Карлос Рохас - Долина павших

Карлос III умирает, промучившись много дней, и случалось, что целыми часами рядом с ним не оказывалось никого, кто бы подал ему чашку горячего бульона, ни одной живой души из всего многолюдного двора, где все помыслы и силы уходят на придворные церемонии, как впоследствии станут уходить на дворцовые интриги. По истечении нескольких месяцев строгого траура новая королева заказывает у парижских модисток платья самых последних фасонов. Мария Тереса их копирует, а потом прогуливает в открытой карете по аллеям дворца Прадо своих прислужниц, одетых в точно такие же платья, головные уборы и перчатки. Вскоре пожар неожиданно охватывает дворец, который герцоги Альба воздвигли на улице Алькала. Когда с Марией Тересой на бале заговаривают об этом, она смеется в ответ: «В следующий раз я сама подожгу свой Дом. Не хочу уступать другим удовольствия разорять мой дом, как им вздумается».

Полтора века спустя медики будут утверждать, что Мария Тереса была бесплодной и к тому же фригидной. Судя по груди, слишком высокой и полной для ее фигуры, заключают они, у герцогини Альбы были эндокринные нарушения. Она отдается мужчинам так, словно слепо ищет в них себя. Антонина Вальентен утверждает, что сластолюбие в Марии Тересе неотделимо от чувства жалости. Томительная тяга к справедливости перемешана в ней с требованиями плоти и состраданием. Она покровительствует беззащитным животным, старикам, паралитикам, юродивым, нищим и неприкаянным. Все же остальные для Марии Тересы — от королей до ее слуг, включая ее самое, — подлое отродье, мразь. В Санлукаре она усаживает за один стол с Гойей, своим глухим возлюбленным, угрюмым и преждевременно состарившимся, местного могильщика и деревенского дурачка. У себя в доме она принимает монаха брата Басилио, дряхлого хромого заику, чья наивность, ко всеобщей радости гостей, служит неиссякаемым источником для шуток со стороны лакеев и прислужниц. Мария Тереса сердится: «Этот сброд заставляет меня поверить в то, что мы с братом Басилио единственные достойные тут люди». О своих челядинцах она говорит герцогу, напуганному ее яростью: «Эта банда, пожалуй, убедит меня, что даже мы лучше, чем они!» В 1795 году Гойя пишет ее портрет в полный рост. Герцогиня стоит на песке, может быть на песчаном берегу, и пальцем указывает на почтительную надпись, сделанную художником палкою прямо на песке: «Герцогине Альбе — Фр. Гойя». Далее разборчиво следуют цифры, обозначающие год написания картины. На портрете Мария Тереса вся в белом, с красными бантами на груди и в волосах. Такие же красные и две нити бус, и широкий пояс вокруг талии. Если прежде она наряжала своих прислужниц в платья, какие были на королеве, то теперь она сама одевается под свою собачку. На лапке у собачки, стоящей подле герцогини, рядом с выведенным на песке именем художника, шелковый бант того же цвета, что банты на ее хозяйке. В 1797 году, уже после смерти герцога, Гойя снова рисует ее в Санлукаре. Теперь они любовники, и все в картине кричит об их любви. На правой руке герцогини кольцо и перстень, на кольце можно различить надпись «Гойя», на перстне — «Альба». И чтобы никому не ошибиться, еще одна надпись большими буквами, обращенными к Марии Тересе, сделана прямо на земле так, что касается серебряных туфелек герцогини: «Только Гойя». Словно время никогда не коснется любовников, дата выписана маленькими буквами в углу холста, как бы только для тех, кто будет смотреть на картину. И на этом холсте герцогиня снова пальцем укажет на имя мужчины, которого считает своим повелителем. «Только Гойя». Как будто сама Мария Тереса начертала на песке эти заверения, чтобы глухой не мог усомниться. Из своей поездки в Санлукар Гойя привез и несколько набросков. На рисунке углем его возлюбленная перед зеркалом растрепывает прическу в приступе детского гнева, а сам он, ее возлюбленный, следит за ней зорким взглядом. «Она рвет на себе волосы и топает ногами, потому что священник Пикуррис сказал, что она бледна». На другом одетая герцогиня Альба отдыхает в полуденный час, лежа на спине, а служанка достает из-под кровати ночной горшок. И наконец, с раскинутыми руками она стоит спиной к боевому быку, беззаботно дразня его. Бык уставился на нее неподвижным печальным взглядом, словно не веря, что она — настоящая.

