Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

К своему ужасу он увидел, что русские падают друг на друга, и скоро там скопились кучи тел. Как и многие другие фронтовые бойцы, он испытал легкий шок. В болоте постепенно выросла целая стена из трупов. Подходившие к этому месту другие русские бойцы прятались за этой стеной и не отваживались перелезть через нее, пока Йон лежал в своей позиции и стрелял. [Это скорее всего сильно преувеличено!]

Йон рассказал, что в одну из пауз его сменили. Он пришел в бункер и сел перекусить. Вдруг раздался взрыв и снесло крышу с бункера. Каким-то чудом он и тут остался невредимым. После этого он вернулся на болото и находился там некоторое время в одиночестве. Потом он получил приказ от одного офицера подняться на вершину. К сожалению, он не помнит, как звали офицера. Офицер находился несколько выше по склону. В пространстве между Йоном и офицером появилось двое русских и убили офицера. Сразу же после этого Йон застрелил обоих сзади и тут же помчался изо всех сил к позиции на вершине Хассельмана. Йон сказал, что и сам не понял, как ему удалось попасть в защитное кольцо на вершине под градом пуль. Он бежал зигзагами в надежде, что русские промахнутся. А потом он сказал, что, должно быть, кто-то простер над ним свою милосердную руку».

В интервью со Свеном Арнебергом в 1993 году Лейф Гурандсруд дополнил свои впечатления о заключительных боях на Хассельмане: «Телефонная связь с Капролатом еще работала, когда пришло извещение Карсу: “Командир роты Стеен легко ранен. Мы больше не можем удерживать нашу позицию!”

После артиллерийской подготовки русская пехота пошла в наступление на позицию. Эта атака была, правда, отбита, хотя нанесла большой урон рядам норвежских бойцов. Во время наступления из лесного массива вокруг высоты Капролат обстрел вели 40 русских минометов.

Бои на Хассельмане продолжались целые сутки. На высоте было, по сути, две сопки. На одной из них размещались командный пункт командира роты, кухонная служба, санитарный бункер и бункер с боеприпасами, а на другой сопке были укрепленные позиции… Когда мы были полностью окружены, мы удерживали наши позиции с западной стороны. Русские по-всякому старались выяснить, где находятся наши пулеметные позиции, провоцируя, они даже выбегали на болото. У наших пулеметчиков тогда руки чесались, но они удержались и не стреляли, чтобы не дать себя обнаружить.

…Я был связным командира роты Карса, и узнал от него, что направлено донесение в полк о “нашем сильно ослабленном состоянии”. Из полка к нам отправили подкрепление, но когда оно придет, было непонятно. Ситуация складывалась плачевная. Боеприпасы у нас еще оставались, но запасы еды подходили к концу, да и поспать совсем не удавалось.

Однако русские продолжали наступать. Пехотные и артиллерийские атаки сменяли друг друга. Если наступала тишина, то она продолжалась не более часа. Затем вновь гремела артиллерийская канонада, и ее сменяли ужасные звуки наступающей пехоты. Раздавались крики “ура”, и самое последнее, что я помню, это как мы, последние оставшиеся там, покидали наш командный пункт.

…Потом мы собрались – нас оставалось 30–40 человек – в нескольких окопах, глубиной всего лишь 70–80 сантиметров, защищаемые бревнами и тонким слоем земли. Мы сосредоточились на такой небольшой площади, и русские были так близко от нас, что русская артиллерия не решалась стрелять. Они могли попасть в своих. Так продолжалось некоторое время. Наше положение было весьма сносным, но затем к нам стали подбираться снайперы. У нас были только автоматы, боеприпасы кончались. Тут некоторым из нас пришло в голову, что надо попробовать прорваться, и они направились вниз».

