Олег Веселов - Солдаты Рима (СИ)

Гай Юлий Цезарь, проконсул Рима.

Ариовист, царь свебов, германцев и галлов - Гаю Юлию, прозванному Цезарем:

Право победителя заключается в том, что он может поступать с побеждённым так, как найдёт лучшим для себя. Право побеждённого - умереть или стать рабом. Таков закон войны, установленный предками. И ни Цезарь, ни кто-либо другой не в праве нарушить его! А если Цезарь хочет испытать на себе остроту германских мечей, то я не смею и не хочу отказать ему в этом. Пусть Цезарь придёт, а уж боги решат, кому быть хозяином, а кому - рабом!

Ариовист, царь.

После трёхдневного отдыха Цезарь двинул армию к Весонтиону, главному городу секванов, расположенному к западу от Юрского хребта. Отразив угрозу со стороны гельветов, он стремился закрепить приобретённые позиции в Галлии. Покорение племён в долине Арара было лишь первым шагом в его планах по захвату всей страны, и эти планы предстояло защитить. Главным препятствием на пути осуществления своих замыслов Цезарь считал Ариовиста, царя свебов.

Зарейнские германцы давно обратили жадные взоры на богатые земли Восточной Галлии. Они неоднократно вторгались в её пределы, но каждый раз эти попытки оканчивались провалом. Даже кимвры и тевтоны не смогли закрепиться здесь. Случай представился, когда между секванами и эдуями вспыхнула война. Не надеясь на собственные силы, секваны призвали на помощь вождя свебов Ариовиста. Тот незамедлительно откликнулся и со всей своей армией перешёл Рейн. В нескольких сражениях он разбил эдуев, наложил на них дань и заставил выдать заложников. Но после победы он отказался возвращаться в Германию и остался в Галлии, постепенно вытесняя секванов с их земель. Секваны не могли противостоять ему, и вынуждены были идти на уступки.

Однако массовое переселение германцев в междуречье Арара и Родана создавало угрозу не только галлам, но и Риму. Захватив Галлию, Ариовист мог беспрепятственно вторгнуться в Провинцию, а уже оттуда ему открывалась прямая дорога в Италию. Путь был протоптан, и Цезарь намеревался раз и навсегда закрыть его. Известие о том, что на соединение с Ариовистом идут крупные силы свебов под командованием Насуя и Кимберия, заставило Цезаря поторопиться. Дав легионам короткий отдых, он двинулся к Весонтиону.

Весонтион находился в излучине реки Дубис, опоясывающей город с трёх сторон, что являлось почти непреодолимой преградой для любого, кто пожелает напасть на него. С четвёртой стороны город защищал высокий холм, по гребню которого проходила стена. Глядя на эти укрепления, воздвигнутые самой природой и лишь слегка откорректированные человеком, всякая мысль о штурме казалась безумной. Узкая дорога вела к единственным воротам, защищённым мощными бастионами; небольшой отряд лучников, засевший на башнях, мог легко отразить атаки огромного войска. А чтобы начать осаду, необходимо было перекрыть реку, иначе защитники города могли получать припасы и подкрепления с другого берега.

Стратегическое положение Весонтиона позволяло осуществлять контроль над единственной речной дорогой, соединяющей Арар со средним течением Рейна. Тот, кто владел городом, владел всей Восточной Галлией.

Оценив все выгоды, Цезарь вошёл в город и поставил в нём свой гарнизон. Готовясь к походу против германцев, он разослал по округе команды фуражиров и направил в Провинцию вербовщиков, чтобы пополнить поредевшие легионы. Разведка не спускала с германцев глаз, внимательно отслеживая каждое их движение и тут же докладывая об этом в ставку. Ариовист не спеша двигался вдоль Рейна, ожидая подхода союзников. Допустить соединения германских армий Цезарь не мог и, собрав продовольствие, вышел навстречу Ариовисту.

На седьмой день разведка доложила, что германцы находятся в двадцати четырёх милях к северо-востоку от римлян. Цезарь приказал остановиться и разбить лагерь. Несколько конных дозоров ушли вперёд следить за передвижениями противника, остальные готовились к новым сражениям.

В походах и битвах незаметно пролетело лето. Хлебосольная осень позолотила листву на деревьях, уложила травы в аккуратные стожки и доверху засыпала амбары драгоценным зерном. На озёрах и в речных заливах утки и гуси сбивались в стаи; ещё немного и они покинут эти места, такие гостеприимные летом и такие холодные зимой. А пока оперившиеся птенцы готовились к долгому перелёту в тёплые края: вставали на крыло, учились собираться в косяк и отъедались.

Утром с северо-востока подул холодный ветер, небо заволокло тучами и закапал мелкий осенний дождь. Дороги в лагере мгновенно превратились в жидкое месиво, каждый шаг грозил обернуться падением. Однако, несмотря на дождь, холод и грязь, офицеры гоняли солдат до седьмого пота, заставляя повторять одни и те же движения, доводя их до автоматизма. Тяжело в учении, легко в бою! Размазывая по лицам грязь и воду, солдаты вставали сплошной стеной, потом разбивались на квадраты, перестраивались в клин, в тиски, становились косым строем и вновь выстраивались сплошной линией.

Те, кто ходил в строю, завидовали стоявшим у ворот часовым. Часовые, клацая зубами, завидовали тем, кто маршировал по плацу. И каждый думал, что хорошо только там, где его нет.

Роукилл тренировал своих следопытов в поле за валом, где и грязи было меньше и простора больше. Вытянувшись цепью, аллоброги на полном скаку били из луков в мишени, потом делали разворот и разлетались в разные стороны, спасаясь от невидимого врага. Эмилий тренировался вместе со всеми. Мохнорылый хорошо держался на мокрой траве, не скользил, не спотыкался на кочках. Из лука декурион стрелял не хуже остальных, хотя под дождём это было делать труднее. Тетива намокла, и стрела то и дело срывалась. Роукилл поглядывал на него, но ничего не говорил, значит, всё делал правильно.

Отношения между римлянином и галлами стали улучшаться. Эмилий чувствовал это. Исчезло презрение в глазах Роукилла, аллоброги уже не косились с подозрением и во время дозорных рейдов не опекали его как младенца. Даже Эг соизволил заговорить с ним. Бросил, правда, пару коротких ничего не значащих фраз, но и это было достижение. После сражения с гельветами они не досчитались половины своих людей, Эмилий тогда рисковал жизнью наравне со всеми, и может быть это заставило аллоброгов забыть старые обиды и посмотреть на него по-другому.

Из леса на дорогу выехал отряд всадников. На расстоянии трудно было определить кто это - галлы или германцы. Они двигались плотной колонной и больше походили на траурную процессию, чем на воинское подразделение. Но именно это и настораживало.

Роукилл поднял руку и аллоброги встали как вкопанные. Один сразу помчался в лагерь, предупредить, а Эг и ещё тридцать человек отъехали влево и перекрыли дорогу.