Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

Хокон Белгонен родился в Вардё 21 февраля 1920 года, погиб на сопке Хассельман

Перед нами была поставлена задача связаться с 3-й ротой, дислоцированной на Капролате. Нашу команду возглавлял Белгонен, и он шел первым. За ним Вигеруст и я третьим. Мы с Вигерустом были одного возраста и оба невысокие. Сигмунд даже немного ниже меня. За нами шли все остальные.

Рядовые бойцы были вооружены винтовками, у Белгонена был автомат. На нас была легкая летняя форма и на голове не каски, а лыжные шапочки. Мы шли через довольно густой лес по низине между двумя высотами.

Когда мы увидели русских и они нас, мы поняли, что они бегут вперед, чтобы взять нас в “мешок”. Не стреляя, мы быстро отошли назад по проходу в минном поле, по которому раньше пришли. Мы прошли мимо пулеметной позиции на пригорке около Хассельмана в 150 метрах от озера Капанец. Там засели Хелль Рамберг и Гудбранд Скуде. Я помню, как Хелль сказал: “Здесь не пройдет ни одна душа!” Это было до главной атаки на Хассельман.

Мы продолжали наш путь по направлению к позиции на вершине. Командир роты Карс отдал приказ о контрнаступлении в густом лесу между двумя сопками на Хассельмане. Там погибло четверо бойцов из нашего отделения, в том числе командир отделения Сигурд Стенсвог из Бергена. Первый и второй стрелки погибли прямо рядом со мной. Стенсвог получил два ранения в челюсть и два в предплечье. Две последние пули прошли через руку и попали в грудь. Он уронил свой автомат. Для нас это было шоком.

Я упал в большой муравейник. Русские засели со своими автоматами внизу в зарослях и “изрешетили” всю местность вокруг нас. Они были на расстоянии десяти метров от нас. У меня было две французских ручных гранаты “яйцо”, и я швырнул их в заросли. Потом я схватил автомат Стенсвога и дал несколько очередей в том же направлении. Стало так тихо, что я смог затащить Стенсвога обратно. Двое других лежали мертвые на ручном пулемете рядом со мной.

Мне удалось дотащить Стенсвога до санитарного бункера. Туда принесли уже много раненых и несколько мертвых бойцов. Санитар работал, как сумасшедший. Кажется его звали Фоссум, и он был из Осло. Нам с Белгоненом повезло – мы остались невредимыми. И хотя я был совсем еще юнцом, я понимал, что было совершеннейшим безрассудством нападать на русских, так как их было очень много. Надо было подождать, пока они приблизятся к нам.

Минометный и артиллерийский обстрел не прекращался. Из-за разрывов снарядов и ружейной стрельбы все вокруг было в дыму. Обычно мы имели хороший обзор за открытым пространством перед позицией и за минным полем перед бункерами, здесь же почти ничего не было видно.

Мы собирались отнести раненых вниз к озеру, чтобы переправить их на штурмовых лодках. Они жутко страдали и нуждались в медицинской помощи, но лодок у нас не было, да и санитаров тоже. Пока я возился со Стенсвогом, пришел Карс и спросил, чем я занят. Я сказал, что хочу перенести раненого в безопасное место. “Нет! – заорал он, – иди вперед и сражайся!”

Я побежал вниз к бункеру с боеприпасами. Он побежал за мной и спросил, куда это я собрался. Черт возьми, подумал я и объяснил ему, что мне надо иметь, чем сражаться. Ну и тип! С таким лучше вообще не встречаться!

Когда я снова прибежал на место боя, я увидел еще нескольких раненых. Через некоторое время все постепенно стихло, и мы смогли продолжить укрепление своих позиций».

После возвращения в Норвегию Софус Карс попал в тюрьму. Его допросили 22 ноября 1946 года в полицейском управлении в Бергене. Его попросили детально рассказать о заключительном этапе сражения на Хассельмане. В протоколе допроса с его слов о Сигурде Стенсвоге было следующее: «Свидетель помнит бои 25 и 26 июня 1944 года, а также, что Стенсвог в них участвовал. Свидетель помнит, что Стенсвог был тяжело ранен в сражении. Сигурд Стенсвог был перенесен в “блокгауз” и перевязан. Что с ним случилось после того, как русские захватили позицию, свидетель не знает. Свидетель полагает маловероятным, что Стенсвог жив».

Сразу же после боев в июне 1944 года родственников Стенсвога известили письменно о том, что с ним случилось (МИД Норвегии. 5/39 Ф. Коробка 15/16).

Очевидно, Стенсвог умер к концу сражения и остался лежать на вершине высоты Хассельман.

Алф Борге [Ульсен] поделился своими переживаниями на вершине высоты Хассельман, прежде чем пришлось ее покинуть. Он был минометчиком, а минометные расчеты действовали самостоятельно. Он находился на минометной позиции чуть в стороне от окопов, и поэтому не был взят в плен русскими, когда те прорвались на высоту. Борге раньше воевал в составе Норвежского легиона под Ленинградом. Семь месяцев, проведенных в окопах под Ленинградом, были самыми ужасными из всего, что ему пришлось пережить: «Вши, крысы и ледяная вода. Ужас! Окопная война – самое страшное, что можно себе представить».

После роспуска Норвежского легиона Борге продолжал служить и попал в полк «Норвегия», который перевели в Хорватию. Он решил остаться в Лыжном батальоне, который между Рождеством и Новым годом зимы 1943/1944 года оказался в Финляндии. Борге попал во 2-ю роту и в последующий период общался в основном с бойцами своей роты.

Борге продолжает свой рассказ: «Наступление началось 25 июня – сначала на Капролат. Артиллерийский огонь, которому мы подверглись, был, очевидно, рассчитан на тысячи солдат. Я помню, что нам как раз раздали еду. Даже помню, что это была соленая вяленая треска – клипфиск. Мы только занесли еду в бункер, как поступил приказ идти на позиции.

Алф Борге стоит около траншеи с восточной стороны высоты Хассельман и пытается точно определить, где он находился 60 лет назад. Где-то здесь он закопал свой миномет. Сейчас здесь выросло так много деревьев и кустов, что найти это место оказалось невозможным (фото из архива автора, 2008)

Артиллерийский обстрел продолжался. Потом мы услышали, как русские берут штурмом Капролат, крики “ура”… Вскоре Капролат был взят. После этого началось наступление на наши позиции. Мы были на своей позиции и вели минометный огонь. Когда начался последний штурм, нам уже не поступали приказы от командования. Телефонная связь оборвалась. Некоторое время мы пускали мины вслепую. Затем поступил приказ уходить. Пер командовал обоими минометными расчетами. Бека ведь не было. Сундквист отвечал за второй миномет.

За некоторое время до этого я был на волосок от смерти. Сначала случился трагический эпизод. Около меня лежал тяжелораненый боец, который завербовался на фронт из лагеря Грини. Несмотря на ранение, он стрелял. И тут в него попал еще один осколок гранаты. Тогда он попросил меня пристрелить его. Я не мог этого сделать. Через некоторое время раздался взрыв. Он взял ручную гранату и подорвал себя.