Марина Аэзида - Хасинто. Книга 1

Иньиго Рамирес стоял, положив правую ладонь на шею своей кобылы, а левой похлопывал по плечу какого-то рыцаря. Улыбался, что-то увлеченно говорил. Диего и Хасинто приблизились, и он повернулся к ним.

— А, вот и вы! Диего, возьми Эстреллу. — Он бросил юноше поводья. — А ты… вы, Хасинто, ступайте на кухню. Скажите там, пусть в пиршественную залу еду несут. Побольше и побыстрее. Нас много, и мы зверски голодны. Гонсало я на вечер освободил, Диего с конями, так что за столом сегодня прислуживаете вы и Ордоньо — это мой паж. Только будь добр, надень на себя еще что-нибудь.

Верно. Хасинто совсем забыл, что на нем одна камиза. Так и проходил в ней весь день, а Диего — что б ему пусто было! — ничего не сказал!

В пиршественной зале торжественные и заздравные речи сменялись веселой болтовней и байками. Рыцари перебивали друг друга, вспоминая сегодняшнюю охоту и прежние, рассказывали о сражениях, турнирах, корридах, славя себя и других. В иное время Хасинто слушал бы о приключениях, затаив дыхание, но сейчас от гвалта и громкого смеха болела голова и звенело в ушах. Ноги болели тоже: он уже час и даже больше стоял за спиной сеньора вместе с Ордоньо — тем пажом, которого видел позавчера. Рыжий как Иуда юноша поглядывал на Хасинто не просто с неприязнью — с ненавистью. Да что такого он ему сделал? Чем вызвана его злоба?

Ох, если бы все ограничилось только взглядами! Но нет. Ордоньо незаметно для остальных пытался то отпихнуть Хасинто, то будто бы случайно ударить локтем под ребра. Ответить бы наглому пажу, да где уж тут! Хасинто первый день оруженосец, да еще и обессилен. Глаза едва видят, ноги едва держат, а нужно следить, чтобы у сеньора под рукой всегда были лучшие блюда. Сгребать со стола обглоданные кости и бросать их собакам. Подливать вино в кубок. А конца трапезе все не предвидится. Слуги вносят и вносят новые яства. Кажется, на кухне даже умудрились зажарить пойманных сегодня зайцев. Когда успели?

Запахи сводили с ума, заставляя изголодавшийся желудок сжиматься. К горлу поднималась неприятная жгуче-кислая волна, голова начинала кружиться. Будто просто боли недостаточно!

Хасинто пытался отвлечься на разговоры, но до слуха долетали только обрывки:

— …Мартинес тогда огромный выкуп запросил…

— …и тут конь мой пал, но Сантьяго — здравия тебе, амиго! — взял меня на своего и…

— Славного борова мы тогда завалили. Клыки — во! Сам размером с быка! Вот честное слово!

Лишь слова дона Иньиго — он-то всего в шаге находился, — донеслись отчетливо:

— Один мой друг разъяснил, почему на корридах отчаянная храбрость — не храбрость, а глупость.

— Сеньор, излишняя смелость, может, и неумна, но… Помню, один идальго… зато потом долго о нем говорили… а хуглар даже…

— Немного чести — от быка смерть принять. Уж лучше — и полезнее, и славнее, — на поле боя. Еще лучше самому врага сразить. Но как это сделать, если на тот свет еще по юности отправишься? Из-за бычьих рогов или копыт…

«Один мой друг»… А ведь де Лара, наверняка, о его отце! Ну да, тогда, на озере, он говорил: тот отчитал за корриду. Теперь ясно, почему.

Дальше голоса дона Иньиго и его собеседника вновь растворились в окружающем шуме.

Хасинто наклонился, чтобы наполнить кубок сеньора, и в этот миг до неприличия громко заворчало, забулькало в животе. Хотелось верить, что де Лара не расслышал этого среди смеха и болтовни. Вот только он, похоже, прекрасно расслышал и скосил на Хасинто глаза. Хорошо хоть не обернулся и ничего не сказал. Зато мерзавец-Ордоньо издевательски скривил губы.