Иногда в Санлукарском альбоме проглядывает ревность. Герцогиня у низенькой стены падает в обморок или притворяется, что ей плохо. Две прислужницы, включившись в игру, расстегивают корсаж, обмахивают ее руками. Молодой человек поддерживает ее за плечи и одновременно заглядывает ей за корсаж, а она обнимает бандерильеро за тонкий стан. На склоне прикорнул закутанный в плащ мужчина в треуголке, а Мария Тереса пристраивается рядом с ним. Аккуратно поправляет мантилью и украдкой поглядывает на мужчину. Щеголь донимает герцогиню своими ухаживаниями. Внизу Гойя вопрошает: «Кто из них более предан?» И тут же отвечает: «Ни тот, ни другой. Он — вертопрах в любовных делах, который всем женщинам говорит одно и то же, а она занята мыслями о том, как ей разделаться с пятью свиданиями, которые она назначила от восьми до девяти, а теперь уже половина восьмого». Времени в обрез и у Гойи: герцогиня не отличается постоянством. Когда он, отгороженный от мира глухотою, возвращается в Мадрид с альбомом набросков под мышкой, его affaire d’amour a la mode canaille [57] Любовное приключение на простонародный манер ( франц. ). уже мучительно завершилось. Мария Тереса становится любовницей Годоя, и Гойя обличает ее легкомысленность в серии набросков и в «Капричос». «Один другого стоит», «Даже и так он ее не распознает», «Да простит ее бог», «Хорошенькие советы», «Три тореро поднимают голову герцогини Альбы, которую она в конце концов по своему легкомыслию теряет», «Сон Лжи и Непостоянства». Однако проходит время, и бывшие любовники заключают мир и становятся добрыми друзьями. Однажды под вечер, по дороге на бал, герцогиня заходит в мастерскую к Гойе и просит его разрисовать ей лицо для маскарада. Гойя принимает игру, и — как следует из письма к Сапатеру, ибо ему одному он поверяет эту свою любовную связь, — там же, в мастерской, они в память о былом снова любят друг друга. В 1798 году, когда Гойя расписывает церковь Сан-Антонио-де-ла-Флорида, Мария Тереса как-то утром неожиданно появляется там. «Гойя, Гойя! — кричит она, смеясь, хотя он не слышит ее и, стоя на лесах под самым куполом, не может по губам прочитать, что она говорит. — В честь святого чудотворца ты нарисовал на куполе всех мадридских шлюх!»

Другое affaire beaucoup plus canaille [58] Здесь: донельзя пошлая любовная связь ( франц. ). Марии Тересы — ее любовная связь с Годоем — заканчивается страшной ненавистью. Никто и никогда в жизни, даже Фернандо VII, даже те люди, что в свое время поволокут Годоя, пыряя ножами и палками, по улицам Аранхуэса, не станут ему так ненавистны, как она. В апреле 1800 года вечно ревновавшая его королева пишет Годою: «Сегодня вечером герцогиня Альба простилась с нами; пообедала с генералом Корнелом и ушла, от нее остались кожа да кости, думаю, теперь бы с тобой не случилось того, что было раньше, в чем, наверное, ты и сам раскаиваешься». А пятого сентября того же года Годой в письме к монархине, не сдерживаясь, высказывает свою ярость и гнев. «Альбу с ее сторонниками следовало бы схоронить всех в одной пропасти, да поглубже. А Корнел, который завел с нею шашни и принял ее сторону, вообще не имеет права на жизнь». Генерал-лейтенант Антонио де Корнел-и-Феррас станет последним любовником Марии Тересы. Арагонец, как и Гойя, кавалер ордена Сантьяго, чрезвычайно начитанный человек, он прекрасно выглядит в свои пятьдесят лет. Его слава, опережая его, разжигает женщин. Говорят, что он остался холостым, выполняя обет безбрачия, данный двадцать два года назад, когда его невеста погибла во время пожара, охватившего Сарагосский театр. Он был адъютантом графа Аранды и во время Руссильонской кампании поднялся до фельдмаршала, руководил военными операциями против французских селений, где набожные каталонские солдаты насиловали женщин. Когда в силу обстоятельств бурной весной 1798 года Годой пал, Сааведра сменяет его на посту президента Совета Кастилии, а Уркихо, близкий друг Корнела, получает место Сааведры и становится министром финансов. Когда же сам Уркихо приходит к власти, он назначает Корнела военным министром. В декабре 1800 года власть берет Педро де Севальос, политический ставленник Годоя; Уркихо и Корнела гноят в тюрьме. Принц Мира никогда не забывает отомстить, хотя напоследок в своих мемуарах и прощает всех, делая исключение для одной лишь герцогини Альбы.