Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

Мы знаем, что после войны Эдмунд Ролл болел и испытывал много трудностей. Ментальные раны, полученные во время сражения на Капролате, были глубокими.

Я встречался с Лейфом А. Ларсеном неоднократно в Бергене в 2010, 2011 и 2012 годах и брал у него интервью. Он рассказал, что летом 1943 года, воюя в составе лыжной роты, взял отпуск и два месяца проходил обучение в унтер-офицерской школе в Улеаборге. Когда в Улеаборг пришел Лыжный егерский батальон, Лейф вошел во 2-ю роту в чине унтершарфюрера. Вторая рота была переведена в район вблизи Хассельмана. Через несколько месяцев Лейфа перевели в 3-ю роту на Капролат по просьбе командира роты Акселя Стеена. Третья рота дислоцировалась на Капролате до 25 июня 1944 года. Лейф хорошо знал Стеена, так как был его денщиком в Улеаборге до того, как поступил в унтер-офицерскую школу.

Лейф рассказал эту историю своему сыну и повторил для меня: «За несколько дней до наступления русских на Капролат и Хассельман Лейф получил приказ разместить свое отделение в бункере, находящемся между Капролатом и Хассельманом (позиция Визель I). 25 июня Лейф находился там со своей группой из пяти человек. Отделение состояло первоначально из девяти человек, но четверо остались на высоте с остальными бойцами роты. В 5–6 утра артиллерия начала обстрел позиций, одновременно самолеты бомбили высоты Капролат и Хассельман.

Отделение Лейфа находилась в бункере, и два человека дежурили снаружи. Через некоторое время из-за активности русских вблизи позиции все остальные вышли и расположились за бункером. Заместитель командира отделения Хелль Рамберг ушел утром 26 июня на Капролат, чтобы связаться с командиром роты Акселем Стееном. Он не вернулся. [Хелль Рамберг был в первой роте и погиб на высоте Хассельман.]

В середине дня 26 июня стало ясно, что нападающих русских несколько тысяч, и отделение Лейфа, в котором было теперь четыре бойца, должно покинуть бункер, чтобы не быть обнаруженными и уничтоженными русскими. Отойдя от бункера, они слышали, что русские вошли туда. Они углубились в лес и подошли ближе к воде. Им удалось избежать перестрелки с русскими. Вечером и ночью отряд Лейфа прятался в лесу. Утром они обнаружили лодку и переправились через озеро. На другом берегу они пошли в направлении своих позиций, которые дислоцировались в направлении на Куусамо. Они шли 13 дней без еды, питаясь брусникой. Как-то, через 8 или 10 дней, Лейфа разбудил один из бойцов. Он перерезал себе вену лезвием бритвы. Помочь ему уже было нельзя, и боец погиб.

На следующий день они сидели у небольшого озера и увидели над головой самолет. Они испугались, что самолет русский, и спрятались. Потом оказалось, что это был немецкий самолет, который искал русский патруль. Когда бойцы подошли к Куусамо, они обнаружили впереди позиции и спрятались. Вскоре они услышали финскую речь. Тогда они крикнули по-норвежски, и их приняли. Трое оставшихся бойцов Лейфа получили еду и питье, и через три-четыре дня их отправили обратно к остаткам 2-й и 3-й роты».

Я назвал эту главу историей странствий, потому что она напоминает историю другой группы из шести человек, которые пошли на запад и спрятались под елкой. Ларсен не смог вспомнить фамилий бойцов, которые с ним были. Его также нет в списках награжденных Железным крестом. Из двенадцати ветеранов, с которыми мы разговаривали, никто его не знает. Рассказ о человеке, перерезавшим себе вену, похож на историю Ролфа Бергстена, и он может быть достоверным. Эта история – пример того, как драматический побег вдохновляет к различным версиям героических историй. Лейф Ларсен действительно служил в Лыжном батальоне, и вполне вероятно, что он уехал в отпуск до сражения, как, впрочем, и многие другие. Когда он вернулся, ему наверняка рассказали множество самых различных историй о том, что произошло.

В 2003 году бывший министр финансов Норвегии Пер Клеппе опубликовал автобиографию под названием «Семья Клеппе. Мнения и воспоминания из политической жизни». Книга вызвала ажиотаж. В ней он описывает свою юность и своего брата Фартейна.

«Я вспоминаю один день в июне 1944 года. Я был в Ворланде (на острове Сотра) в своей комнате на втором этаже. Когда я спустился вниз, меня поразило всеобщее молчание. Видимо, что-то случилось. Кто-то без слов протянул мне свежую газету “Бергенс Тиденде”. На первой странице была большая фотография Фарстейна, под которой было написано: 18-летний норвежский боец погиб на севере России, недалеко от финской границы. Я положил газету, поднялся в свою комнату и лег на кровать. Я был в отчаянии и чувствовал свое бессилие…

Впоследствии я часто обвинял себя в том, что не попытался повлиять на него в свое время. Я ведь хорошо понимал, что национал-социализм, в том числе проповедуемый норвежской партией “Нашунал Самлинг”, мог иметь флер романтизма, что привлекало молодых людей… Но в 1943–1944 годах только идеалистам могло прийти в голову добровольно пойти в немецкую армию воевать «против большевиков».

Родители Фартейна и Пера Клеппе были членами «Нашунал Самлинг» с 1940 года, и после 1945 года им пришлось за это ответить. Пер был единственным, кто не стал нацистом, и в своей биографии он упрекает себя в том, что не смог помешать брату записаться добровольцем.

Фартейн Клеппе дома в Бергене до того, как он записался в войска СС (фото из архива Астрид Клеппе)

Астрид Клеппе, дочь Пера Клеппе, написала документальное изложение многих событий из истории войны, в том числе историю своей семьи. Ее рукопись называется «Тени». Она рассказывает, в частности, об Инге Мёллер, которая связалась с семьей Клеппе после появления книги Пера. Инга была домработницей в семьи Клеппе в тот период, когда Фартейн записался добровольцем. Именно ей он поверял свои проблемы (с. 95):

«Хелена уехала в Англию. Пер переехал жить к бабушке. Только Фартейн остался жить с родителями – членами партии “Нашунал Самлинг”. Положение было не из легких. Казалось, что все катится к черту, и в маленьком Бергене все знали, кто есть кто, в том числе, кто “хороший норвежец”, а кто нет. Все знали, что родители Фартейна вступили в партию “Нашунал Самлинг”, и его друзья отвернулись от него, как будто он в этом виноват. Фартейн не знал, что основные лозунги Движения сопротивления запрещали дружить с квислинговцами, общаться с ними, даже с ними здороваться. Детям нельзя было дружить с детьми квислинговцев.

Фартейн рассказывал Инге, как ему доставалось в школе. Все началось со словесной травли, но потом стало хуже. На перемене начинался кошмар. Все его мучили и били. Одноклассники совали его голову в унитаз, спускали воду и кричали “нацист”.