Я продолжу свое повествование рассказом Роберта фон Хирша: «Позднее рассказывали, что на Хассельмане пели. Роберт подтверждает это. Не все время, а время от времени. Некоторые утверждают, что пели норвежский гимн “Да, мы любим эту землю” 21 21 Начало норвежского национального гимна. , однако Роберт говорит, что пели какую-то модную тогда боевую песню, какую точно не помнит. Однако это точно была не “Германия, Германия” 22 22 Песнь немцев, государственный гимн Веймарской республики. Во времена Третьего рейха исполнялась только первая строфа песни, после чего следовал гимн нацистской партии – песня Хорста Весселя. , как писали в одной газете. Этой песне там нечего было делать!

Сигмунд и связные, с которыми мы разговаривали, сообщили нам, что контакт еще существует и что подкрепление в пути. Но постепенно нам становилось ясно, что мы можем рассчитывать только на самих себя. У нас было много раненых и, насколько мне было известно, санитаров на вершине не было. Хокон Фоссум из Осло, один из немногих санитаров, которых я знал, погиб на плато под Хассельманом.

Мой напарник Сверре Гранли подорвал сам себя «из-за забывчивости». Он стоя бросал французские ручные гранаты с оперением «яйцо» с пружинным рычажным запалом, который нельзя было отпускать до того, как бросишь гранату. Когда эти гранаты закончились, он перешел на немецкие ручные гранаты с длинной рукояткой. У этих гранат сквозной канал внутри рукоятки заканчивался проволочным кольцом, которое соединялось шнуром с фарфоровым шариком. Если дернуть за кольцо, запальное устройство срабатывало, и примерно через четыре секунды граната взрывалась. В разгаре боя он должно быть крепко держал рукоятку и забыл, что запальное устройство уже сработало, когда он выдернул шнур.

До следующего бойца справа от меня было целых 30–40 метров. Нас осталось действительно очень мало. Этот боец был ранен, он сидел и сгибался от боли, завернувшись в шерстяное одеяло. Было ужасно чувствовать, что ничем ему помочь не в силах. Я не мог покинуть свой пост, и ничего у меня не было кроме индивидуального пакета первой помощи.

Я находился тогда на Хассельмане целые сутки, а бои продолжались двое суток или около того. Линия связи с нашим тылом была прервана, и наблюдатели не могли корректировать огонь. Я не могу сказать, каковы были наши потери от своей артиллерии. Следует отметить, что командира нашей роты Карса в это время уже не было, и с наличем командного состава тоже были проблемы. Оставался еще унтерштурмфюрер Валстрём, но он был в состоянии шока и сидел недалеко от меня, совершенно небоеспособный. Он погиб там на вершине».

Ролф Валстрём, родился 11 октября 1917 года в Тронхейме. Он учился в Военной артиллерийской школе младших офицеров и принимал участие в боях против немцев на острове Грессхолмен в 1940 году в составе сил ПВО в Осло. Он вступил в партию «Нашунал Самлинг» еще до войны, служил офицером в рамках Государственной трудовой службы и записался в «ваффен-СС». Он учился в юнкерской школе в Тёльце на одном курсе с Акселем Стееном. В книге «Норвежские офицеры в рядах “ваффен-СС”» (с. 361–366) имеются следующие сведения: «28 марта 1944 года он командовал караульным постом. Светила луна, деревья трещали на морозе, и двигались тени. Ему показалось, что на них нападают русские, и он вместе с остальными бойцами поста побежал обратно в месторасположение роты. Валстрём бежал на одной лыже. Большую часть снаряжения они бросили на посту. Из роты направили отряд поддержки для ответного удара, но отряд не нашел русских. Валстрём оставался еще неделю на сторожевом посту и очень боялся, что его разжалуют. Когда Фруде Халле взял отпуск и командиром батальона стал Софус Карс, Валстрём был назначен заместителем командира 2-й роты. Эту должность он занимал во время боев на высоте Хассельман 26 июня 1944 года. Во время сражения у него случился нервный срыв, и его видели сидящим перед бревенчатым домиком».