Дженнифер Доннелли - Дикая роза

Все звенья цепи работали безупречно. Джон Харрис делал то, что ему велел Билли Мэдден. Глэдис делала то, что велел ей Макс, иначе компрометирующие фотографии лягут на стол ее начальнику. Дженни… та тоже будет выполнять его требования, если не хочет, чтобы муж узнал, что ребенок, которому предстоит родиться в Бинси, на самом деле – бастард Билли Мэддена.

Дальнейшая покладистость Дженни, естественно, во многом зависела от ее мужа. Она нуждалась в нем. А тому была нужна Уилла. Уйди он к Уилле, Дженни прекратила бы разыгрывать беременность, и Макс потерял бы над ней власть. Но это препятствие Макс устранил с помощью Альби Олдена.

Уилла Олден уехала. Куда – никто не знал, даже ее брат, которого Макс осторожно спросил.

– Уилла покинула Лондон, – сказал ему Альби, встретившись с ним на одной из вечеринок.

– Такой внезапный отъезд, правда? – разыграл удивление Макс. – Полагаю, она решила вернуться на Восток.

– У меня те же предположения, – ответил Альби. – Хотя, по правде говоря, я действительно не знаю, куда она уехала. Через какое-то время она соизволит нам написать. А может, и нет. Уилла живет по своим правилам.

«Это точно», – сказал себе Макс, вспомнив разговор с Альби.

Он не сомневался, что Уилла вновь объявится в каком-нибудь месте, столь же красивом, диком и одиноком, как она сама.

На мгновение у Макса защемило сердце. Ему отчаянно захотелось, чтобы события развивались в ином направлении и чтобы они с Уиллой не были связаны обстоятельствами. Тогда бы она принадлежала ему. Она была единственной женщиной, которую он по-настоящему любил. Максу хотелось провести с ней всю жизнь где-нибудь в Тибете, вдали от Европы и европейских безумцев.

Он раздавил окурок сигары в пепельнице и встал. Разгладил лацканы, расправил манжеты, загнав мешающие чувства вглубь. Часы показывали восемь вечера. Встречи у Марго Асквит начинались пунктуально.

Думая о Марго, Макс мрачно улыбнулся. Они вдруг странно сблизились: он и жена премьер-министра. А объединило их общее горе – смерть Мод.

Дело было после похорон в оксфордском имении Мод. Макс подстроил так, что Марго набрела на него, одиноко сидящего в гостиной. Он задумчиво смотрел на кольцо с рубином, лежащее у него на ладони. Несколько минут назад он нашел это кольцо на каминной полке.

– Макс, это вы? Что вы тут делаете в одиночестве? – спросила Марго.

– Однажды она попросила меня жениться на ней. Вы знали об этом? Она сняла свое кольцо, надела мне на мизинец и сказала, что мы помолвлены. – Он печально улыбнулся. – Потом она пыталась сказать, будто пошутила, просила отдать кольцо, но я не отдал. Понимаете, я… я пытался найти способ… – Голос Макса дрогнул, и он быстро провел ладонью по глазам.

– Макс, дорогой, не надо, – сказала Марго, быстро подойдя к нему.

– Для меня всего больнее и невыносимее то, что никто не знает правду, – вздохнул Макс.

– Какую правду? Расскажите.

– Она очень много значила для меня. Если бы не обстоятельства и не обязательства перед семьей, которые я должен выполнять, я бы никогда не разорвал наши отношения. Я бы женился на ней.

Марго, изрядно растроганная этим запоздалым признанием в любви к Мод, взяла его под свое крыло. Она постоянно звонила Максу, приглашала на званые вечера и уик-энды. Словом, всячески заботилась, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Каждый уик-энд и многие вечера по будням он проводил в домах политиков, военных и министров кабинета. Берлин был в восторге от его сведений.

Макс знал, как магически действуют на женщину мужские слезы. Женщины не в силах им противиться. Позволь женщине увидеть тебя плачущим, и она думает, будто завладела тобой. Но на самом деле это ты завладел ею – ее сердцем и душой.

Из вестибюля «Кобурга» Макс вышел уже в сумерках. Он терпеливо ждал, пока швейцар не найдет ему кеб, с интересом глядя, как двое других опускают «Юнион Джек», постоянно развевавшийся над отелем.

Спустив флаг, швейцары аккуратно и уважительно его сложили. Интересно, долго ли еще британскому флагу реять над «Кобургом»? А над зданием парламента и Букингемским дворцом? Не будут ли в один прекрасный день войска кайзера маршировать по Пэлл-Мэлл? Нынче германские армия и флот по численности и силе не знают себе равных. Кайзер заявил, что через неделю-другую он будет в Париже, а вскоре и в Лондоне. Макс не разделял оптимизма кайзера.

Однако война обязательно начнется. Остались считаные дни. Если его источники говорят правду, война охватит всю Европу, а то и всю планету. Сараево было всего лишь удобным предлогом. Не случись убийства эрцгерцога, кайзер нашел бы иной предлог.

Подъехал кеб. Макс назвал кучеру адрес дома Асквитов, забрался внутрь и открыл окно. Максу хотелось подышать воздухом. Вечер был теплым и прекрасным своей хрупкой мимолетностью, что свойственно только английским летним вечерам.

Первое августа. Уже и август настал, подумал Макс. Вскоре лето закончится, и очень надолго.

Когда кеб огибал Гайд-парк, с еще зелеными деревьями, пышными цветами и парочками, наслаждающимися вечерней прогулкой, сердце Макса, глубоко скрытое и непознаваемое, сжалось. Он вдруг очень обрадовался, что Уилла уехала из Лондона. Возможно, она доберется до вершины Эвереста. Пусть и остается там, вдалеке от войны, которая вот-вот вспыхнет. А еще он радовался, что ему нечего и некого любить. Ни жены, ни детей.

Прежний мир вот-вот изменится. Внезапно, жестоко и навсегда.

И в мире, оказавшемся на грани перемен, для любви не было места.

День рождения Роуз Бристоу, матери Джо, было решено отпраздновать в их имении в Гринвиче. Сейчас Фиона заканчивала колдовать над праздничным тортом, добавляя последние штрихи. Ненадолго отвлекшись и выглянув в окно столовой, она со стоном обратилась к дочери:

– Кейти, дорогуша, выйди в сад и заставь близнецов слезть с дерева. А по пути зайди в гардеробную и выгони оттуда Роуз-младшую. Эта негодница поливает себя духами. Дом уже не пропах, а провонял ими. Не хватает только, чтобы торт отдавал «Черным нарциссом».

Кейти обняла мать за плечи и поцеловала в щеку:

– Успокойся, мамочка. Все идет как надо. Насчет «провонял», ты преувеличиваешь. Да и бабуля не торопится отведать торта. Она только что поужинала и наслаждается ролью няньки. Тетя Индия дала ей понянчить Элизабет. А ты знаешь: для нашей бабушки нет более приятного занятия, чем держать на коленях младенца.

– А твой дед? Как он? – спросила привыкшая беспокоиться Фиона.

– Дед развлекается лучше всех. Кто, по-твоему, побился с близнецами об заклад, что они не смогут влезть на дерево? – засмеялась Кейти. – И хватит без конца волноваться. Выйди в сад, насладись праздником.