Виталий Гладкий - Колыбель богов

Едва вино разлилось по двору, образовав пятно, по цвету похожее на кровь, раздалось могучее мычание возмущённого тавроса, запертого в узком помещении, которое имело выход во двор. Вскоре появились молодые жрецы, приписанные к Бычьему двору, — помощники Апикаразоро. В руках они держали длинные палки, которые нужны были в двух случаях: чтобы загнать быка обратно в стойло и чтобы спасти жизнь поверженной «жертве». Для этого животное при необходимости били по носу — самому чувствительному месту тавроса.

Несмотря на отменную физическую подготовку, юноши и девушки иногда допускали промахи, и бык немедленно наказывал их за это. Кроме того, случались и очень хитрые тавросы, которые поджидали удобный момент, чтобы поддеть своих мучителей на рога. В отличие от быков со спиленными остриями рогов, которых держали в Бычьем дворе для учебных целей, предназначенные для игр животные буйствовали на арене в первозданном виде.

После жрецов в сопровождении приветственных криков зрителей появились и «жертвы» тавроса — семеро юношей и столько же девушек. Микенцы были менее рослыми, нежели кефтиу, но кряжистыми. Лица у них отличались смуглостью, а длинные волосы цвета воронова крыла охватывала в районе лба широкая лента из виссона, которая не позволяла поту заливать глаза. Все они были одеты одинаково: короткие набедренные повязки, кожаные пояса с приклёпанными к ним бронзовыми пластинами на талии и мягкая шнурованная обувь. Юноши и девушки разбились на группы и разбежались в разные стороны.

Судя по хорошо развитым мышцам, молодые люди занимались физическими упражнениями с раннего возраста. Даро мельком глянул в сторону будущих «жертв» и отметил абсолютную сосредоточенность на их лицах. Он знал, как можно достичь подобного состояния. Это была одна из тайн священных игр. Хотя ему и не довелось в них поучаствовать, несмотря на все его просьбы и даже мольбу, Даро в этом вопросе просветил дед, который в юности не раз выходил на арену для схватки с тавросом.

Главные мистерии священных игр происходили не днём во внутреннем дворе, а ночью, в Лабиринте, на круглой, окружённой высокой стеной и открытой сверху площадке. Там были нарисованы на каменных плитах два спиральных витка, обозначавшие путь посвящаемых в таинства мистерий. Мисты — юноши и девушки — входили в Лабиринт через узкую низкую дверцу с опущенной головой и в согнутом положении, двигаясь в танце по виткам задом наперёд и держась за вымазанный кровью канат, который с силой тянул возглавлявший процессию жрец-мистагог, главный хранитель древних обычаев. Канат заменял красную нить Ариадны.

В наружном витке, на круглой площадке, посвящаемых ожидали жрецы в звериных шкурах и волчьих масках. Они отнимали у юношей и девушек украшения, срывали одежды, вымазывали их кровью жертвенных быков. Дикий танец — странные, неестественные позы и нелепые прыжки с высоко поднятыми коленями, — продолжался под звериный рёв и волчий вой очень долго, до изнеможения посвящаемых. Затем верховная жрица Коносо принимала в подземном святилище каждого миста отдельно и окуривала его благовониями. «Жертвы» получали напиток, который вызывал изменение сознания, и им начало казаться, что они и впрямь пойдут на заклание Минотавру. В знак приобщения к великому таинству всем девушкам и юношам верховная жрица обычно дарила миниатюрные бронзовые статуэтки тавросов.

Но вот раздался глухой звук авлоса, к которому подключили флейты, и во двор выбежал огромный бык. Казалось, что его раздувающиеся в гневе ноздри испускают не воздух, а дым и языки пламени. Такого великолепного тавроса давно не приходилось видеть. «Да уж, — подумал восхищенный Даро, — неплохо постарался Апикаразоро». Действительно, священные игры проходили каждый год, благо причин для праздников хватало, но минос «рождался» раз в девять лет. А значит, это очень важное для Крита действо должно получить завершение, подобающее столь значимому событию.

Длиннорогие пятнистые тавросы были особой породы. Их специально вывели для священных игр. Могучие быки олицетворяли бога Посейдона Энесидаона — Колебателя Земли, от гнева или милости которого зависело благополучие и жизнь всех кефтиу.

Быки, предназначенные для священных игр, до определённого возраста находились на свободном выпасе, в роще, где было святилище Посейдона, без надзирающих за ними гоготао — пастухов, потому что в стойле можно вырастить только хорошего вола для упряжки. Затем подросших бычков отлавливали сетями и начиналось обучение, которое длилось не менее трёх лет. Ведь буйство огромного необученного тавроса могло принести много бед. Он, как и его «жертвы», должен был чётко помнить свою роль и исполнять её в полном соответствии с канонами священного обряда. Поэтому ответственность Апикаразоро была огромной.

Быка нельзя было доводить до бешенства, потому что потом с ним не было никакого сладу. Но, похоже, молодые помощники Апикаразоро, которые добавляли быку свирепости, слегка покалывая его копьями, перестарались — глаза быка были налиты кровью, а сам он напрочь забыл то, чему ему его годы учили жрецы Бычьего двора, и готов был растерзать, растереть в пыль любого, кто встанет у него на пути.

Увидев перед собой двух юношей и девушку, бык помчался на них, склонив голову, увенчанную огромными рогами. Он уже готовился пронзить ими девушку, потому что юноши вдруг разбежались в стороны, а она осталась стоять перед ним — тонкая и беззащитная, как былинка посреди выгоревшей на солнце степи. Неожиданно девушка схватила тавроса за рога, на мгновение повисла на них, крепко держась руками, а затем, когда ошеломлённый бык резко вскинул голову, совершила немыслимый по красоте прыжок ему на спину и оттуда легко соскочила на землю. Юноши, оказавшиеся позади животного, подстраховали её, приняв на руки.

Зрители в восхищении закричали, начались рукоплескания, а придворные дамы стали бросать на арену цветы.

Бык резко остановился и свирепо замычал, выбирая, на кого снова броситься. Но юноши и девушки под зазвучавшую музыку оркестра устроили вокруг него хоровод. Они неслись в священном танце с большой скоростью, увёртываясь от рогов животного. Но вот наконец бык настиг свою «жертву», но юноша, немного сместившись в сторону, схватился за его рог правой рукой, а когда таврос попытался боднуть его, он с силой оттолкнулся и, совершив головокружительное сальто, перелетел через него.

И снова восхищенные крики поднялись до небес. Зрители были сильно возбуждены; они вопили что-то совсем уж неразборчивое — как дикари. Происходившее на арене действо заставляло вскипать кровь в жилах, пробуждая древние инстинкты, которые каждый человек хранит глубоко в душе.