Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Ты недоедал? Если тебе не хватало денег, которые я присылал…

— Да нет, — прервал его Жоан, — ты присылал более чем достаточно. Твои деньги служили, чтобы питать мой… дух. Книги очень дорогие, Арнау.

— Надо было попросить у меня больше.

Жоан махнул рукой и сел к столу лицом к Гильему и девочке.

— Ладно, а теперь познакомь меня со своей дочкой. Догадываюсь, что она выросла после твоего последнего письма.

Арнау сделал знак Мар, и та подошла к Жоану.

Девочка опустила глаза, взволнованная суровостью, которая читалась во взгляде священника. Когда монах повернулся к мавру, Арнау познакомил его с Гильемом.

— Я много рассказывал тебе о нем в моих письмах, — сказал Арнау.

— Да, — пробормотал Жоан. Он не подал руки, и Гильем отдернул свою, которую уже протянул монаху. — Ты выполняешь свои христианские обязанности? — спросил его Жоан.

— Да…

— Брат Жоан, — подсказал тот.

— Брат Жоан, — повторил Гильем.

— А это Донаха, — вмешался Арнау, представляя женщину.

Жоан кивнул, даже не посмотрев на нее.

— Хорошо, — сдержанно произнес он, поворачиваясь к Мар и показывая ей взглядом, что она может садиться.

— Ты — дочь Рамона, не так ли? Твой отец был хорошим человеком, трудолюбивым работником и богобоязненным христианином, как и все бастайши. — Жоан взглянул на Арнау. — Я много за него молился после того, как брат написал мне, что он умер. Сколько тебе лет, девочка?

Арнау приказал Донахе подавать ужин и присел к столу. Только сейчас он заметил, что Гильем продолжал стоять в стороне, как будто не отваживался сесть при новом госте.

— Садись, Гильем, — пригласил он его. — Мой стол — твой.

Лицо Жоана оставалось невозмутимым.

Ужин прошел в молчании.

Мар была на удивление неразговорчивой, как будто присутствие гостя сдерживало ее от привычных проявлений веселого нрава. Жоан, со своей стороны, был сдержан в еде.

— Расскажи мне, Жоан, — попросил Арнау, когда они закончили трапезу. — Как ты жил? Почему решил вернуться?

— Я воспользовался возвращением короля. Узнав о победе, сел на корабль до Сардинии, а оттуда до Барселоны.

— Ты видел короля?

— Он меня не принял.

Мар попросила разрешения покинуть их.

Гильем последовал ее примеру. Оба попрощались с монахом и поднялись наверх.

А разговор братьев затянулся до рассвета; за бутылкой сладкого вина они вспоминали о событиях тринадцатилетней давности.

Ради спокойствия семьи брата Жоан решил переехать в монастырь Святой Екатерины.

— Мое место там, — сказал он Арнау, — но я буду приходить навещать вас каждый день.

Арнау, от которого не укрылось, насколько скованной чувствовала себя его дочурка во время вчерашнего ужина, как, впрочем, и Гильем, не стал настаивать на том, что, по его мнению, не было необходимостью.

— Ты знаешь, что он мне сказал? — шепнул он Гильему в полдень, после еды, когда они выходили из кухни.

Гильем насторожился.

— Чтобы мы выдали Мар замуж! Мол, негоже девушке жить в одном доме с двумя посторонними мужчинами!

Гильем застыл на месте и уставился на девочку, которая помогала Донахе убирать со стола.

Выдать ее замуж?

Но ведь она еще ребенок!

Гильем снова повернулся к Арнау. Ни один из них никогда не смотрел на Мар так, как они смотрели сейчас…

— Похоже, наша девочка уже превратилась в девушку, а мы и не заметили, — снова шепнул Арнау, наклоняясь к уху мавра.

Они как по команде снова повернулись к Мар: быстрая, красивая, уверенная в себе и… очень привлекательная.

Убирая миски, Мар почувствовала на себе их взгляды и на мгновение замерла.

Ее тело приобрело действительно уже те соблазнительные формы, которые присущи женщине; ее груди стали заметно выступать под рубашкой. Девушке исполнилось четырнадцать лет.

Мар увидела, что они явно растеряны и даже поражены. Казалось, она тоже была сбита с толку, но это продолжалось лишь считаные секунды.

— Что это вы разглядываете меня? — спросила она. — Вам что, нечем заняться?

Девушка, стоявшая перед ними, казалась взрослой. Сомнений не оставалось: Мар превратилась в женщину.

— У нее будет приданое принцессы, — сказал Арнау Гильему, когда они вернулись в лавку. — Деньги, одежда и дом. Нет, дворец!

Внезапно он повернулся к своему другу:

— А что там у Пучей?

— Она уйдет от нас, — пробормотал Гильем, делая вид, что не услышал вопроса Арнау.

Оба замолчали.

— Она родит нам внуков, — после паузы произнес Арнау.

— Не заблуждайся. Она родит детей своему мужу. Кроме того, у нас, рабов, не бывает детей, а тем более внуков.

— Сколько раз я предлагал тебе свободу?

— А что я буду делать со своей свободой? Мне хорошо быть таким, как я есть. Но Мар… Замуж! Не знаю, по какой причине, но я уже начинаю ненавидеть ее мужа, кто бы он ни был.

— Я тоже, — пробормотал Арнау.

Они переглянулись и разразились смехом.

— Ты мне не ответил, — напомнил Арнау, когда они вернулись к делам. — Что там у Пучей? Я хочу этот дворец для Мар.

— Я написал в Пизу Филиппо Тешио. Если кто-нибудь в мире и сможет сделать то, что мы хотим, так это Филиппо.

— О чем ты его попросил?

— Я посоветовал ему нанять корсаров, если будет необходимо, и позаботиться о том, чтобы корабли Пуча не вернулись в Барселону, а те, которые вышли из Барселоны, не смогли бы добраться до места назначения. Кроме того, я намекнул ему, что он может похитить товары или сжечь их — в общем, все, что угодно, только бы они не добрались до конечного пункта.

— Он тебе ответил?

— Филиппо? Он никогда этого не сделает. Чтобы не подвергать себя опасности, он никогда не пишет в письмах о своих делах. И я не помню случая, чтобы он доверил выполнить подобное поручение кому-нибудь другому. Если хоть кто-то узнает… Нужно подождать, пока не закончится сезон мореходства. Осталось чуть меньше месяца. Если к этому времени корабельщики Пуча не появятся здесь, они не смогут отвечать по своим обязательствам, а значит, будут разорены.

— Мы перекупили их долги?

— Ты — самый главный кредитор Грау Пуча.

— Должно быть, они переживают, — пробормотал про себя Арнау. — Ты их не видел? — Он резко повернулся к Гильему.

— Они уже давно на берегу. Сначала там была баронесса и кто-то из их детей. Теперь к ним присоединился Женис, который вернулся из Сардинии. Они часами всматриваются в горизонт, надеясь увидеть мачту… И когда какая-нибудь появляется, но в порт прибывает не тот корабль, который они ожидают, баронесса проклинает волны, а вместе с ними и все на свете. Я думал, ты это знал…

— Нет, я этого не знал.

Арнау помедлил и после паузы сказал:

— Сообщи мне, как только в порт прибудет один из наших кораблей.

— Прибыло сразу несколько кораблей, — возвестил ему Гильем однажды утром, вернувшись из Морского консульства.