Стейн Угельвик Ларсен - Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года

Когда мы побежали дальше вниз и уже спустились, Лейф Гурандсруд, который был рядом с Робертом, получил ранение в челюсть. Внизу на болоте мы увидели подразделение русских, которые шли маршем к озеру Капанец. Они были в длинных шинелях и, похоже, не были готовы к бою. Увидев нас, они начали стрелять, но ни в кого не попали.

Внизу у воды мы сбросили одежду и оружие. Хельмер Хансен не умел плавать. Нам пришлось оставить его, и мы обещали забрать его позже. Сигмунд раздобыл бревно и поплыл на нем, гребя руками. Он тоже не умел плавать.

Когда мы проплыли половину пути, то увидели людей в коричневой одежде на другом берегу. Сначала мы подумали, что это русские, и потеряли всю надежду, но потом поняли, что это немцы, снявшие куртки, чтобы погреться на солнце. У них оказалась резиновая лодка, и они перевезли Хельмера Хансена, а затем подошли к нам и довезли нас до другого берега».

Это фотография была помещена на первой странице № 19 журнала «Мунин» за 1944 год. На ней видно, как вернувшийся из отпуска командир батальона Фруде Халле награждает фронтовых бойцов Железными крестами. Слева направо: Роберт фон Хирш, родился 22 декабря 1923 года, получил три с половиной года тюрьмы. Он сидел с мая 1945 до июля 1946 года в тюрьме «Волланн» в Тронхейме. После «периода на свободе» длиной в три четверти года до апреля 1947 года его посадили в лагерь «Фалстад» до лета 1948 года. Пока он находился на свободе, он обручился с девушкой, с которой живет уже 65 лет. Она была во время войны среди бойцов Сопротивления. Хирш сказал, что она была очень смелая, так как выбрала его. После освобождения он поехал в Осло, где изучал политэкономию. Это было непросто, так как он последний раз сидел за партой шесть лет назад. Сдав экзамены в 1956 году, он устроился на работу в Центральное статистическое бюро. Он должен был там пройти практику в течение нескольких лет, однако ему там так понравилось, что он проработал там 35 лет и досрочно вышел на пенсию из-за болей в спине.

Когда он учился в университете, ему пришлось предстать перед особым судом. Фон Хирш выдержал это испытание с честью. По инициативе ректора университета он предстал перед комитетом из многих профессоров. Ректор заявил: «Я голосую за то, чтобы фон Хирш был принят на учебу». Остальные кивнули. «Он не совершал никаких бесчестных поступков». Это заявление ректора придало фон Хиршу силы на будущее.

Его жизнь после отбывания наказания сложилась на редкость удачно. Его призвали в Хемверн 24 24 Территориальные силы гражданской обороны. , и он служил там два года. Однажды командир территориального Хемверна попросил его рассказать биографию. Когда фон Хирш сказал, что был на войне, командир спросил, не воевал ли он на стороне русских. Фон Хирш ответил, что воевал на стороне финнов и немцев. «Такие люди нам нужны», – ответил командир.

Фон Хирш рассказывал о своем прошлом только людям, которым он доверял. Коллегам по работе он сказал о своей службе в армии лишь через несколько лет. Выяснилось, однако, что все уже об этом знают.

Во время учебы в университете он устроился во время каникул на работу в Министерство финансов. Через несколько дней начальник попросил его больше не приходить. Одна девушка рассказала ему, что на него донесли, что он бывший фронтовой боец (Франк Магнес).

Здесь размещено письмо, которое Роберт фон Хирш послал домой после драматичного заплыва через озеро. Серые и синие полосы на письме – это пометки цензуры. Содержание письма свидетельствует о том, что тот, кто его писал, не должен был упоминать ни о чем, связанно с обстановкой на фронте. Из письма следует, что солдата Роберта очень беспокоили насущные вопросы, как, например, посылка из дома с едой, которая была для солдат весомой добавкой к скудному солдатскому пайку. Посылки следовали долгим путем из Тронхейма до «высоты 200» в Карелии.

«Семье фон Хирш, аптека Лёве, Тронхейм

С фронта 8.7.1944

Дорогие мама и папа, Гудни и Эльна!

Сейчас могу написать только несколько слов. Надеюсь, что вскоре представится снова возможность написать нормальное письмо. У нас здесь в последнее время произошли значительные и не очень приятные события. Но я прошу вас: не верьте никаким слухам про нас, все далеко не так уж плохо, как некоторые хотят это представить. Я надеюсь, что в недалеком будущем я сам смогу вам все рассказать. Со времени последнего письма я получил две посылки – от 11 и 18 мая. Большое спасибо, для нас это очень ценная поддержка. Даже сыр дошел в целости и оказался очень кстати, потому что накануне мы получили паек сразу на три дня. Начинку из бутербродов я съел сразу, чтобы не испортилась, и остался только хлеб. Так что сыр и мед оказались очень кстати. Сегодня утром я как раз принял последнюю таблетку адексола из прошлой посылки. За это время я еще получил два письма от Гудни от 19 и 31 мая. Сегодня получил письмо от семьи из Финляндии, но, к сожалению, ничего не понял, так как все по-фински. А единственный человек в нашей роте, понимавший финский язык, погиб… Передайте привет всем знакомым. Сердечный привет от Роберта».

Эрик Фонген пишет следующее о последних часах сражения: «Что касается Карса, то я слышал, что он покинул высоту раньше нас, переплыл озеро в том же месте, что и мы, и доплыл до косы. Он вряд ли мог переплыть озеро в самом коротком месте западнее, так как тогда ему пришлось бы пройти через русские позиции. В его защиту говорили, что он получил сообщение о том, что стал отцом, перед самым сражением. Упреки в его адрес раздавались и среди командования, но им не придали значения, поскольку командование дивизии тоже можно было бы критиковать за то, что не пришло подкрепление, несмотря на наши донесения о передвижениях крупных сил противника… Я слышал, что перед тем, как русские заняли санитарный бункер, из него вышел Хокон Фоссум, санитар. Он поднял руки вверх, но был застрелен. Этот бункер находился к северо-востоку, и там лежали четверо раненых…

Я точно не могу указать местоположение, но, скорее всего, санитарный бункер был недалеко от ротного бункера…

Я слышал только про одного бойца, который переплыл озеро с ранением в плечо, и я полагаю, что Одд Хюбертсен плыл после Тараллруда. Одд был, очевидно, одним из бойцов, которых я встретил на косе, когда пересекал ее. Должно быть, он был среди тех, кто поплыл дальше от косы до другого берега».