Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Ты признал это! — продолжала Мар.

— Я… — залепетал Жоан.

Слуга подошел к нему и приставил косу тупым краем к его животу.

— Никто не узнает, сеньора. Он пришел один.

Жоан посмотрел на Мар. В ее глазах не было страха, даже сожаления, только…

Он развернулся и стремительно кинулся к двери, но ребенок захлопнул ее и стал перед ним.

Слуга приставил косу к горлу Жоана.

На этот раз ее острый конец впился в кадык монаха.

Жоан не двигался.

В глазах ребенка уже не было страха, на его лице отражались те же чувства, что и у тех, кто стоял за его спиной.

— Что… что ты собираешься делать, Мар? — Как только Жоан заговорил, на шее осталась кровавая царапина от косы.

Мар некоторое время молчала. Жоан даже слышал ее дыхание.

— Заприте его в башне, — приказала она.

Мар не заходила туда с того дня, когда она наблюдала за ополчением Барселоны, которое сначала готовилось к штурму, а потом разразилось криками ликования.

Получив известие о гибели мужа при Калатаюде, она заколотила вход в башню.

Вдова и две ее дочери пересекли площадь Льяна и подошли к постоялому двору дель Эстаньер, двухэтажному зданию, на первом этаже которого помещалась кухня и столовая, а на втором — комнаты для гостей.

Их встретили хозяин и слуга. Аледис подмигнула парню, увидев, с каким изумлением он стал смотреть на нее.

— Чего пялишься? — прикрикнул хозяин и пнул его ногой. Юноша поспешил в заднюю часть здания.

Тереза и Эулалия заметили игривый взгляд Аледис, адресованный слуге, и обменялись улыбками.

— А сейчас вы получите пинок от меня, — шепнула им Аледис, воспользовавшись тем, что хозяин на мгновение отвернулся. — Ведите себя скромно и прекратите наконец чесаться! В следующий раз, когда почешетесь…

— Невозможно ходить в этих рогожах…

— Молчите! — приказала Аледис, когда хозяин снова повернулся к ним.

У него оставалась свободной только одна комната, где они могли переночевать втроем, но там было всего два тюфяка.

— Не беспокойтесь, добрый человек, — сказала ему Аледис. — Мои дочери привыкли спать вдвоем.

— Ты видела, как на нас посмотрел этот дядька, когда услышал, что мы будем спать вдвоем? — спросила Тереза, когда они вошли в комнату.

Два тюфяка, набитые соломой, и маленькая подставка для лампы — это была вся мебель, предоставленная в их распоряжение.

— Он уже видел, как ляжет между нами, — засмеялась Эулалия.

— А ведь вы даже не пытались воспользоваться своими чарами. Я же вам говорила, — вмешалась Аледис.

— Мы сможем работать и так. Лишь бы толк был!

— Этот фокус срабатывает только раз, — сказала Аледис. — Мужчинам нравится невинность, девственность. Как только они добиваются своего… В общем, нам придется ходить с места на место, обманывая людей…

— В Каталонии нет столько золота, чтобы заставить меня ходить в этих сандалиях и тряпках… — перебила ее Тереза и начала скрести зудящее тело от бедер до грудей.

— Не чешись!

— Нас сейчас никто не видит, — защищалась девушка.

— Но чем больше ты чешешься, тем больше будет зудеть.

— Почему ты подмигнула тому парню? — внезапно спросила Эулалия.

Аледис строго посмотрела на девушек:

— Это не ваше дело.

— Ты его себе возьмешь? — вмешалась Тереза.

Аледис вспомнила выражение на лице юноши, когда он даже не успел снять штаны, и неистовый напор, с которым тот на нее забрался. Мужчинам нравилась не только невинность и девственность…

— Мне удалось кое-чего добиться, — ответила она, пряча улыбку.

Они подождали в комнате, пока не пришло время ужинать, а затем спустились и заняли место за необструганным деревянным столом. Вскоре появились Жауме де Бельера и Женис Пуч. Как только мужчины присели за свой стол в другом конце комнаты, они тут же принялись пялиться, не отрывая глаз, на новых постоялиц.

Больше в столовой никого не было.

Аледис окликнула девушек, и те стали креститься, прежде чем приступить к трапезе, — перед ними уже стояли миски с супом, которые подал хозяин.

— Вино? Только для меня, — ответила ему Аледис. — Мои дочери не пьют.

— Еще кувшин вина и еще один… С тех пор как умер наш отец, — извиняющимся тоном произнесла Тереза, обращаясь к хозяину, — наша матушка не может прийти в себя…

— …от горя, — закончила за нее Эулалия.

— Слушайте, девочки, — шепнула им Аледис, — здесь три кувшина вина. Ясно, что они на меня подействовали. Через некоторое время я уроню голову на стол и начну храпеть. Ну а вы принимайтесь за дело! Мы должны узнать, почему арестовали Франсеску и что они собираются с ней сделать.

Наклонившись над столом, Аледис обхватила голову руками и притворилась, что охмелела.

— Идите сюда, — послышался голос, ответом которому было скромное молчание.

— Если она пьяная, вам нечего бояться… — снова позвали их из-за соседнего стола.

— Мы вам ничего не сделаем, — сказал один из мужчин. — Как мы можем вам что-то сделать в барселонской таверне? Здесь есть хозяин, слуга…

Аледис усмехнулась про себя: «Что касается слуги, то вы его плохо знаете».

— Не беспокойтесь, мы — кабальеро.

В конце концов девушки уступили, и Аледис услышала, как они встали из-за стола.

— Не слышно, как ты храпишь, — шепнула ей Тереза.

Аледис позволила себе улыбнуться.

— Мы — владельцы замка!

Аледис представила себе Терезу с ее выразительными голубыми глазами, которая невинно взирает на сеньора де Бельеру, чтобы тот имел возможность наслаждаться ее красотой.

— Ты слышала, Эулалия? Замок! Настоящий рыцарь. Мы никогда не разговаривали с рыцарями.

— Расскажите нам о ваших битвах, — услышала Аледис голос Эулалии. — Вы знаете короля Педро? Вы разговаривали с ним?

— Кого вы еще знаете? — спросила Тереза.

Обе увивались вокруг сеньора де Бельеры.

Аледис сгорала от желания раскрыть глаза, чтобы чуточку понаблюдать за ними. Но она не должна была делать этого. Ее девочки прекрасно сумеют добиться своего.

Замок, король, кортесы…

Они принимали участие в кортесах? Война?!

Последовало несколько восторженных возгласов, когда Женис Пуч начал рассказывать им о своих баталиях, где он, естественно, был главным действующим лицом и настоящим героем.

Все его россказни обильно подкреплялись вином.

— А что делает такой кабальеро, как вы, на этом постоялом дворе? — поинтересовалась Эулалия.

— У вас, вероятно, какие-то важные дела? — уточнила Тереза.

— Мы привезли ведьму! — выпалил Женис Пуч.

Девушки спрашивали только сеньора де Бельеру, который, как отметила Тереза, с укором посмотрел на своего спутника. Кажется, наступил тот самый момент, подумала девушка.

— Ведьму! — воскликнула Тереза, бросаясь к Жауме де Бельере и обнимая его обеими руками. — В Таррагоне мы видели, как сжигали ведьму. Она умирала в криках, пока огонь поднимался по ее ногам и жег ей грудь…