Станислав Вторушин - Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

Медленно подняв голову, она обвела взглядом комнату, понимая, что уже никогда больше не увидит этого дома. Хозяйка, вскинув брови, тут же спросила:

– Что-нибудь еще, Ваше Величество?

– Как зовут вашего младшего сына? – спросила Александра Федоровна?

– Сашкой.

– Значит, Александр?

– Да, Александр, – кивнула головой хозяйка.

Александра Федоровна поднялась, ушла в спальню, где находились ее личные вещи, и вынесла оттуда маленькую иконку Владимирской Божьей Матери. Держа ее в левой руке, перекрестилась правой, поднесла к губам, поцеловала и протянула хозяйке:

– Возьмите, она будет охранять вашего сына.

У хозяйки затряслись губы, на глазах показались слезы. Она кинулась к Государыне, упала на колени и начала целовать ее руку. Потом подняла заплаканные глаза и спросила:

– Что же теперь будет-то? Порядка никакого нет, людей ни за что убивают. На прошлой неделе в соседней деревне екатеринбургским лошадь не дали, дак они хозяина на глазах у детей застрелили прямо во дворе.

И тут же осеклась, увидев полные слез глаза Государыни. Простая крестьянка никогда не думала, что царицы тоже могут плакать. Она перевела взгляд на сына, сначала прижимавшего к груди, а потом счастливыми глазами смотревшего на иконку, подаренную ему Императрицей, и женским сердцем сразу поняла причину слез Государыни. Поднявшись с колен и отпустив руку Александры Федоровны, она спросила еле слышным, приглушенным голосом:

– А почему с вами нет царевича? Все так хотели посмотреть на него. И мы, и дети тоже.

Александра Федоровна прикрыла веки, из-под которых тут же сорвались тяжелые капли, по-детски всхлипнула и сказала:

– Мы не могли его взять с собой, потому что он болен.

– Дай Бог ему здоровья, – произнесла хозяйка и, нагнувшись, снова поцеловала руку Государыни, не из вежливости и казенного сострадания, а по велению сердца. Она видела в стоящей перед ней женщине не Императрицу, а обыкновенную мать, страдающую из-за того, что ее ребенок болен. И это уравнивало обеих женщин. Александра Федоровна сердцем почувствовала это и подумала о том, что именно таких женщин ей, по всей видимости, и не хватало в окружении все эти годы.

– Коней будут перепрягать в Покровском, – сказала хозяйка. – Богатое село. Я знаю, что вы там не были.

Покровское было родиной Распутина. И Александра Федоровна поняла, что хозяйка сочувственно относилась к Григорию. «Господи, сколько же на Руси хороших людей, о которых я никогда не знала», – подумала Государыня.

Она вспомнила Распутина, лежавшего в простом деревянном гробу в маленькой полутемной церкви Чесменского приюта, куда его привезли сразу после того, как достали из Невской проруби. Александра Федоровна приехала проститься с ним с фрейлиной Анной Вырубовой, единственной, кому она еще верила из своего окружения. Вырубова, так и не оправившаяся после случившейся год назад под Петроградом железнодорожной катастрофы, ходила на костылях, едва передвигая переломанные ноги.

Сообщение о катастрофе Императрице прислал по телеграфу товарищ министра внутренних дел генерал Владимир Федорович Джунковский. Он телеграфировал, что среди тяжелораненых оказалась фрейлина Анна Вырубова, направлявшаяся из Петрограда в Царское Село. У нее переломаны обе ноги, она находится при смерти и страшно кричит, не в силах переносить нечеловеческие боли. Графиню Вырубову вынесли из вагона и уложили в ближайшей будке стрелочника, где она находится до сих пор. Джунковский не берет на себя ответственность отдать распоряжение тотчас же перевезти ее в больницу, потому что она может умереть по дороге.

Получив телеграмму, Александра Федоровна немедленно выслала к ней главного врача Царскосельского лазарета княгиню Гедройц. Осмотрев Вырубову, главный врач лазарета сделала вывод, что той осталось жить всего несколько часов. Императрица не поверила в это и послала за фрейлиной свой поезд, распорядившись, чтобы ее перевезли в госпиталь Царского Села. Вырубова была без сознания. Она бредила, не узнавая никого, в том числе пришедшую в госпиталь Императрицу. Вечером у ее постели появился Распутин.

Когда он взял ее за руку, Вырубова неожиданно вздрогнула, открыла глаза и посмотрела на него осмысленным взглядом.

– Ты будешь жить, Аня, – наклонившись над постелью, тихо произнес Распутин и потрогал ладонью ее горячий лоб.

Вырубова улыбнулась и слабыми пальцами сжала его руку. С этой минуты она пошла на поправку. У нее были не только многочисленные переломы ног и тазобедренных костей, но и тяжелое сотрясение мозга. Вырубова поправилась, но до конца своей жизни осталась хромой.

Стоя в полутемной Чесменской церкви, они молчаливо смотрели на пожелтевшее, словно восковое лицо старца. Каждая думала о нем по-своему, но мысли той и другой сводились к одному – это был последний человек, который верно служил им.

Для опознания тела Распутина полицейские привезли монахиню Акулину, которая служила у него в доме. Она же обмыла его и одела в чистые одежды перед тем, как положить в гроб. Императрица и Вырубова стояли около гроба, едва сдерживая себя, чтобы не упасть друг другу на плечи и не разрыдаться. Потом прочли молитву и, закрыв лица черными вуалями, вышли. И только здесь по-настоящему разрыдались.

Сейчас Александра Федоровна отчетливо вспомнила это прощание с Распутиным. Он неоднократно говорил ей: «Покуда буду жив я, до тех пор будете живы и вы. А как я помру, беда вскоре случится и с вами». Эти слова постоянно не выходили у нее из головы, и сейчас услужливая память снова напомнила их.

Императрица уже многие годы считала Григория Распутина своим единственным спасителем. С тех пор как выяснилось, что сын Алексей, появления на свет которого с такой надеждой ждала вся Россия, болен несворачиваемостью крови, ее собственная жизнь перестала для нее существовать. Случаев, когда он находился на волосок от смерти, было немало. Один из них произошел два года назад, когда Государь, направляясь из Петрограда в Ставку, взял с собой Алексея. В поезде он начал чихать, и у него неожиданно пошла кровь из носа.

Постоянно находившийся в литерном поезде доктор использовал все свое искусство, но кровь не останавливалась. Мальчик умирал на глазах. Государь распорядился повернуть поезд на Петроград, о чем немедленно телеграфировал Александре Федоровне. Алексея привезли в Царское Село. Государь сам на руках занес его в комнату Александровского дворца. Александра Федоровна упала на колени у изголовья сына и зашлась в рыданиях. Врачи не успевали смачивать тампоны в соленой воде и закладывать их в ноздри Алексею. От потери крови Цесаревич потерял сознание, у него, как всегда в таких случаях, поднялась температура. Неожиданно в дверях появился Григорий Распутин, которого о беде предупредила Анна Вырубова.