Аполлон Еропкин - Записки члена Государственной думы. Воспоминания. 1905-1928 [litres]

Я заплатил тогда за три места в фургоне до Тамани 700 рублей, казалось, очень дорого. А после в Ялте платили извозчику от мола до города по 3000 рублей.

Дорога до Тамани – скучная, однообразная, плавная, с остановкой на полпути в станице, где ничего не достать. К ночи мы приехали и одолели эти 50 верст до Тамани. Я заранее уговорился с ямщиком за ту же плату у него переночевать и утром доставить нас на пароход. Ямщик – зажиточный казак, дом в несколько отделений, в чистых горницах с половиками, с пуховиками, с образами и лампадой мы и переночевали.

С вечера я долго любовался противоположным берегом с мигавшими через пролив огоньками Керчь – Емкале. Утром я успел осмотреть поселок: Тамань славилась дешевизной продуктов, и сюда приезжали из Керчи за покупками, а то и на все лето на дачу. Поселок – грязный и неустроенный. К полудню пришел пароход. Цены на все казались небывало высокими, например, обед из двух блюд – 15 рублей. Впрочем, я и жалованье получал в то время 3000 рублей в месяц для существования втроем.

Проезжая через пролив, мы видели на рейде большой пароход, отходящий в Ялту, – «Константинополь». Мы страстно стремились на него попасть. Куда мы так стремились? Он ушел, однако, ранее, нежели мы пристали к берегу.

К вечеру мы в Керчи. Опять хлопоты о жилище, опять трепание и метание по городу. Какая-то предприимчивая дама предложила нам на пристани комнату в ее квартире, если мы довезем туда ее багаж. Багаж мы довезли, но комнаты не получили: занята. А может быть, вовсе и не была свободной? Кое-как попали в какую-то грязнейшую гостиницу, кишащую клопами. Очень скверная ночь. В довершение всего я заболел: в Керчи нет хорошей воды, а соленая, вроде морской, даже в чае. От этой воды у меня началась рвота, и лишь через несколько дней я поправился, догадавшись перейти на боржом из аптеки, когда понял причину болезни.

Живем в Керчи неделю, а пароходов все нет и не предвидится. Каждый день утром и вечером хожу справляться во все конторы: нет и нет. От нечего делать влезал даже на гору Митридат, не видать ли оттуда парохода?

Как-то захожу в Российское общество: идет пароход «Мария», показался на рейде. Опрометью бросаюсь на пристань. Действительно, через полчаса причаливает «Мария».

13 сентября вечером наконец-то отходим из Керчи и к утру прибываем в Феодосию. Ранее мне как-то не пришлось быть в Феодосии. Целый день стоянки парохода дал нам возможность ознакомиться с городом: пристань, торговая часть города, пляж, берег моря и набережная с особняками местных крезов ничего красивого не представляет – всю набережную пересекает железная дорога, отрезая ее от моря. Заходим к родным С. С. Крыма, не без труда разыскав его дачу, весьма скромную: никто не знает, где он находится и когда вернется.

Поздно вечером отходим в Ялту. На заре спешу войти на палубу и тащу с собой Мусю. Море совершенно спокойное, и прогулка наша удалась приятная. Минуем Ак-Даг с Гурзуфом; слева вырисовывается Ялта. Оставляем багаж на пароходе и направляемся к родным. По дороге встречаем Дагмару – падчерицу С. С. Крыма; они только что прибыли из-за границы и помещаются пока на пароходе. Я очень доволен такой удачей, можно тотчас сдать все крымские дела и деньги бывшему премьеру крымского правительства. Увы! Мне так и не удалось застать его ни разу ни на пароходе и нигде вообще в Ялте. А дня через три их пароход ушел, как говорили, в Феодосию.

Впоследствии, когда с С. С. Крымом произошел скандал на пароходе Русского общества, я понял, почему его так трудно было повидать в Ялте: ясно, что он никому не показывался, выжидал хода событий.

Нельзя сказать, чтобы семья родных нам обрадовалась; к тому же у них не было свободного помещения, и в тот же день я вновь перебрался к старым своим знакомым, но на этот раз они уже поместили меня не в кабинете, как ранее, а в девичьей, маленькой комнатушке около самой входной двери. В этой девичьей я и прожил более года, там и болел. По изумительной скаредности хозяйки, которая была с большими средствами, печи у нас всю зиму не топились ни разу. Зима в 1919 году выдалась в Ялте лютая, с большим снегом, который пролежал целый месяц.

Я грел свою комнатку большой лампой, благо еще можно было доставать керосин. С каждым днем скупость моей квартирной хозяйки все прогрессировала: сначала она отпустила дворника, затем отпустила и кухарку, и во всем большом доме, состоящем из восьми комнат, мы остались одни. Было довольно жутко, ибо Ялта хорошо знала богатство этого дома, как бы хозяйка ни прикидывалась нищей. Сначала она сама все убирала и ставила самовар. Затем ей надоело, и она задумала свалить эти дворницкие обязанности на меня. К этому времени, однако, в ее большом и пустом доме комнаты начали занимать по реквизиции, и с этими новыми жильцами мне довелось уже лучше наладить свою жизнь. Очевидно, они меня не считали за дворника.

Я предполагал сдать все крымские дела или бывшему правительству, или губернскому земству, о чем и написал С. С. Крыму и князю Оболенскому. Однако оба они отказались принять от меня дела, указывая на Особое совещание в Ростове при генерале Деникине. Я решил тогда, отдохнув немного в Ялте, проехать в Ростов в поисках занятий, так как средств к жизни у меня не было никаких.

Я еще из Анапы обращался с письмами в Ростов к Кривошеину, Савичу, Н. Н. Львову и Салазкину.

Откликнулся только один Салазкин, по партии кадетов. Остальные промолчали: ведь они сами были устроены, чего же им было заботиться обо мне? Список моих друзей пополнился: удивительно отзывчивые люди софракционеры!

Прежде чем выехать в Ростов, я получил телеграмму от инженера Чаева, что он просит меня покончить расчеты по обороне Крыма. Но сам он все не приезжал. Прождав его до конца октября, я решил съездить в Симферополь к губернатору Татищеву [362], чтобы он образовал или назначил какую-либо комиссию, которая могла бы ликвидировать все эти счета.

Двадцать девятого октября я был принят губернатором, не скажу чтобы любезно. В том же самом доме, в том самом кабинете, где два месяца тому назад заседало краевое правительство, губернатор очень саркастически отнесся к самому наименованию «Крымское краевое правительство».

– Что это за правительство? Разве оно вправе было давать вам поручения? Просто деньги у вас надо отобрать, и мы сами с ними распорядимся!

Таковы были результаты моих переговоров с губернатором Татищевым.

А между тем в Крыму находились деньги, выпущенные краевым правительством, и, наверное, в кармане самого губернатора были такие кредитки за подписью крымского правительства, и он считал возможным ими пользоваться, не задаваясь вопросом, что это за правительство.

На другой день я выехал обратно в Ялту.