Элиф Шафак - Стамбульский бастард [litres]

Тетушка Бану безгранично доверяла мадам Милашке. Она была не чета всем этим вероотступникам, вовсе нет, то была благочестивая джинния, которая давным-давно отошла от безбожия, весьма частого среди джиннов заблуждения, и обратилась в ислам. Мадам Милашка часто посещала мечети и святые места и прекрасно разбиралась в Священном Коране. С годами они с тетушкой Бану очень сблизились, чего никак нельзя было сказать о мсье Стервеце – существе совсем другого сорта, родом из областей, где вечно завывает ветер. Он был очень стар, даже для джинна. А значит, был куда могущественней, чем хотел казаться, ведь общеизвестно, что с возрастом сила джинна только возрастает.

В особняке Казанчи мсье Стервец был вынужден оставаться лишь потому, что тетушка Бану наложила на него заклятие в последнее утро своего сорокадневного покаянного искуса. С тех самых пор она могла повелевать джинном и ни на миг не расставалась с талисманом, который позволял над ним господствовать. Сковать джинна непросто. Самое главное – овладеть именем, его надо было правильно отгадать. Это была смертельно опасная игра, ведь если джинн опередит вас и первый выяснит ваше имя, то он станет повелителем, а вы – рабом. Но, даже угадав имя и пленив джинна, не стоит самонадеянно думать, что вашей власти ничего не грозит. О, это было бы опаснейшее заблуждение! За все века лишь великому царю Соломону удалось окончательно разгромить джиннов, целые полчища джиннов. Но даже он не смог бы сделать этого без волшебного железного перстня. Ясное дело, великому Соломону нет равных, и только самовлюбленный дурак станет кичиться тем, что якобы подчинил себе джинна. А тетушка Бану была кем угодно, но не самовлюбленной дурой. Мсье Стервец служил ей уже шесть лет, но она продолжала смотреть на их отношения как на временный, периодически возобновляемый договор. Она никогда не бывала с ним неучтива или груба, ибо знала, что джинны, в отличие от людей, навеки хранят в памяти все причиненные им обиды и не забывают ни малейшей несправедливости. Память джинна, словно усердный клерк, скрупулезно фиксирует мельчайшие подробности любого происшествия, и в один прекрасный день он все вам припомнит. Стало быть, тетушка Бану никогда не злоупотребляла своей властью над пленником и с уважением относилась к его правам.

И все же данную ей власть можно было употребить иначе: попросить каких-нибудь мирских благ, например денег, драгоценностей или славы. Но она знала, что все эти вещи иллюзорны, а джинны самые искусные иллюзионисты. К тому же такое внезапное богатство не приходит ниоткуда, оно, очевидно, должно быть похищено у прежнего хозяина, ведь природа не терпит пустоты, а людские судьбы переплетены, как нити в ажурной вышивке. Все эти годы тетушка Бану сохраняла благоразумие и не просила никаких материальных благ. Она хотела одного: знать.

От него она узнавала о забытых происшествиях, о непонятных незнакомцах, имущественных спорах, семейных ссорах, непогребенных тайнах. По сути, это были основные сведения, исходя из которых она могла помогать своим бесчисленным клиентам. Если в какой-то семье терялся важный документ, люди приходили к тетушке Бану, чтобы узнать, где он может быть. А если какой-то женщине казалось, что на нее навели порчу, она шла к тетушке Бану выяснить, кто это сделал. Однажды к ней привели беременную, которая внезапно занемогла и, ко всеобщему ужасу, с каждым днем чувствовала себя все хуже и хуже. Посовещавшись с джинном, тетушка Бану велела беременной женщине пойти к росшему в ее собственном саду лимонному дереву, которое уже давно не приносило плодов. Под ним она должна была найти черный бархатный кошель, а в кошеле – кусок оливкового мыла, с вдавленными в него обрезками ногтей. Это были ногти самой больной, а навела чары злокозненная соседка. Тетушка Бану не стала называть соседку, чтобы не подпитывать дальнейшую вражду. Через пару дней выяснилось, что беременная поправилась и прекрасно себя чувствует. И в дальнейшем тетушка Бану сотрудничала с мсье Стервецом именно в таком ключе. И лишь один-единственный раз она попросила оказать услугу лично ей. Это был вопрос самого конфиденциального свойства. Тетушка Бану хотела знать, кто отец Асии.

Мсье Стервец дал ответ, тот самый ответ. Но она не хотела верить. Она негодовала и с жаром отказывалась принять такой ответ, хотя прекрасно знала, что пленный джинн не может лгать своему повелителю. Она отказывалась верить, пока в один прекрасный день ее сердце просто устало опровергать то, что давным-давно признал разум. С той поры тетушка Бану уже не была прежней. И время от времени думала, что, может быть, лучше бы ей не знать, ведь это был тот случай, когда знание не давало ничего, кроме мучений и скорбей, извечного проклятия мудрых.

Сегодня, много лет спустя, тетушка Бану снова думала о том, чтобы обратиться к джинну с личной просьбой. Оттого и не было у нее сил с самого утра: терзавшие ум сомнения ослабляли власть над порабощенным духом, который становился тем тяжелее, чем больше она билась над неразрешимыми дилеммами. Действительно, стоит ли снова задавать ему вопрос от собственного имени? Она ведь так пожалела об этом в прошлый раз. Может, вообще заканчивать с этими играми, снять талисман и освободить джинна? Она могла бы предсказывать будущее, обходясь помощью мадам Милашки. Конечно, это несколько ослабит ее ворожейные способности. Но что поделать? Разве этого недостаточно? Внутренний голос предостерегал тетушку Бану от проклятия мудрых, напоминал ей о том, что слишком много знания приносит много нестерпимой печали. И в то же время другая половина ее души, всегда жаждавшая честно во всем разобраться, до смерти хотела узнать правду.

Мсье Стервец прекрасно знал о мучившем ее противоречии и, похоже, им наслаждался. С каждым сомнением он сильнее давил на ее левое плечо, как если бы тяжкие думы были недостаточным бременем.

– А ну слезай! – велела тетушка Бану и произнесла молитву, которую Коран предписывает читать, если имеешь дело с джинном, не внушающим доверия.

Мсье Стервец сразу стал куда покладистее, соскочил с плеча и дал ей наконец встать с постели.

– Вы хотите отпустить меня на волю? – спросил мсье Стервец, прочитавший ее мысли. – Или вы хотите воспользоваться моими волшебными силами, чтобы выяснить что-то особенное?

Из приоткрытых губ тетушки Бану вырвалось какое-то еле слышное слово, но шепот этот больше напоминал стон, чем «да» или «нет». Она словно потерялась в безграничных пустых пространствах, стала такой маленькой, а вокруг была огромная земля, огромное небо, огромные звезды и огромный мучительный выбор.

– Можете спросить меня о том, что так хотите выяснить с того самого момента, как эта девушка из Америки рассказала все эти душераздирающие подробности про свою семью. Вы разве не мечтаете узнать, правда это или нет? Разве не хотите помочь ей тоже выяснить правду? Или ваши магические силы предназначены только для работы с клиентами? – Мсье Стервец говорил с вызовом, яростно и торжествующе выпучив горящие, как угольки, глаза, а потом добавил совсем тихо: – Я такой старый, что знаю. Могу рассказать. Я ведь сам там был.