Тянулось, тянулось время — наконец дотянулось до вожделенного мига, когда Иньиго Рамирес поднялся из-за стола. Пожелал рыцарям славного пира, хорошей ночи и вышел из залы. Хасинто и Ордоньо отправились за ним.

Теперь оставалось добраться до опочивальни и уснуть.

— Найди Диего и вместе обойдите двор, — велел сеньор пажу. — А вы осветите мне путь.

Хасинто вынул из кольца в стене факел и, подняв его выше, встал в шаге от дона Иньиго.

Они дошли до середины лестницы, когда она вдруг расплылась и завертелась перед глазами. Руки, ноги стали неподъемными, а голова невесомой. Хасинто затягивало в какую-то черную тесную яму, а шатало так, будто он перепил вина. Еще немного — и с лестницы свалится… Он нащупал стену и привалился к ней боком — холод пробрал даже сквозь одежду, но не отрезвил.

Не упасть. Главное, не упасть… Сделать хотя бы шаг вперед. Нужно сказать сеньору, чтобы подождал…

Язык не ворочается, не слушается, будто чужой. Стена куда-то отползает… Нет… она просто становится вязкой и засасывает в себя… Надо удержаться на ногах. И еще факел! Нельзя его выронить! Но где он? Где факел?! А, у сеньора. Что? Почему у него?

Холодно. Как холодно. И темно…

Чья-то рука смыкается на предплечье… Горячая.

Похлопывание по щеке. Голос:

— Эй, что с тобой? Хасинто!

Окружающее приобрело четкость, словно он вынырнул из туманной мглы на свет. Одновременно накатил стыд.

— Дон Иньиго… Уже все хорошо… Хорошо. Простите.

Он попытался забрать факел, но сеньор не позволил. Отвел руку назад и встряхнул Хасинто за плечо.

— Гарсиас, вы не спали этой ночью, я заметил. Но думаю, дело не только в этом. Признавайтесь: когда вы ели в последний раз? И не смейте лгать!

Сказать правду? Это и нужно бы сделать, но тогда сеньор узнает, что Хасинто соврал вчерашним утром: сказал, что оттрапезничал, а на самом деле ел только в вечер приезда. С той поры два дня минуло… Хотелось бы уйти от ответа, но неясно, как.

— Сеньор, я был не слишком голоден.

— Ну да… — де Лара прижал его спиной к стене. — Стойте здесь. Не вздумайте уйти.

Он спустился на несколько ступенек, а потом до Хасинто донесся окрик:

— Ордоньо!

Быстрые гулкие шаги, звонкий голос:

— Слушаю, дон Иньиго.

Демоны ада! Как жаль, что распроклятый паж не успел уйти далеко!

— Отведи Хасинто на кухню, пусть чего-нибудь съест. А станет отказываться — накорми силой.

— Конечно, сеньор.

Унизительно до отвращения! Да только он не в том положении, чтобы возражать.

Когда Ордоньо приблизился, Хасинто отлепился от стены: не хватало еще, чтобы паж тащил до кухни, будто немощного.

Стоило отдалиться от Иньиго Рамиреса, и недруг с насмешкой бросил:

— Что это вы такой хилый? Тренируйтесь больше, а то оружие сеньора удержать не сможете.

— Умолкни!

Доведя Хасинто до кухни, паж противно ухмыльнулся.

— Дальше сами справитесь? Или мне правда накормить вас?

— Ступай прочь, — процедил Хасинто. — У тебя же еще остались дела? Вот и выполняй их.

— Как скажете, эскудеро, — пропел Ордоньо и, с издевкой поклонившись, ушел.

Ох, врезать бы ему по роже! Так, чтобы все зубы повыбить! Не сегодня, конечно. Сегодня он и зайца не пришибет, что уж говорить о своем ровеснике. Пока лучше выбросить его из головы.