Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Мария, стоявшая с Арнау возле церкви, неотрывно смотрела на них.

Внезапно она закричала, указывая вдаль:

— Король! Король, Арнау! Посмотри на него! Как он выглядит! А его шпага? Такая маленькая… А тот рыцарь, видишь? Кто это, Арнау? Ты его знаешь? А щиты, доспехи, знамена…

Мария тянула Арнау за собой, вдоль берега, пока они не добрались до Фраменорса. Там, вдали от знати и солдат, стояла многочисленная группа людей, грязных и оборванных, без щитов, доспехов и шпаг. Одетые только в длинные потрепанные рубахи, краги и кожаные шапки, они уже садились в лодки, которые должны были доставить их на корабли. Эти люди были вооружены только палашами и пиками.

— Кто это? — спросила Мария у мужа.

— Наемники, — обронил Арнау.

С молчаливым почтением, как и все граждане Барселоны, наблюдали они за солдатами, нанятыми для короля Педро.

Покорители Византии!

Даже дети и женщины, находящиеся, как и Мария, под впечатлением сверкания шпаг и доспехов знати, смотрели на них с гордостью. Эти люди должны были сражаться пешими, без брони, рассчитывая исключительно на свою ловкость и опыт. Кто бы стал смеяться над их снаряжением, рубахами и оружием?!

Арнау слышал, что так поступали сицилийцы: они насмехались над ними на поле боя. Мол, какое сопротивление могут оказать оборванцы знатным всадникам?

Однако наемники разгромили знать и завоевали остров.

Такую же ошибку допустили французы; эту историю рассказывали по всей Каталонии, везде, где ее хотели слушать. Арнау знал ее наизусть.

— Говорят, — прошептал он Марии, — что несколько французских рыцарей взяли в плен одного наемника и привели его к принцу Шарлю Салернскому, который оскорбил воина, назвав его оборванцем, бедняком и дикарем, и насмехался над каталонскими войсками…

Ни Арнау, ни Мария не могли отвести взгляда от людей, которые продолжали садиться в лодки перевозчиков.

— Тогда этот наемник, — после паузы сказал Арнау, — в присутствии принца и его рыцарей бросил вызов лучшему из его воинов. Вооруженный одним копьем, он сражался пешим, а француз был на коне со всеми доспехами.

Когда Арнау на мгновение замолчал, Мария повернулась к нему и попросила продолжать.

— Французы посмеялись над каталонцем, но приняли вызов. Все отправились на поле, которое находилось неподалеку от французского лагеря. Там каталонец победил француза, убив его лошадь и воспользовавшись недостаточной сноровкой рыцаря в пешем бою. Когда он уже собирался убить противника, принц отпустил его на свободу.

— Это правда, — добавил кто-то у них за спиной. — Они сражаются как настоящие демоны.

Арнау почувствовал, как Мария прижалась к нему и взяла его за руку, не переставая смотреть на наемников.

«Чего ты хочешь, женщина? Защиты? Если бы ты знала! Я даже не в силах побороть свою слабость. Ты думаешь, что кто-нибудь из них способен причинить тебе больше вреда, чем я? Они-то действительно сражаются как демоны…»

Арнау вновь посмотрел на них: люди отправлялись на войну довольные, веселые, оставляя свои семьи.

Почему… почему он не мог сделать то же самое?

Посадка солдат на корабли затянулась на несколько часов. Мария ушла домой, а Арнау остался на берегу и бродил среди людей, то там, то здесь встречая кое-кого из своих товарищей.

— К чему такая спешка? — спросил он у Рамона, показывая на лодки, набитые до отказа солдатами. — Стоит хорошая погода. Непохоже, чтобы начинался шторм.

— Сейчас увидишь, — ответил ему Рамон.

В этот момент послышалось конское ржание; вскоре к нему присоединилось ржание сотен лошадей. Животные стояли в ожидании за городскими стенами, сейчас им предстояло взобраться на корабли. Из семи кок, предназначенных для перевозки животных, некоторые уже были загружены теми животными, которые принадлежали знати из Валенсии. Их завели на борт в Салоу, Таррагоне и в городах севернее Барселоны.

— Пойдем отсюда, — предложил Рамон. — Сейчас все это превратится в настоящее поле боя.

Но когда они собрались уходить, у берега появились первые боевые лошади, ведомые стремянными.

Они брыкались, били копытами о землю и кусались, не обращая внимания на людей, которые пытались усмирить их.

— Чувствуют, что идут на войну, — заметил Рамон, когда они с Арнау спрятались между лодками.

— Неужели чувствуют?

— Разумеется. Всегда, когда их помещают на корабль, животные понимают, что идут на войну. Смотри.

Рамон махнул рукой в сторону моря.

Четыре пузатые коки, киль которых отличался высокой осадкой, подошли как можно ближе к берегу и открыли пандусы. Те с грохотом рухнули в воду.

— Лошади, впервые загоняемые на судно, — продолжил Рамон, — узнают об этом от остальных.

Берег мгновенно заполнился боевыми лошадьми. Их было сотни — все большие, сильные, крепкие, обученные для войны. Стремянные и оруженосцы суетились, пытаясь увернуться от брыкания и укусов животных. Арнау видел, что многие из них получили удары лошадиных копыт. Сутолока стояла ужасная, да и шум оглушающий!

— Чего они ждут? — спросил Арнау.

Рамон снова показал на коки. Несколько оруженосцев, по грудь в воде, вели к ним лошадей.

— Это самые опытные. Оказавшись на корабле, они будут управлять всем табуном.

Так и вышло.

Когда лошади добрались до края пандусов, оруженосцы повернули их к берегу. Раздалось призывное ржание.

Это был сигнал.

Табун бросился в воду, подняв столько пены, что какое-то время нельзя было ничего увидеть. За табуном и сбоку от него, окружая лошадей и направляя их к кокам, двигались, щелкая кнутами, опытные конюхи. Они бросили поводья своих коней, и бо́льшая часть их свободно брела по воде, подталкивая друг друга.

На первый взгляд стоял полный хаос: щелканье кнутов, ржание и брыкание лошадей, пытающихся забраться на коки, крики людей, подгоняющих их с берега!

Но вдруг все сразу улеглось, и в гавани снова воцарилось спокойствие.

Когда лошадей устроили в трюмах, пандусы были подняты, и пузатые коки приготовились к отплытию.

С галеры адмирала Пере де Монкады, идущей флагманом, был отдан приказ — и сто семнадцать кораблей слаженным строем вышли в море.

Арнау и Рамон вернулись к кромке берега.

— Поплыли завоевывать Мальорку, — подытожил Рамон.

Арнау молча кивнул.

Да, они ушли, оставив позади свои проблемы и невзгоды. Их проводили как героев, и теперь в голове у них была война, одна война. Сколько бы он отдал за то, чтобы оказаться на борту одной из этих галер!

21 июня того же года Педро IV уже присутствовал на мессе в соборе Мальорки in sede majestatis [11] Во всем величии (лат.). , облаченный, согласно обычаю, в королевское одеяние и с короной на голове.

Свергнутый король Мальорки Хайме III бежал в свои владения в Руссильоне.