Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

Военачальник мавров Алькаман подал знак начать сражение. Неверные пустили в ход пращи и катапульты. Сверкнули обнаженные мечи, запели стрелы, засвистели дротики. Однако по милости Божией, камни из пращей и катапульт, залетавшие внутрь пещеры и долетавшие до скрытого в ней алтаря Пречистой Девы, отлетали обратно, поражая насмерть выпустивших эти камни сарацин. Готы сделали вылазку из «Священной Пещеры» и обратили мавров в бегство. Епископ Оппа был взят ими в плен, Алькаман убит, а с ним — сто пятьдесят тысяч (!) мусульманских воинов. Уцелевшие же шестьдесят три тысячи (!) мавров, бежавшие в поисках спасения в селение Амосу, были погребены под гигантским оползнем, обрушившись вместе с массой земли и камней в реку Дева. По сей день река, выходящая из берегов при паводке, выносит на поверхность человеческие кости и оружие. Мунуза (еще один арабский предводитель — В.А.) бежал из Хихона, но был настигнут в Вилья де Олальес и убит собственными дружинниками».

Надо думать, что мавританские камни и дротики, пущенные снизу вверх и падавшие на пол пещеры, не причиняя вреда укрывавшимся в ней христианам, летели обратно вниз, убивая мавров, только под пером хронистов. Что указанная ими численность арабских воинов была сильно преувеличена. И что на пытавшихся спастись бегством арабов обрушился не оползень, а отряд преследовавших отступающих неверных разъяренных готов, свевов и кантабров. Многочисленные фантастические подробности и преувеличения, которыми пестрят христианские хроники, объясняются упоением первой победы после стольких унизительных, позорных поражений. В арабской же хронике Наф аль тиб де аль-Маккари, цитируемой испанским автором Клаудио Санчесом Альборносом в его труде «Мусульманская Испания», об этой битве сказано следующее:

«Как сообщают некоторые историки, первым объединил христиан, бежавших в Галисию, после арабского завоевания Испании, некий неверный по имени Пелайо, родом из Астурии, взятый арабами в заложники, чтобы защититься от населения этой страны. Он бежал из Кордовы во времена Аль-Хурр бен Абд аль-Рахмана а-Закафи, второго арабского эмира Испании, на шестой год после завоевания, происшедшего в 98 году Хиджры (716–717). Он сеял смуту среди христиан, пока они не прогнали наместника аль-Хурра и не стали хозяевами страны (Астурии — В.А.), каковыми они и остались. Число их царей до смерти Абд аль-Рахмана III составило двадцать два.

Иса бен Ахман аль-Рази говорил, что во времена Анхазы бен Сухама аль-Квальби в стране Галисия восстал некий дикий упрямец по имени Пелайо. С тех пор христиане в Аль Андалусе начали защищать те области, которыми они еще владели, хотя и не надеялись больше на то, что им это удастся. Мусульмане воевали с многобожниками (каковыми магометане считали христиан, верящих в Триипостасного Бога — В.А.), прогнали их и завладели их страной вплоть до Ариулы в земле франков, захватили Памплону в Галисии, и на долю царя по имени Пелайо не осталось ничего кроме гор, куда он убежал с тремя сотнями человек. Непрестанно подвергающиеся нападениям, его воины умирали от голода, и у него осталось не более тридцати мужчин и десяти женщин. И им было нечего есть, кроме меда, который они отбирали у пчел, гнездившихся в расселинах скал. Это надоело мусульманам, и они, наконец, с презрением сказали: Тридцать диких ослов — что за вред они могут нам причинить? В 133 году (Хиджры — В.А.) Пелайо умер, и царем стал его сын Фафила. Правление Пелайо длилось девятнадцать лет, правление же его сына — два года. После этих двоих правил Альфонсо, сын Педро и дед Бени Альфонсо, которым удалось сохранить свою власть по сей день и отвоевать то, что было отнято у них мусульманами».

Христианские и арабские хроники настолько противоречат друг другу, что именно из факта их противоречивости можно сделать следующий важный вывод. Вне всякого сомнения, пара сотен лишенных всякой реальной силы и надежды на успех, упорно сопротивлявшихся в очевидно безвыходной ситуации, туземцев во главе с «безбашенным» вестготом, действительно могли казаться маврам дикими, упрямыми ослами. Тем более что во всей покоренной мусульманами Испании коренных жителей никто — пока! — особенно не притеснял. О чем свидетельствует хотя бы факт присутствия в арабском войске христианского епископа, выступающего в качестве парламентера и пытающегося убедить дона Пелайо в бессмысленности дальнейшего сопротивления — мол, плетью обуха не перешибешь… И даже призывающего мусульман готовиться к бою со своими единоверцами — готовыми победить или умереть за Пресвятую Богородицу — Вирхен де ла Куэва — православными христианами, не желающими покориться, «преклонить колена пред Ваалом»! С другой стороны, совершенно очевидно и нечто другое. Даже обладающее подавляемым численным превосходством, возглавляемое опытными военачальниками, хорошо вооруженное (вплоть до метательных машин) арабское войско оказалось бессильным и неспособным одолеть небольшой отряд испанских «герильясов», искусно использующих особенности труднодоступной и труднопроходимой горной местности. Возможно, дона Пелайо вдохновлял пример из прошлого — стойкое сопротивление кельтиберов римлянам, о котором он мог знать из сказаний и книг (если, конечно, был обучен грамоте). Подобно тому, как мы знаем из книг о том, как о горные теснины Испании, обороняемые ее несгибаемыми в своем мужестве сынами (да и дочерьми), сломала себе зубы мнившая себя непобедимой армия императора французов (а фактически — императора Запада) Наполеона I. Да и франкскому паладину «римского» императора Запада Карла Великого — графу Роланду — с его верным другом Оливьером и воинственным архиепископом Турпином довольно солоно пришлось в Испании — не зря с тех пор и по сей день

Таким образом, Ковадонга, Священная Пещера, наряду с доблестной Нуманцией и Ронсевальским ущельем, принадлежит к числу мест кровавых уроков, данных этой удивительной в своей своеобычности Испанией т. н. великим державам. И не важно, кто давал им этот кровавый урок — доримское население Иберии, баски-васконы или крепчайший этнический сплав, образовавшийся в горах Астурии из кельтов, свевов, готов с баскскими «вкраплениями» …

Конечно, в той тесной и узкой долине никак не могли уместиться двести тысяч арабов с обозом, стрелометами и камнеметами. Они бы просто задохнулись в тесноте и давке и оставили отважных воинов дона Пелайо без работы. Однако значение той или иной битвы зависит не от числа участников. А от ее характера и последствий. С учетом же данного обстоятельства следует заметить, что горы, взирающие вниз на Ковадонгу, видно, не случайно носят имя Пикос де Эвропа, «Европейских пиков». Ибо именно в их сени дикий упрямец дон Пелайо выиграл одну из судьбоносных для Европы битв — не в одинединственный день победы при Ковадонге, но в течение последующих лет своего ожесточенного сопротивления арабам. Своих неустанных боев за северный краешек потерянного, казалось бы, субконтинента. Пикос де Европа предстают перед нами высочайшими башнями неприступной крепости. Ибо «в Ковадонге, на одном из подступов к крепости, Пелайо в 722 г. устоял перед мусульманами, распространившими свое господство на весь мир от Индии и до Атлантики. Именно там и родилась Испания» (Клаудио Санчес Альборнос).