Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— Вот так соединяет нас судьба, — сказал муж, целуя мне руку. — Мне уже сообщили, что вы теперь тоже здесь. Не могу сказать, что счастлив вас видеть при таких обстоятельствах.

Он представил меня Бойсу Кюстину, румяному молодому человеку с проницательным взглядом.

— Добро пожаловать, — сказал тот с галантным поклоном. — Все так странно, право…

— Я познакомилась с вашей женой, — сказала я. — Мы в одной спальне.

— Вероятно, можно было бы поменяться местами, — печально пошутил он.

— Он пылкий парень, но его жена ничего такого не хочет, — объяснил Александр. — Я пытался уговорить ее устроить им свидание в номере для влюбленных.

— В номере для влюбленных?

— Здесь есть отдельное помещение для супружеских пар, — объяснила Эми. — Как легко можно вообразить, попасть туда желают многие.

Она сломала побег сирени, освободила от листьев и взяла за конец, как саблю.

— Но не прекрасная Дельфина, — сказал Александр.

— Увы! — театрально воскликнул Бойс Кюстин, и мы засмеялись.

Нам позволили общаться в саду до десяти часов. Учитывая обстоятельства, это казалось странным. Меня представили заключенным разных политических взглядов, в том числе аристократке герцогине Жан-Виктуар д’Эгийон и радикалу-якобинцу генералу Сантерру.

— Тот самый генерал Сантерр? — шепотом спросила я у Эми. Тот самый трактирщик, который предложил перебить всех кошек и собак в Париже? Чудовище, возглавлявшее вторжение в Тюильри, заставившее замолчать короля на эшафоте, приказав барабанщикам играть дробь, когда он заговорил?

— Все дамы зовут его Утешителем, — сообщила Эми и взяла его под руку. По-видимому, этот дородный трактирщик стал здесь всеобщим любимцем.

— Генерал Сантерр, — сказала я, — признаюсь, странно встретить здесь человека ваших политических взглядов.

Утешитель застенчиво улыбнулся и поправил красную шапку.

— Я на это так смотрю: когда я понадоблюсь правящим силам, они будут в точности знать, где меня найти.

— Откровенно говоря, сегодня дела обстоят так: если вы не в тюрьме, значит, вы подозреваемый, — заметил Александр.

23 апреля

Уже два дня по утрам Ланнуа приводит в тюрьму детей, и нам с Александром позволяют короткое свидание с ними. Но сегодня Роблятр свидание не разрешил.

— Завтра? — спросила я.

Он покачал головой.

— Новое правило.

Еще только утро, а он уже пьян.

— Хотите сказать, что мне не разрешается их видеть вообще?

Роблятр пожал плечами:

— Теперь нельзя.

Александр ударил по стулу так, что тот отлетел.

Без даты

Я заболела. Тут все больны. Думаем, что дело в супе и вареном мясе, которое давали вчера вечером. Герцогиня Жан-Виктуар д’Эгийон сказала, что это мясо больных лошадей, и не стала его есть. Другие говорили, что все даже хуже.

В тот же день, позже

Я ослабела, не встаю с тюфяка. Днем Александр передал мне чистое белье, привезенное Ланнуа. В нижней юбке я обнаружила карты для гадания и записку от Эжена. Заплакала от радости. Александр прижал меня к сердцу.

25 апреля

Теперь дети не могут даже писать мне — передачи проверяют.

— Как же нам узнать, как они там, Александр? — плакала я. Ходят слухи, что дети заключенных будут переданы государством на попечение «добрых» республиканцев. — Может быть, они больны, может быть, умирают… А мы даже не знаем!

26 апреля

Утром, как обычно, мы с Александром пошли в контору забрать принесенное нам чистое белье. Тюремщик проверил вещи по списку. Он уже собирался бросить список в огонь, когда Александр попросил разрешения посмотреть его. Тюремщик глянул на него с подозрением, но тем не менее протянул листок. Я сразу узнала почерк Эжена.

— Спасибо, гражданин. — Александр дрожащими руками вернул список тюремщику.

27 апреля

Каждое утро с бельем приносят список. Один день он написан рукой Эжена, другой — Гортензии. Значит, дети в порядке. Теперь я могу спать спокойно.

28 апреля

Утром, вернувшись после завтрака (опять селедка), [67] Заключенным давали в больших количествах сельдь, поставлявшуюся французскому правительству голландцами в порядке выплаты государственного долга. услышала лай. Вдруг у моих ног завертелся наш пес.

— Какая удача! — Я взяла пса на руки. Должно быть, он проскочил мимо стражников.

— Кто это? Собака? — с тревогой в голосе спросила моя соседка по келье.

На шее у пса к ошейнику была прикреплена широкая черная лента. Не без труда мне удалось успокоить его, чтобы ее расправить. Тут я заметила под ошейником сложенный клочок бумаги.

Я быстро вытащила его и спрятала в складках юбки.

— Что за уродливая собака! Похожа на крысу, вам не кажется? — Я поставила пса на землю и подтолкнула к воротам. Сердце у меня бешено колотилось. — Домой, иди домой!

Только когда мы встретились с Александром в частной комнате, у меня хватило мужества прочесть. Это было письмо от Эжена. У них все в порядке, шлют привет. Я заплакала.

Без даты

Мы с Александром примирились.

30 апреля 1794 года

— Бойс Кюстин! — выкрикнул сегодня стражник.

Дельфина, услышав, упала в обморок на каменный пол. Мы перенесли ее на тюфяк. Я клала ей на лоб смоченные водой полотенца. Она открыла глаза и стала кричать. Других это раздражало. Проявления горя считаются здесь демонстрацией эгоизма.

Ходила в ректорат искать Александра.

— Дельфина сама не своя, — сказала я. — Расстраивает других. Я подумала, может быть, стоит отвести ее в отдельную комнату?

Когда я вернулась, Эми обнимала Дельфину, не давая ей двигаться.

— Она билась о стену, — сказала Эми.

— Идемте.

Оказавшись в отдельной комнате, Дельфина постепенно успокоилась. Я, не переставая плакать, укачивала ее, как ребенка.

4 мая

— Мне нужно черное, — сказала сегодня утром Дельфина и написала записку своей работнице. После полудня у нее было красивое черное платье, которое очень шло к ее золотым волосам и голубым глазам.

— Вы как принцесса, — заметила я.

— Предпочитаю сравнение с богиней.

Глядя в ведро с водой, она завила себе волосы.

Я так понимаю, что время ее скорби подошло к концу.

9 мая

Днем, когда я вошла в сад, Дельфина и Александр отпрянули друг от друга. Движение было кратчайшим, не более шага, но по улыбке Дельфины я поняла, что этому предшествовало что-то еще. Я все поняла.

11 мая, жаркий день

Александр следит за каждым движением Дельфины, а я, одинокая немолодая жена, должна сидеть и праздно наблюдать за тем, как разворачивается их роман, эта большая любовь. Прижимаюсь лбом к влажной каменной ограде. Что ж, ему нужно быть любимым. А я умру нелюбимой. В одиночестве.