Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

Выбравшись из озера, он пошел в сторону ближайшего опорного пункта, где были норвежцы. Его окликнули, и он ответил как обычно: «Я – Трюгве Юхансен из Тронхейма». Ему ответили, что он стоит посреди минного поля. Замерзший и промокший Трюгве рискнул продолжить путь. Ему повезло, и он миновал мины.

Во время одного патрулирования недалеко от железнодорожной линии, шедшей от Мурманска на юг, был взят в плен русский солдат. Он пытался взорвать себя и норвежцев ручной гранатой. Трюгве выхватил у него гранату и отбросил ее. Норвежцы обнаружили, между прочим, что у русских много американской тушенки. Большинство норвежцев обзавелись русскими автоматами вдобавок к своему оружию. Русские автоматы были просты в обращении и очень надежны, а русские валенки также были очень удобны.

В начале июня появились признаки того, что на соседней местности усилилась активность. В дивизии полагали, что русские не будут наступать в такой труднодоступной местности, и считали эту активность ложным маневром.

Роберт фон Хирш рассказывает следующее: «За несколько дней до атаки на Хассельман и Капролат я участвовал в патрулировании в районе небольшой сопки под названием “Биркхан” (тетерев). Мы пришли туда 23 июня, вечером накануне Иванова дня. У нас был строгий приказ не вступать в бой. Мы подошли к сопке и увидели в ста метрах от нас, как русские укладывают гать. Некоторые стояли и отдыхали и разговаривали с женщинами-солдатами. Они говорили очень громко и наверняка заглушали все звуки с нашей стороны. Мы вернулись назад и доложили о том, что мы видели и слышали. Однако в этой информации не было ничего нового. Дивизия и раньше получала подобные предупреждения, однако никаких мер не предпринималось. Строительство продолжалось, должно быть, давно, и русские уже были в состоянии доставлять тяжелое вооружение до самого Капролата».

А вот описание той же самой ситуации из другого анонимного источника: «За неделю до нападения батальон предупреждали. Нам сообщили, что русские начали восстанавливать старую дорогу в нескольких километрах от наших позиций. Следующую ночь мы провели в окопе, а днем по очереди спали и дежурили. Следующей ночью мы услышали, как русские работают. До нас доносился шум и звуки пилы и топора.

Так проходили дни и ночи. За день до нападения вся 2-я рота ушла в разведку. Мы едва успели отойти от наших позиций, как увидели нескольких русских. Тут мы поняли, что сейчас начнется! Вечером того же дня мы увидели русских разведчиков совсем близко к нашим позициям. Они хотели выяснить, где находятся наши пулеметные гнезда и располагаются автоматчики. С этого момента нашим пулеметчикам и автоматчикам запретили стрелять».

На оборотной стороне этой фотографии написано: «Зима 1944 года в Карелии, Финляндии. Высота 108 или 105, в 41 км от штаба командования Лапландской армии. Крайний справа – Трюгве Юхансен. До Мурманской железной дороги 8 км. Самый передовой сторожевой пост на Кандалакшском фронте в 40 км к востоку от Кестеньги (фото из архива Трюгве Юхансена)

Сигмунд Вигеруст описывает и комментирует ту же самую ситуацию следующим образом: «Нас было примерно 350 или около 400 норвежцев на этих двух передовых позициях [Капролате и Хассельмане] в 20–30 километрах от Мурманской железной дороги. С 1 июня наши разведпатрули начали докладывать о возросшей активности противника. Русские строили бревенчатый настил (жердевое полотно) – клали поперек сосну к сосне и скрепляли их бревнами по обеим сторонам. Так они прокладывали себе дорогу через болотистую местность. Каждый день они продвигались по болоту примерно на 250 метров. Мы направили туда команды взрывников, однако те смогли нанести лишь небольшой ущерб, который быстро был исправлен. Мы оборудовали себе наблюдательный пункт на одном из деревьев.

Примерно 10 июня нам стало ясно, что русские готовят мощное наступление против опорных пунктов Капролат и Хассельман. Мы направили донесение в дивизию СС “Норд” и попросили подкрепление и тяжелую артиллерию. Ответ гласил: “Позиции следует удержать любой ценой. Помощь и подкрепление в пути. Вы должны держаться”.

– Держитесь! Помощь идет!

Я никогда не забуду, как все последующие дни регулярно и монотонным голосом передавались эти слова по полевому радио. Эти слова изменили мое отношение к войне, к немцам и многому другому».

На этой фотографии открывается вид на Сапожное озеро с запада. Высота Капролат слева вверху. На заднем плане над озером вдалеке видны контуры позиции «Тетерев», а также гряда восточнее позиции Хассельман. Справа от «Тетерева» на берегу виднеется часть самой «низкой» сопки позиции Хассельман, которая поднимается вправо за пределами видимости. На переднем плане – болото, где стреляли в Вольфганга Виндингстада и был убит и сброшен в Сапожное озеро Алф Истре (фото Кая Крюгера, 2008)

Франк Валтинсен сказал в 1993 году в интервью Свену Арнебергу следующее: «Я находился вместе со своим отделением на “Тетереве” и видел, как русские строили дорогу из бревен к норвежским позициям. Рано утром на Иванов день до наступления русских мы получили приказ отойти к командному пункту разведбатальона АА.

По дороге мы заблудились и оказались на минном поле. Мы поняли это, когда увидели проволоку, натянутую между минами. Несчастья удалось избежать. Мы пошли назад по своим следам. Я не знаю, чьи это были мины – наши или русские, но это было настоящее минное поле. Мы ведь видели мины! Мы сориентировались, нашли дорогу и без потерь дошли до командного пункта АА.

Наше командование доложило обо всем, что мы видели и слышали по дороге. Нас разместили вниз по склону от АА – рядом с конюшнями и другими постройками».

До начала военных действий позиции на Хассельмане занимала только 2-я рота под командованием Магнуссена и Валстрёма. Рота насчитывала 58 человек, то есть была не больше обычного усиленного пехотного взвода. Им предстояло защищать довольно большое и протяженное пространство, охватывающее три сопки. 2-я рота заступила на эти позиции в феврале–марте 1944 года, после того как они были оставлены 11-м полком СС «Рейнхард Гейдрих». Так что у нее было всего три месяца до начала наступления, чтобы ознакомиться с местностью. Когда они пришли туда, была зима и много снега, когда началась весна, местность немного подсохла.

После начала боев на Капролате были направлены донесения в разведбатальон с просьбой о подкреплении. Фронтовые бойцы не направляли просьб об отступлении и не получали приказа отступить. Пока 2-я рота имела связь с тылом, бойцы надеялись, что вот-вот придет подкрепление, только надо еще немного продержаться.