Михаил Гараз - Под знаком змеи

— Примем! — сказали несколько голосов.

— Если они в самом деле тирагеты, как говорят, — принять их! — подытожил старик.

Но тот, кто успокоил собак, поднял вверх руку в знак того, что еще не все решено.

— Хорибцы! — сказал он. — Я тоже думаю, что надо их принять; но сначала давайте разберемся, кто эта женщина рядом с предводителем. И еще одна, позади! Вы ведь все видели, что готы скакали рядом со своими женщинами!

Местные жители с тревогой посмотрели друг на друга.

— Пусть ответят! — закричали несколько человек.

— Слышите, воины? Хотим знать, кто ваши женщины, нам это не все равно!

— Они из нашего рода, — проговорил Аптаса и хотел еще что-то добавить, но тут раздался громкий голос Хората.

— Послушай, Одрис! — сказал он со злостью. — Может, ты и меня не узнаешь?!

Тот, кого назвали Одрисом, замер в недоумении; но из толпы сельчан стали раздаваться удивленные голоса:

— Ой-ой-ой! Это ты, Хорат?

— Я, люди добрые! И хорошо бы вы сделали, если б узнали и остальных — тех, кто молчит. Мой друзья ждут, когда вы вспомните, как отдавали нас в рабство по велению Мука-пориса… Севт, Рату, Дзида! — крикнул он, и бывшие рабы вышли вперед.

Одрис смешался: ведь тогда, как и сейчас, он был главой общины в Хорибе…

— Брось, Одрис! — крикнул ему Хорат. — Не дрожи. Мы вернулись домой не для того, чтобы сводить с тобой счеты… И потом, не ты же виноват. Мы только одного просим: маленькую плату! За все наши годы рабства ты должен дать каждому по сорок овец и девушку, которая придется ему по сердцу. И еще, — продолжал он, — община должна взять обязательство заботиться о наших товарищах и их лошадях!

Кое-кто из местных жителей пробормотал было, что плаха слишком велика, но не посмел поднять голос.

— Люди добрые, хорибцы! — проговорил Аптаса. — Хорат сказал правое слово. Заверяю вас, что о других налогах вы не услышите. А что до нашей помощи — всегда ее получите: и на поле, и в пастушеском деле, и на охоте, и самое главное — в защите против тех, кто хочет развеять по ветру наши земли.

— Одрис, собери кланы, посовещайтесь! — предложил Хорат.

— Сельчане! — обратился к людям старик, который узнал Аптасу. — Зачем опять собираться и разводить долгие разговоры? Предводитель здесь, с нами. И его слово мы услышали!

— Правду говоришь, Хет! — раздались голоса. — Мы виноваты перед ними и должны искупить свою вину. Это мнение общины.

— Севт, Рату, Дзида, Хорат! — крикнул Одрис. — Держите ли вы еще что-нибудь за душой против нас?

— Нет, Одрис, — успокоили они его. — Что было — прошло.

Глава общины подозвал детей и велел им отвести лошадей в загон, а прибывших проводил на середину селения, к своей хижине. Его помощники быстро закололи трех овец, принесли бурдюки с вином, круги свежего сыра, лук, хлеб и все это разложили на траве, на волчьих шкурах.

В честь вернувшихся домой мужчин и примирения решили устроить пир. Люди повеселели. Даже Герула и старик Терес забыли свои несчастья.

Аптасу окружили, как своего законного предводителя. Рассказывали наперебой, сколько натерпелись они под властью Мука-пориса и как этот злодей все увеличивал их дань, как бросали жребий, и кому выпадала судьба, тот прощался и шел в рабство, чтобы оградить селение от гнева самодура.

Роместа сидела неподалеку, кормила Груе и смотрела на Хорибу, что приютилась меж лесистых холмов. Улицы узкие и кривые. Дома бревенчатые, крытые черепицей, которую обжигает на опушке Одрис. От Дувры спускается дорога. У обочины торчит журавль колодца…

Хориба пахнет лесной поляной. Даже тут, в центре селения, раскинулся дуб-великан. А вокруг — сплошные леса. Чужая, незнакомая сторона…

Когда ребенок заснул у нее на руках, Роместа стала спрашивать себя, исполненная недоумения и горького одиночества: «Зачем я здесь? Чего жду? И где я — среди своих или среди чужих? Так мало было радости с детства… Любимого отняли, пепел родного дома развеяли злые ветры… Чем может мне помочь предводитель? Он почти не замечает меня. Сильный человек с непонятными печалями и радостями. Холодна его привязанность для меня… Скажи мне, земля, что ты для меня и кто я?..»

Огонь убывал. Люди жарили мясо на копьях.

Потом они веселились, затеяв танец в два ряда — ряд женщин впереди, ряд мужчин сзади. Пели и играли на свирели…

Хорат нашел где-то бубен и ловко ударял в него, приплясывая. Самыми лучшими танцорами оказались Дакос и Гета. Они держали за руки Дзиду и Рату, а эти — двух местных девушек с покрасневшими от волнения щеками, дочерей Одриса.

Аптаса, окруженный стариками, смотрел и слушал. Иногда он смотрел на Роместу и взглядом просил ее сесть рядом. Большего он не мог себе позволить; благодарил судьбу и за то, что видит ее и радуется.

Когда солнце скрылось за лесом, над которым еще летали птицы, Хориба успокоилась. Огонь на поляне погас, жители разошлись по своим хижинам.

Утром следующего дня Аптаса, проснувшись, увидел у себя в ногах старого Хета.

— Есть вопрос к тебе, предводитель, — проговорил старик. — Что думаешь делать дальше? Будешь пасти отары или сядешь на землю пахарем? А может, возьмешь в руки оружие, станешь охранять нас?

— Все буду делать, а почему ты спрашиваешь?

Хет пригладил свою бороду и мгновение пребывал в нерешительности.

— Я еще раз продумал все, предводитель. И вот к чему пришел. У нас нет никакой защиты ниоткуда… Только лес охраняет от чужих глаз. А с другой стороны — открытая дорога прямо к нашему порогу… Если враги отыщут нас, это конец, мы не сможем защититься.

— Но почему не сможете? — засмеялся Аптаса. — Спустите собак и натравите на них!

— Э-э! Так и я думал когда-то… Нам нужна настоящая защита. А Одрис… На него любо смотреть, когда он танцует или играет на дудке; правда, и мастер отменный — сделает тебе какие хочешь глиняные вещи. Нет, я не могу сказать о нем худого слова, но ничего больше он не может делать…

— Старик Хет, — сказал Аптаса, — нельзя от одного человека требовать больше, чем он в силах дать. И если Одрис таков, каким ты его описываешь, он заслуживает только доброго отношения. Что же касается защиты, послушай меня. Оставьте Одриса при его занятиях! Главой общины изберите Хората. Он молод и силен, походил по свету; принимал участие в восстании рабов и показал себя стойким бойцом… Я помогу ему советом и делом. В скором времени Хориба будет иметь хорошую дружину. Враги не посмеют сунуть сюда свой нос. Вот увидишь — тирагеты еще не обессилели! Нас мало, но мы еще крепки духом и оружием!

— Верно говоришь, предводитель! Сделаем, как велишь! — Старик хотел уже уйти, но вернулся. Какая-то мысль еще беспокоила его.