Виктор Иутин - Кровавый скипетр

Едва закончилось построение – впереди уже показалось тевтонское войско. Шли быстро, широко раскинув фланги, как издавна было принято у них – тяжелые рыцари клином, позади – более легкие. Стрельцы уже были готовы дать первый залп. Ждали, пока подойдут ближе. Рыцари, гремя доспехами, ускорили лошадей. Все, закованные в доспехи, плащи и мантии на них белые с черным крестом, и кони их страшные, словно собранные из кусков железа. А впереди клина, пригнувшись к железной шее своего могучего коня, несся рыцарь в рогатом шлеме, размахивая огромным мечом.

Дали залп стрельцы, поле заволокло дымом, и из этого дыма на них вылетел первый рыцарь. Глухой удар – и его конь сломал строй стрельцов, врезался в толпу татар, и рыцарь принялся рубить их. Так и врезались в толпу остальные рыцари, прорезая ее своим клином. Стяг с Георгием Победоносцем, показавшись ненадолго над войском, упал в снег. Началась рубка.

– Вперед, братцы! – крикнул Репнин детям боярским и повел их на помощь погибающей пехоте. И не сразу заметил он выстроившийся строй тевтонских арбалетчиков. Тяжелые арбалетные болты тучей полетели в русскую конницу, сбивая с седел всадников, убивая лошадей. Вскрикнув, Репнин остановил коня, едва не выпав из седла – болт вошел в ногу и пробил ее насквозь.

Это был разгром. Репнин приказал протрубить отступление и начал уводить остатки полка, но тевтонцы продолжили преследовать их, безжалостно добивая. Спастись удалось немногим…

Раненых и пленных московитов усадили в круг поодаль от трупов, усеявших поле битвы. Арбалетчики держали их под прицелом. Были среди пленных и зрелые мужчины, и безусые мальчишки. Некоторые из них молились, другие плакали, еще одни молча и тупо глядели перед собой, смиряясь со скорым концом.

Подъехал рыцарь на могучем коне в окровавленных доспехах. Его рогатый шлем, забрызганный кровью, сверкал в свете садящегося солнца. Он молча глядел на пленных через две узкие щели в шлеме, удерживая храпящего коня.

– Что делать с пленными?

Поглядев на эту кучку жалких, испуганных московитов, он махнул рукой, и тут же слуги рыцарей бросились на них, безжалостно рубя мечами и пронзая копьями. Крича от бессилия и страха, пленники пытались ползти, ну и с другой стороны их встречало копье или меч.

– Нет, Господи! Спаси! – кричал залитый слезами молодой мальчишка, и крик его прервался, когда меч рассек надвое его голову…

К концу октября подоспели пушки, тотчас начавшие массированный обстрел крепости. Ринген был взят. От гарнизона никого не осталось, исключая раненых. Погиб и командовавший обороной боярский сын Русин Игнатьев.

Коадъютор, въезжая в захваченный город, радовался каждому убитому врагу, со сладострастием наблюдая за тем, как вязали и уводили пленных. Для устрашения десятерых Кетлер велел повесить. Он улыбался, наблюдая за кровавой расправой. Фелькерзам был мрачен и молчалив.

– Поздравляю с победой, господин коадъютор, – протянул он.

– Чем же вы недовольны? – спрашивал Кетлер.

– Мы потеряли много людей. И потратили слишком много времени на один замок. Сейчас только октябрь, а уже лежит снег. Скоро ударят морозы. Боюсь, мы не сможем развить успех.

– Разве болтающиеся в петле московиты не стоят этого? – спрашивал Кетлер, указывая на повешенных. Некоторые из них были еще живы, беспомощно дергали ногами в воздухе, выпучив глаза. Другие висели, посиневшие, с вывалившимися языками и мокрыми от испражнений портами.

– Я уверен, что скоро царь снова отправит войско сюда. Но сможем ли мы выстоять? – говорил Фелькерзам, оглядываясь.

– Я знаю одно – сейчас войску нужно отдохнуть. Велите отослать гонца ко всем лордам, рыцарям и ландмейстеру, сообщите счастливую весть!

– Нам нечего здесь удерживать, – возразил Фелькерзам, – если хотите сохранить силы, которые остались, нужно отходить. Посмотрите вокруг. Все разрушено, ни одной живой души нет. И московиты скоро вернутся! Отступим к Риге, начнем собирать новые силы!

– Нет! – гневно закричал Кетлер. – Я столько шел сюда не для того, чтобы уйти без битвы! И все они, кого я вел – что скажут они? Коадъютор испугался московитов и отступил? Не разочаровывайте меня, Фелькерзам!

Сказав это, Кетлер со своей свитой поехал дальше осматривать крепость, а Фридрих остался на месте. Крепко стиснув зубы, он тяжело задышал и начал оглядываться, широко раздувая ноздри. Увидел, как вели куда-то православного священника. Старик шел босиком, ветер трепал его седую бороду. Тевтонцы, смеясь, толкали его вперед, а он шел, закрыв глаза, повторяя про себя молитву. Фелькерзам пустил коня к ним и остановился прямо перед священником. Рыцари встали в нерешимости, замолчали. Сурово взглянув на них, Фридрих перевел взгляд на священника. Старик поднял свои лучистые, добрые глаза, пригладил редкие волосы, трепавшиеся ветром.

– Он говорит по-немецки? – спрашивал Фелькерзам своих воинов. Те пожали плечами, сказали, что немецким языком пленный священник не владеет. Старик что-то говорил, добродушно улыбаясь, крестился и кланялся в пояс. Фыркнув, конь шарахнулся от него. Фелькерзам привстал в седле, упершись ногами в стремена:

– А зачем он тогда вам нужен?

Тевтонцы озадаченно пожали плечами, сам старик им о чем-то говорил радостно, показывая свой крест. Фелькерзам выхватил свой тяжелый меч, старик отпрянул, закрылся правой рукой. Левой, в которой был зажат крест, он указывал куда-то наверх.

Сильнейшим ударом Фелькерзам отсек мечом старику правую руку и голову. Голова с седой бородой и редкими волосами откатилась в сторону, кровь забрызгала стоявших вокруг воинов. Оскалившись, Фелькерзам убрал окровавленный меч и пустил коня дальше.

Осознав невозможность продолжать поход, Кетлер отступил к Риге. Фелькерзаму же велено было двинуться на псковские земли и подвергнуть их разорению. Поначалу войско его развило успех. Но уже вскорепришла страшная весть – при Терзене Фелькерзам был разбит отрядом воеводы Серебряного. Погибло полтысячи лучших рыцарей ордена, раздавлены и перерезаны, словно свиньи, наемники. Нашел свою смерть на поле битвы и Фридрих Фелькерзам. Говорили, что он пытался собрать распадавшееся от страха войско и был убит ядром.

А в январе 1559 года из Москвы магистру пришла грамота, в которой Иоанн обличал ливонцев в воровстве и лжи и за нарушение крестного целования намеревался их покарать. Вскоре после этого в Ливонию вторглась мощная рать под командованием старого и опытного воеводы Семена Ивановича Микулинского. Широко раскинувшись, шли в трех направлениях – на Ригу, Мариенбург и Шваненбург. И среди ратников в большом числе были татары и черемисы, коих вели перешедшие на русскую службу татарские царевичи. На лыжном ходу тянулись пушки, везлись снаряды.