый разговор с Бушем, Модель то и дело мысленно возвращался к русскому командующему, который, как и он сам, недавно стал маршалом. Вчера после отъезда Буша он приказал подготовить справку о Рокоссовском.

К утру досье было готово и сейчас лежало на письменном столе. Модель раскрыл коричневую папку. Короткие и, конечно, вполне достоверные сведения.

«...Константин Константинович... 1896 года рождения (С завистью подумал: «Молодой еще!»)... Участник первой мировой войны (Опять отвлекся: «Может быть, и тогда на одном фронте были?»)... Участник гражданской войны... Забайкалье... Монголия... КВЖД... подвергался... корпус... армия... Смоленск... Подмосковье... фронт... Сталинград...»

Захлопнул папку. Остальное он знал сам. Прошелся по кабинету. Нервно потер переносицу. В голове сидело: «Лев степей и лесов!»

«Кажется, повезло не мне, а Бушу!»

Почему-то опять вспомнилась фраза, которая уже несколько дней преследует его: «Дайте мне в собственность место для гроба!»

Почему она то и дело приходит на ум? Где он вычитал или услышал ее? Верней всего, в Библии. Есть в ней торжественная неясность.

Но почему привязалась именно эта фраза?

«Дайте мне в собственность место для гроба!» Бред какой-то!

За выполнение личного приказа Гитлера во что бы то ни стало остановить наступление русских Модель взялся энергично. Он прекрасно понимал, какую смертельную угрозу для Германии несет напор русских. Это не поражение под Москвой и даже не катастрофа под Сталинградом. Те провалы и неудачи произошли за тысячи километров от немецкой земли. А теперь не останови русских — и они ворвутся в генерал-губернаторство, будут топтать землю Пруссии. Нет, он докажет, что не зря его зовут львом обороны.

Модель решил организовать непреодолимую оборону вдоль реки Березины. С этой целью сюда перебрасывалось несколько дивизий из группы армий «Северная Украина» и «Север». Оборонительные работы продвигались успешно, и порой ему казалось, что перелом в летней кампании уже приближается, что наступательный дух советских войск иссякает или уже иссяк.

Но случился один эпизод, который поколебал эти надежды.

Как-то ему доложили о происшествии в Борисове. Мост через Березину в районе города оказался почему-то не взорван, — как не похоже на предусмотрительных и исполнительных немецких солдат! — и по мосту в город ворвался советский танк. Один-единственный танк! Саперы спохватились, и мост взорвали. Русский танк попал в ловушку. Обычная, нормальная логика говорила, что танкисты должны поднять руки вверх.

Но не тут-то было! Шестнадцать часов (число «шестнадцать», казалось Моделю, он запомнит до гроба) советский танк, как грозный мститель, носился по городу, занятому немецкими войсками, огнем и гусеницами наводил панику на солдат фюрера. Шестнадцать часов! В конце концов экипаж танка погиб в неравной схватке. Погиб в бою. Ему доложили фамилии русских: коммунист лейтенант П. Н. Рак, комсомольцы гвардии сержанты А. А. Петряев и А. И. Данилов.

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Вальтер Модель сидел и с тупым удивлением смотрел на листок, на котором были написаны имена трех русских танкистов.

Еще весной прошлого года, когда он командовал 9-й армией на берегах Северного Донца и когда осуществляли наступательный план «Пантера» (Модель кисло усмехнулся: «Любит фюрер зоологические названия»), и потом, во время Курского сражения, было достаточно примеров мужества, стойкости, самоотверженности русских солдат.

Но эпизод в Борисове его особенно поразил.

И к генерал-фельдмаршалу возвращались крамольные сомнения в благополучном для Германии исходе войны. Пожалуй, впереди только мрак и отчаяние!