Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— И все же он предан ей, — сказала Тереза. — Так трогательно.

— Гражданка Богарне, элегантное создание, — заговорил депутат Баррас, подливая мне шампанское, — что слышно от нашего шербурского красавца?

— Генерал Лазар Гош прекрасно себя чувствует и без вашего интереса к его особе, Поль, — сказала Тереза.

— Увы! — Депутат Баррас изящно опустился в кресло рядом со мной и повернулся ко мне с горестным выражением на лице. — Такова благодарность за спасение жизни этого человека.

— Вы спасли генерала Гоша? — удивилась я. — Я думала, это депутат Карно устроил его освобождение из тюрьмы.

Депутат Баррас театрально ахнул:

— Карно! Когда генерал Гош сидел в темнице, ко мне обратился палач со списком приговоренных к смерти. Это я вычеркнул оттуда имя нашего дорогого Лазара. Но не стоит сообщать ему об этом. Мы же не хотим, чтобы он знал, кому обязан жизнью, верно?

9 сентября 1794 года, Шербур

Дорогая Роза, прости за неразборчивые каракули. В юности для меня не нашлось учителя чистописания. Моими наставниками были конюхи, и не хотелось бы мне посвящать тебя в то, чему они меня учили.

Твой сын — славный парень, из него выйдет отменный вояка.

Знаю, что не все уладил перед отъездом. Простишь ли ты меня? Люблю тебя.

27 сентября

Зять Ланнуа сколотил состояние, скупая поместья по бросовым ценам и перепродавая их дороже. По ее совету я обратилась к нему с просьбой одолжить мне пятнадцать тысяч ливров. Сумма выглядит значительной, но надолго ли хватит этих денег? Помню, в прежнее время подобный доход позволял аристократам есть фазанов и пить шампанское целых три года. Сейчас их не хватит и трех месяцев протянуть на домашней птице и горьком вине.

Суббота, 4 октября, вечер

Сегодня вечером я у Фэнни. Она больна от горя, так я думаю. Ее непрерывные усилия вызволить из тюрьмы дочку, Мари, не дают результата.

— Неужели ты не можешь ничего сделать? — спрашивает она.

Но что еще я могу предпринять? Несколько моих попыток помочь Мари не принесли толку.

— Ну, а обратиться к твоему другу-преступнику? — настаивает Фэнни. — Уж он-то сможет что-нибудь придумать.

— Преступник? — улыбнулась я. — Который из них?

6 октября

Слушая меня, депутат Баррас укорачивал себе ногти перочинным ножом. Высокий, обладающий детской внешностью гражданин Бото, ныне секретарь Барраса, сидел у окна, конспектируя нашу беседу.

Я дочитала прошение. Депутат Баррас посмотрел на меня и сказал:

— Вы мне льстите…

Мне стало не по себе. Я говорила с ним несколько раз: в театре, в салонах, у себя дома, но всегда в присутствии друзей. Он кокетничал со мной (так он ведет себя со всеми женщинами), и все же мне казалось, что я обременяю его, прося об одолжении. Я обрадовалась, когда он так тепло согласился выслушать мою просьбу.

— Вы удивительно хорошо играете в бильярд, — сказал он. — Вы, как я заметил, трижды выиграли у Тальена.

— Наш друг Тальен — само совершенство во многих отношениях, — сказала я, — но бильярд к их числу не относится. Вряд ли я действительно обладаю какими-то способностями к этой игре.

— И все же вы выиграли также и у гражданина Розина. Я так понимаю, вы его знаете?

Я кивнула. Некоторое время назад я познакомилась с гражданином Розином на собрании масонов. Банкир из креолов, он успел нажить огромные богатства в Сан-Доминго [70] В результате успешного восстания рабов, произошедшего в Сан-Доминго в 1791–1803 гг., эта французская колония (сменившая название на Гаити) получила независимость от Франции. Гаити стала первой республикой под управлением бывших рабов. до начала войны.

— А его друга и швейцарского банкира Пьера, человека с ожогом на лице?

Я опять кивнула. Несмотря на внешность, Пьер был очень мил.

Депутат Баррас поправил монокль в золотой оправе и углубился в лежавший перед ним документ.

— Что касается вашей кузины… Франсуаз-Мари, гражданка Богарне… — Он пожал плечами.

— Неужели ничего нельзя сделать?

Депутат Баррас вздохнул.

— Сделаю, что смогу, — сказал он и кивнул Бото. Тот поднялся и вышел из комнаты.

— Как я могу отблагодарить вас? — спросила я, стиснув в руках шелковую сумочку. Я шла на встречу, собираясь заплатить, но не могла предложить слишком большую сумму.

— Есть нечто, что вы могли бы сделать для меня, — ответил депутат Баррас, вынимая из глазницы монокль. — Я принимаю участие в нескольких довольно крупных… предприятиях, кажется, так бы вы это назвали. Мне нужны банкиры… склонные к риску, назовем это так. Граждан Розина и Пьера мне порекомендовали по этой части, но я не знаком с ними лично…

— Я буду рада устроить что-нибудь, — сказала я, вставая. — Домашний вечер у меня?

Он с преувеличенной деликатностью взял меня за руку.

— Буду ли я иметь удовольствие видеть вас у себя в салоне сегодня вечером? — спросил Баррас.

Польщенная, я ответила поклоном.

— При условии, что сыграете со мной в бильярд, — усмехнулся он.

— Может быть, даже сделаем ставки, — предположила я.

— Я так понимаю, вы намерены выиграть?

— Я всегда хочу выиграть.

— Вы порочная женщина.

— Невероятно порочная, — ответила я, улыбаясь.

Уже уходя, я шепотом спросила у гражданина Бото:

— Есть какая-нибудь надежда?

Вздрогнув, тот оторвался от бумаг, которыми был завален его стол.

— Гражданка Мари Богарне будет освобождена завтра в одиннадцать часов утра, — сказал он, лишь немного шепелявя.

29 октября

В салоне депутата Барраса я встретила гражданина Фуше.

— Что привело вас в эти круги? — спросила я. Несмотря на то, что у Барраса собирались люди, отличавшиеся тонким вкусом, костюм Фуше состоял из нескольких разномастных частей, покрытых пятнами и плохо на нем сидевших. Ленты на его панталонах были развязаны.

— То же я мог бы спросить и у вас, гражданка Богарне, — парировал он. — Хотя наделенные властью всегда рады оказаться в обществе дамы, умеющей внимательно слушать.

— Вы такой занятный, гражданин. Однако вы не ответили на мой вопрос.

— А вам можно доверять?

— Вы, знающий обо мне все, спрашиваете, можно ли мне доверять?

— Прошлой ночью двух депутатов подняли с постелей, чтобы отправить в Тампль. Вероятно, вы уже знаете.

Я покачала головой.

— Их-то зачем туда? — В этой тюрьме держали королевских детей-сирот.

Гражданин Фуше быстро глянул через плечо — не подслушивает ли кто.

— Ходит слух, что Мальчика — «короля», как выражаются спрятанные среди нас изменники, — там больше нет.

— Но он там был?

— Какой-то мальчик был, но сын ли короля? Это неизвестно.

— Но если Мальчик не в Тампле, где же он? — Боже мой, ребенок девяти лет оказался козырной картой в политической игре! Так много зависит от его маленькой головки!