Иван Свистунов - Сказание о Рокоссовском

— Боец третьей роты военно-автомобильной дороги ефрейтор Щукова!

Ночного командира, который поблагодарил ее и пожелал успеха, теперь, днем, она узнала сразу — в машине сидел маршал Рокоссовский. Голубые глаза смотрели так же внимательно, только лицо после бессонной и, верно, беспокойной ночи, проведенной на передовой, постарело, видней были морщины у переносицы, седина на коротко подстриженных висках.

— Как дела, товарищ Щукова? — улыбнулся маршал. — Ночь благополучно прошла?

— Так точно, товарищ маршал! Все в порядке, — четко отрапортовала Галя.

— Благодарю за службу! — сказал Рокоссовский. Машина, рванувшись с места, быстро промчалась по Лизбаргскому шоссе, взметая побуревшую снежную пыль.

Много, конечно, было у Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского помощников в дни войны, которые составляли планы, вели в бой солдат, помогали советом и делом. Годами они окружали командующего. На них опирался он в своих ратных трудах.

И все же ефрейтору Галине Щуковой радостно было думать, что и она оказала маленькую, пусть пустяковую, услугу маршалу, и ей он дважды в течение одних суток сказал с доброй улыбкой: «Благодарю!»

В самом разгаре военная весна сорок пятого года. Командующий 1-й гвардейской танковой армией Михаил Ефимович Катуков спешил на вспомогательный пункт управления 2-го Белорусского фронта. Настроение у него превосходное. Радовался, что предстоит новая встреча с Рокоссовским, которого очень ценил и любил давно. Вспоминались бои под Москвой, Волоколамское шоссе, ушедшие в прошлое железные слова: «Стоять насмерть!»

И вот теперь, когда уж виден конец войны, он снова с Рокоссовским. Повезло!

...Маленький чистенький домик. Островерхая, под красной черепицей крыша. Ухоженный палисадник. В большой светлой комнате с широким окном в сад спартанская обстановка: стол, несколько стульев да еще большая карта, распластанная на стене.

Рокоссовский поднялся навстречу. Все такой же подтянутый, стройный, обаятельный. Крепко обнялись, расцеловались. Были рады новой встрече. Такие встречи на войне — праздник.

Усадив прибывшего, Рокоссовский, после двух-трех вопросов о здоровье, о настроении, о семейных делах и тому подобном, спросил:

— Ну как, дружище, есть еще силенка?

Катуков доложил командующему, что его танковая армия прошла с боями от Вислы на запад, потом повернула к Балтике.

— Семьсот километров отмахали. Устали очень.

— Путь немалый, — согласился Рокоссовский. — Молодцы!

— Теперь, Константин Константинович, согласно всем инструкциям, нам надо менять масло в боевых машинах.

— Это правильно. Инструкции для того и сочиняются, чтобы их выполняли. — Словно из простого любопытства спросил: — По инструкции сколько часов полагается, чтобы сменить масло?

Вопрос вроде безобидный, но Катукову показалось, что в нем есть какой-то подтекст.

— Часов двенадцать.

— Двенадцать часов, — машинально повторил Рокоссовский. Теперь на его лице уже не было улыбки. Задумчивое, пожалуй даже грустное, выражение омрачило обычно приветливое лицо командующего фронтом.

Катуков насторожился:

— А что такое, Константин Константинович?

Рокоссовский встал, прошелся по комнате. Остановился у карты.

— Подойдите-ка сюда, дружище.

Не ожидая ничего хорошего ни для себя, ни для своих танкистов, Катуков подошел к карте.

Рокоссовский проговорил почти извиняющимся тоном:

— Вот какая история. Если гитлеровцы смогут уйти за реку, — Рокоссовский указательным пальцем провел по карте, — то они, ясное дело, там укрепятся, и нам много крови придется пролить, чтобы ликвидировать их группировку.

Катуков, взглянув на карту, сразу представил себе создавшуюся обстановку. Только немедленный мощный удар поможет избежать кровопролитных боев. И сразу же вспомнил своих измученных танкистов, машины, работающие на пределе. Нет, сейчас идти в бой невозможно. Да и по инструкции...

Проговорил хрипло:

— Увы, мы не можем...

Взглянул на командующего. Таким огорченным он Рокоссовского еще не видел. Еще раз, теперь уже более внимательно, Катуков посмотрел на карту, на тот участок на берегу реки, что указал командующий. Задумался. Рокоссовский прав. Нельзя терять времени. Ну а он, разве он не прав?!

Что же делать? Атаковать врага нельзя и не атаковать нельзя. Катуков стоял в мрачной задумчивости.

Молчал и Рокоссовский. Не торопил. Ждал. Конечно, у командующего фронтом достаточно власти, чтобы приказать. Но ему хотелось, чтобы командарм сам принял нужное решение.

Тягостная пауза. Стоят друг против друга два воина, смотрят друг другу в глаза. Все понимают: и один прав, и другой прав.

Катуков наконец махнул рукой: эх, была не была!

— Константин Константинович, дайте нам два часа. Только два часа! Менять масло в танках не будем. Подольем его и сразу же в бой!

— Откровенно говоря, я другого от гвардейцев и не ждал. — И Рокоссовский сразу же перешел к четкой и точной постановке боевой задачи: — Надо с ходу форсировать реку Лебе и захватить плацдарм на противоположном берегу.

— Будет сделано!

— Еще одна просьба. Надо обязательно овладеть вот этими двумя мостами, — показал на карте. — У вас есть самоходно-артиллерийская бригада полковника Землякова и мотоциклетный полк подполковника Мусатова. Как мне известно, части боевые. Хорошо бы им поручить выполнение этой задачи. Как вы думаете, Михаил Ефимович? Справятся они?

Катуков, отлично знавший своих командиров, поспешил подтвердить:

— Конечно справятся, товарищ командующий!

— Я так и думаю. Передайте Землякову и Мусатову, что если они захватят мосты, то я представлю их к званию Героя Советского Союза.

— Считайте, Константин Константинович, что дело сделано.

— Вот и хорошо. А уж за нарушение инструкции я отвечу сам. — И он улыбнулся широко и довольно.

Мосты были захвачены, был захвачен и плацдарм па другом берегу реки.

Несколько дней спустя командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Г, К. Жуков, в подчинение которого к тому времени перешла 1-я гвардейская танковая армия, вручил М. Е. Катукову вторую звезду Героя Советского Союза.

Героями Советского Союза стали В. И. Земляков и В. И. Мусатов.

Рокоссовский выполнил свое обещание.

Поздний мартовский вечер. Притих маленький курортный городок Сопот (Цоппот), приютившийся на берегу Балтийского моря, между Гдыней и Данцигом. А только вчера наши войска ворвались в него и вели бой на его улицах.

В одном из курортных коттеджей, в самой просторной комнате, разместились сразу два военных коменданта города... Данцига — советский и польский.