Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Арнау молчал, погружаясь в свои мысли, пока улыбающаяся Мар не отвлекала его от раздумий каким-нибудь невинным вопросом. Где была та девочка, которую он качал на руках?

— Я не желаю выходить замуж ни за кого из них, — ответила она им.

Арнау и Гильем переглянулись.

Часом раньше Гильем сказал ему:

— Ты должен помочь мне, — и пригласил девушку в лавку.

Глаза Мар засияли, когда с ней заговорили о замужестве.

Они оба сидели за столом, она — напротив них, как будто речь шла о какой-нибудь коммерческой сделке. Но потом, когда они начали обсуждать каждого из пяти кандидатов, которых ей предложил брат Жоан, она только и делала, что отрицательно качала головой.

— Девочка моя, — заметил Гильем, — ты должна кого-нибудь выбрать. Любой девушке польстили бы те предложения, о которых мы рассказали тебе.

Мар снова покачала головой:

— Они мне не нравятся.

— И тем не менее надо выбирать, — настаивал Гильем, одновременно обращаясь к Арнау и самой Мар.

Арнау посмотрел на девушку.

Она закрыла лицо руками, но дрожание нижней губы и учащенное дыхание выдавали ее…

Было видно, что она готова расплакаться. В чем дело? Ведь ей только что предложили таких завидных женихов!

Молчание затянулось.

В конце концов Мар подняла глаза на Арнау, ее ресницы трепетали.

Зачем заставлять ее страдать?!

— Мы продолжим искать, пока не найдем кого-нибудь, кто ей понравится, — сказал он Гильему. — Ты согласна, Мар?

Девушка кивнула головой, поднялась и ушла, оставив мужчин одних.

Арнау вздохнул:

— А я-то думал, что все пройдет как по маслу!

Гильем не ответил. Он продолжал сидеть, не отрывая глаз от двери кухни, за которой скрылась Мар.

Что происходит?

Может, Мар что-то скрывает? Она заулыбалась, услышав слово «замужество», в ее глазах появился блеск, а потом…

— Увидишь, как отреагирует Жоан, когда узнает, — добавил Арнау.

Гильем резко повернулся к нему, но вовремя сдержался. Какая разница, что подумает монах?

— Ты прав. Будем искать дальше, это лучше всего.

Арнау попросил брата:

— Пожалуйста, сейчас не время.

Он пришел в церковь Святой Марии, чтобы успокоиться. Дела были плохи, а здесь, рядом со Святой Девой, где постоянно перестукивались рабочие, где улыбались все, кто работал, ему было хорошо.

Но Жоан его разыскал и буквально прилип к нему.

«Мар нужно это! Мар нужно то!»

В конце концов, это не его дело!

— Какие у нее могут быть причины, чтобы отказываться от замужества? — настойчиво спрашивал его Жоан.

— Сейчас не время, Жоан, — повторил Арнау.

— Почему?

— Потому что нам только что объявили новую войну.

Монах вздрогнул.

— Ты этого не знал? Король Кастилии Педро Жестокий только что объявил нам войну.

— Почему?

Арнау покачал головой.

— Потому что он уже давно хотел это сделать! — рявкнул он. — Причиной послужило то, что наш адмирал Франсеск де Перельо́с захватил у берегов Санлукара два генуэзских корабля, которые перевозили оливковое масло. Кастилец потребовал их освобождения, но, поскольку адмирал остался глух к его просьбе, он объявил нам войну. Этот человек опасен, — сказал Арнау. — Как я понял, он не зря получил свое прозвище. Слишком он злобный и мстительный. Ты осознаёшь, что происходит, Жоан? Мы сейчас находимся в состоянии войны с Генуей и Кастилией одновременно. Ты все еще уверен, что сейчас удобный момент для выяснения отношений с девушкой?

Жоан колебался. Они стояли в окружении строительных лесов, под ключевым камнем третьего свода центрального нефа, откуда выходили нервюры.

— Помнишь? — спросил его Арнау, показывая на ключевой камень.

Жоан поднял глаза и кивнул. Они были еще детьми, когда наблюдали, как поднимали первый. Арнау подождал немного и продолжил:

— Каталония этого не выдержит. Мы еще оплачиваем кампанию на Сардинии, а перед нами уже открывается новый фронт.

— Я полагал, что вы, коммерсанты, являетесь сторонниками завоеваний…

— Кастилия не откроет нам никакого торгового пути. Положение ужасное, Жоан. Гильем был прав, — сказал Арнау и увидел, как монах махнул рукой, услышав имя мавра. — Мы еще не покорили Сардинию, а уже восстали корсиканцы. Они это сделали, как только король ушел с острова. Мы воюем с двумя державами. Король уже исчерпал все свои ресурсы. Даже городские советники, похоже, сошли с ума!

Они подошли к главному алтарю.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что наши сундуки могут не выдержать. Король продолжает свои великие стройки: королевские верфи и новые городские стены.

— Но они нужны, — возразил Жоан, перебивая брата.

— Верфи — возможно, но возводить новые стены после чумы бессмысленно. Барселоне не нужно расширять стены.

— Почему?

— Потому что король продолжает зря тратить ресурсы. Для строительства стен он заставил платить все селения в округе, объяснив это тем, что когда-нибудь им придется укрываться за ними. Кроме того, он ввел новый налог, предназначенный для этого строительства: отныне сороковую часть от любого наследства следует отдавать на расширение стен. А что касается верфей, все штрафы консульств тоже предназначены для строительства. И вот — новая война…

— Барселона богата!

— Уже нет, Жоан. Король предоставил привилегии при условии, что город обеспечит его ресурсами, а советники пустились в такие расходы, что не могут финансировать это. Они увеличили налог на мясо и вино. Ты знаешь, какую часть городского бюджета покрывают эти налоги? — (Жоан отрицательно покачал головой.) — Пятьдесят процентов всех расходов, а теперь они их еще более поднимают. Долги города разорят нас, Жоан, разорят всех.

Оба стояли в раздумье перед главным алтарем.

— А что с Мар? — снова спросил Жоан, когда они уже выходили из церкви Святой Марии.

— Она будет делать то, что захочет.

— Но…

— Никаких «но». Это мое решение.

— Стучи, — приказал Арнау.

Гильем постучал дверным молотком по деревянным воротам. Звук отозвался эхом на безлюдной улице.

Никто им не открыл.

— Еще стучи!

Гильем начал стучать в дверь: раз, два… семь, восемь. На девятый открылось смотровое окошко, и в нем появились заспанные глаза.

— Что случилось? К чему такой переполох? Кто вы такие?

Арнау почувствовал, как Мар, схватившая его за руку, напряглась.

— Открывай! — потребовал Арнау.

— Кто вы?

— Арнау Эстаньол, — сурово ответил Гильем, — владелец этого особняка и всего того, что в нем есть, включая и тебя, если ты раб.

«Арнау Эстаньол, владелец этого особняка…»

Слова Гильема резанули ему слух.

Сколько времени прошло? Двадцать лет? Двадцать два?

Человек в окошке явно сомневался.

— Открывай! — едва сдерживаясь, крикнул Гильем.