Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Во время марша сообщили мне, что прибыл гонец из Путивля. Сказал он, будто крымские татары перешли Северный Донец и движутся к нашим границам.

Воеводы настороженно переглянулись.

– Все, как говорилось в думе…

– Не с одними казанцами нам теперь воевать…

– Государь! – встал со своего места Никита Захарьин. – Вели слово молвить! Нельзя Москву без войска оставлять, да без твоей защиты! Может, вернуться тебе, государь, в Москву, там с полками встать?

Воеводы оценивающе взглянули на юношу, некоторых удивили его прыть и наглость советовать что-либо царю без его разрешения. Даже шуринам государей этого не позволено! Но Иоанн выслушал его и оглянулся на присутствующих:

– Ну что вы думаете об этом?

– Если идут крымцы с войной на нас, то негоже вперед идти на Казань, – решительно заявил после недолгой паузы Иван Мстиславский.

– Но войско раскалывать сейчас нельзя! – возразил Михаил Воротынский. – И поход отменять тем более!

– Нужно продолжать марш к Коломне, – добавил Владимир Старицкий. Не задумываясь, Иоанн постановил:

– Верно, идем дальше. И ждем. Может, пустые слухи, не сунутся крымцы к нам. И стоять, ждать вестей времени нет. Разошлите гонцов, пусть велят воеводам южных земель следить денно и нощно за границами! В Коломну пущай приносят мне известия! Там и решим, как дальше идти…

Вскоре войско снова продолжило марш. Через полтора дня впереди показалась Коломна…

Коломенские поля были усеяны шалашами из ветвей и соломы. Воины делали их широкими, чтобы смогли сразу уместиться туда несколько человек. Но в них прятались только днем от беспощадного солнца. Ночью же спали на земле под открытым небом. Тысячи костров горели во тьме всюду и уходили куда-то за горизонт. Многочисленные кони, привязанные, стояли тут же, щипая траву.

Местные жители жаловались, что их колодцы почти опустошены страдающим от зноя войском. Все луга изъедены конями. Многие недосчитывались своей домашней скотины.

В окружении плотной охраны стоял богатый, высокий царский шатер. Там теперь жил Иоанн, тут же и была его ставка. В безмолвном ожидании находилось войско. Со дня на день должен был явиться гонец с донесением о движении крымских татар.

Иоанн молился часто, много работал над бумагами, приказав никому к нему не являться, если нет важных известий. Было видно, что промедление и неопределенность его раздражают. Ведь теперь он должен вернуться в Москву с победой. Или не вернуться вовсе…

Наконец прибыл гонец, сообщивший, что огромное войско крымцев идет к Коломне через Рязань, навстречу русскому войску. Тут же был созван совет, на который явились все воеводы, участвующие в походе. Перед ними на широком столе была разложена карта с изображением городов Русского царства, Казани и других ханств. Иоанн дал воеводам волю слова, каждого внимательно выслушивал, но ничего не говорил.

Сначала обсуждения дальнейших действий проходило мирно, но потом воеводы принялись кричать, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в глотки друг другу. Государь исподлобья смотрел на эти пререкания, не вмешиваясь, словно дивясь извечной боярской борьбе и ненависти, которая проявляется не только в местничестве, но и в ратном деле. Молчали лишь некоторые – Захарьины, Курбский, Юрий Пронский, Мстиславский, Адашев, Михаил Воротынский, который вдруг поднялся, желая молвить слово. Иоанн вскинул правую ладонь, и спорившие постепенно замолчали.

Михаил Иванович склонился над картой и проговорил:

– Здесь нужно войскам нашим разделиться, государь! Надо продвинуть полки так, чтобы возможно было занять важнейшие переправы на реке Оке, через которую и пойдут крымцы. Но в то же время и прикрыть Коломну, Москву, Тулу и к Рязани успеть на помощь подойти!

– Если встанут они на Оке, то там и дадим им решительный бой, – сказал Мстиславский, хмурясь.

– Поляжем все, если поодиночке будем их встречать, – добавил Дмитрий Хилков.

– Государь, молю тебя снова, отойди со своим полком к Москве, – шепнул Иоанну Никита Захарьин, но царь даже не обернулся к нему.

– Потому и говорю – пройти так, чтобы смогли прикрыть друг друга, – ответил Хилкову Михаил Воротынский.

– Мы точно не можем знать, сколько крымцев, и куда именно они идут! Не бегать же за ними со всем полком! – сказал Иван Шереметев, глядя на Воротынского.

– Вот именно. Потому нужно основным нашим силам стоять здесь, дабы вовремя можно было и Москву защитить, и у Коломны «гостей» наших встретить. – Мстиславский поднялся со своего места и, поглаживая свою черную острую бородку, задумчиво глядел на карту.

– Эх, жалко, срывают поход! Уже бы через пару недель у Казани стояли, – вздохнул Василий Серебряный.

– Но и идти мы тоже не можем дальше, пока они шастают по нашим землям! Мы Казань будем брать, а крымский хан города и деревни зорить! – ответил Иван Шереметев.

После недолгих совместных рассуждений предложили воеводы план действий: Большой полк Мстиславского и Михаила Воротынского отходил назад, к Ворсино, для защиты Москвы; полк Правой руки Щенятева и Курбского – к Рязани, в Каширу, Передовой полк Пронского и Хилкова для прикрытия Правого – к Ростиславлю [29] Ростиславль – заброшенный в XVIII веке древнерусский город. Сейчас Московская область. , полк Левой руки Микулинского и Плещеева прикрывал Коломну, в которой оставался стоять Государев полк. Иоанн согласился с таким планом и велел его выполнять, добавив, что будет продолжать ожидать известия о продвижении крымцев.

– Я хочу знать о них все – кто ими командует, сколько их, куда идут, какому из наших городов угрожают и прочее! – заявил Иоанн и с тем отпустил своих воевод.

Тула представляла собой небольшую, но хорошо укрепленную крепость. Уже почти четыреста лет стоял этот город, но постоянные набеги иноземцев не давали ему развиваться. Много беды выпало на долю туляков. Великий князь Василий Иоаннович первым обнес город сначала дубовыми стенами, затем каменными, напоминающими по форме и внешнему виду кремлевскую стену. Над прямоугольной крепостью из красного кирпича грозно возвышались восемь мощных башен с шатровыми верхами.

Сейчас здесь царила тишина и безмятежность. Молчал набатный колокол на Спасской башне. Лениво расхаживали стрельцы по городским стенам, в самом городе жители занимались своими обычными делами. Все знали о походе государя на Казань, понимали, что со взятием этого города и расширением границ государства Тула наконец перестанет быть объектом нападения казанцев. Но уже вскоре все изменилось.

Тревожный звон набата со смотровой вышки Спасской башни всполошил безмятежных жителей. Давно уже не слышали они этого страшного, леденящего душу звона – уже уносили детей домой, спешили закопать добро, немо и боязливо крестились.