Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Это зрелище заставило его закрыть глаза.

Он сжал губы и отвернулся.

После долгой борьбы Арнау вынужден скрываться в бухте в ожидании, когда инквизитор вынесет ему минимальное наказание.

Ох уж эти христиане!

Он вздохнул.

По крайней мере, рядом с ним Мар… его девочка.

Гильем нисколько не удивился, когда капитан фелюги, оставив Мар и Арнау, явился в альондигу и рассказал ему о происшедшем.

— Это судьба, — пробормотал мавр.

— Что вы сказали?

— Ничего, ничего. Вы правильно поступили. Выходите из порта и возвращайтесь через пару дней.

В первый день Гильем не получил никаких известий от Эймерика. На второй он снова появился в Барселоне. Мавр не мог ждать в альондиге и, оставив там своих слуг, велел, чтобы они нашли его, если кто-нибудь будет о нем спрашивать.

Кварталы торговцев не изменились.

По Барселоне он мог бы передвигаться с закрытыми глазами; единственными проводниками его были запахи, характерные для каждого квартала.

Собор, как и церковь Святой Марии, тоже продолжали строить, хотя строительство церкви у моря продвигалось гораздо успешнее.

Полным ходом шли работы в церквях Святой Клары и Святой Анны.

Гильем останавливался перед каждым храмом, чтобы посмотреть, как работают плотники и каменщики.

«А как же защитная стена у моря? А порт?»

Странные они, эти христиане…

— Вас спрашивают в альондиге, — сообщил ему запыхавшийся слуга на третий день.

«Николау согласился?» — спросил сам себя Гильем, поспешно направляясь на постоялый двор.

Николау Эймерик подписал приговор в присутствии Гильема, который стоял перед ним.

Потом инквизитор скрепил его печатью и молча вручил ему.

Гильем взял документ и стал читать его.

— В конце, в конце, — поторопил его Николау.

Он заставил нотариуса работать всю ночь и не собирался ждать, пока неверный прочитает весь этот текст.

Гильем посмотрел на инквизитора поверх документа и спокойно продолжил читать его умозаключения.

По-видимому, Жауме де Бельера и Женис Пуч забрали свой донос.

Как это удалось Николау?

Свидетельство Маргариды Пуч было поставлено Николау под сомнение, поскольку трибуналу стало известно, что ее семья разорилась в результате коммерческих операций с Арнау.

Что касается свидетельства Элионор…

Оказывается, она не подтвердила ту самоотверженность и покорность, которые всякая женщина должна являть своему мужу!

Кроме того, Элионор утверждала, что обвиняемый при всех обнимал какую-то еврейку, с которой, как она предполагала, у него были плотские отношения; в качестве свидетелей она приводила самого Николау и епископа Беренгера д’Эриля.

Гильем снова посмотрел на Николау поверх приговора; инквизитор выдержал его взгляд.

«Подтвердить, что обвиняемый обнимал какую-то еврейку в момент, указанный доньей Элионор, не удалось», — говорилось в документе.

Ни он, ни Беренгер д’Эриль, который тоже подписал приговор, — Гильем перешел на последнюю страницу, чтобы убедиться в наличии подписи и печати епископа, — не могли согласиться с этим показанием.

«Дым, огонь, сутолока, страсти, любое из этих обстоятельств, — продолжал объяснять Николау, — может вызвать у женщины, неразумной по природе своей, такое видение. Поскольку обвинение, выдвинутое доньей Элионор в отношении Арнау и его связи с еврейкой, явно лживо, то остальной части доноса не может быть доверия».

Гильем улыбнулся.

Единственные деяния, которые действительно могли считаться наказуемыми, содержались в доносах священников церкви Святой Марии у Моря.

«Святотатственные слова признаны виновным, и он раскаялся в этом перед трибуналом, что является конечной целью всякого инквизиционного процесса. За это Арнау Эстаньол приговорен к штрафу в виде конфискации всего его имущества, а также к покаянию: в течение года он должен каждое воскресенье являться в церковь Святой Марии, одетый в соответствующие покаянные одежды».

Гильем закончил читать документ и пристально посмотрел на подписи и печати инквизитора и епископа.

Он добился своего!

Свернув документ, мавр порылся в карманах в поисках платежного письма, подписанного Абрахамом Леви, чтобы отдать его Николау. Гильем молча наблюдал, как инквизитор читает письмо, означавшее не только разорение Арнау, но также его свободу и жизнь.

Ну и пусть! Не жалко…

Все равно Гильем никогда бы не смог объяснить Арнау происхождение этих денег, как и то, почему это платежное письмо столько лет пролежало спрятанным.

Арнау проспал весь остаток дня. Когда стало вечереть, Мар разожгла маленький костер из листвы и дров, которые рыбаки собрали и принесли к хижине.

Море было спокойное…

Женщина подняла взгляд к звездному небу. Потом она посмотрела на обрывистую скалу, которая окружала бухту; луна отсвечивала на ее вершинах, создавая причудливые тени.

Она молча вдыхала свежий воздух и наслаждалась покоем.

Весь мир перестал для нее существовать. Не было ни Барселоны, ни инквизиции, ни даже Элионор и Жоана: только она… и Арнау.

В полночь Мар услышала шорох внутри хижины.

Она поднялась и увидела, что Арнау вышел под лунный свет.

Оба замерли в нескольких шагах друг от друга. Мар стояла между Арнау и костром.

Мягкие линии силуэта, подсвеченные ярким пламенем, лицо, спрятанное в тени…

«Может, я уже на небе?» — подумал Арнау.

По мере того как его глаза привыкали к полутьме, облик женщины, которая являлась ему во сне, становился все более отчетливым. Сначала это были глаза, большие, блестящие, — сколько ночей она проплакала? — потом ее нос, скулы, подбородок и эти губы…

Женщина распахнула ему объятия, и отблески костра осветили ее тело, облаченное в невесомые одежды.

Она звала его!

И Арнау пошел на ее зов.

Что происходит? Где он?

Действительно ли это Мар?

Он получил ответ в ее объятиях, в улыбке, которую она дарила ему, в горячем поцелуе, запечатленном на его губах…

Мар крепко обняла Арнау.

«Обними меня», — услышал он ее голос. Арнау прижал к себе женщину и услышал, как она заплакала. Он почувствовал, как вздымалась ее грудь, и ласково провел рукой по густым волосам… Нежно покачивая ее в своих руках, Арнау думал о превратностях судьбы.

Сколько лет должно было пройти, чтобы наступил этот момент? Сколько ошибок он должен был совершить?

Арнау отстранил голову Мар от своего плеча и заставил женщину посмотреть ему в глаза.

— Я виноват, — с грустью произнес он, — виноват, что отдал тебя…

— Молчи, — перебила она. — Прошлого не существует. Не за что просить прощения. Начнем жить с сегодняшнего дня. Смотри, — сказала Мар, беря его за руку, — море. Оно ничего не знает о нашем прошлом! Оно здесь и никогда не потребует от нас объяснений. Звезды, луна — они тоже здесь и продолжают светить, радуя нас. Какое для них имеет значение то, что произошло давным-давно? Они с нами и поэтому счастливы. Ты видишь, как они сверкают на небе? Стали бы они это делать, если бы их волновало наше прошлое? Разве не началась бы буря, если бы Господь захотел наказать нас? Мы одни, ты и я, без прошлого, без воспоминаний, без вины, без чего бы то ни было, что могло встать на пути нашей… любви.