Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Он долго потом сидел на кровати, полный впечатлениями от увиденного. Откуда ему тогда было знать, что эти дворцы – не плод сонной фантазии, а абсолютно реальные памятники архитектуры? И что эти дворцы он, спустя много лет, увидит вживую?

Между тем его реальная жизнь шла к очередной новой вехе. Наступил декабрь 1986, особенный месяц в новейшей истории Казахской ССР, жить которой оставалось ровно пять лет. Кунаева, одного из самых авторитетных и грамотных руководителей союзных республик, Горбачев почему-то внезапно отправил в отставку, поставив на его место не имеющего никакого отношения к Казахстану Геннадия Колбина. Колбин, коммунист с безупречной партийной характеристикой, не имел до этого ни опыта управления союзной республикой, ни хотя бы малейшего отношения к Казахстану. Перевели его в Алма-Ату из далекого глубоко русского и глубоко провинциального Ульяновска.

Геннадий Колбин был некрасивый одутловатый мужчина с несколькими большими родинками на лице и довольно выраженными мешками под усталыми грустными глазами. Уголки глаз и губ у него смотрели вниз, еще больше усиливая меланхоличное выражение лица хозяина. В кабинете, даже таком просторном, каким был кабинет первого советского руководителя союзной республики, Колбин, стесняясь своих больших габаритов, передвигался как-то по-крабьи, бочком. И еще у него очень потели ладони, когда он волновался. Колбин этого ужасно стеснялся и начинал волноваться еще сильнее, тем самым еще больше усиливая потливость своих конечностей. Но в работе он себе поблажек не делал никаких: если большинство советских руководителей в восьмидесятые трудились, как правило, только до 7 вечера, то Геннадий Васильевич, если было необходимо, всегда сидел до последнего нерешенного вопроса. И 16 декабря 1986 года, в свой первый рабочий день в Алма-Ате, Колбину пришлось засидеться в новом кабинете даже не до глубокой ночи, а до самого утра.

О первых в истории перестроечного СССР массовых протестах на национальной почве в такой доселе мирной и щедрой на дружбу народов Алма-Ате Яс узнал только через день, в четверг, 18 декабря. 17 декабря все занятия внезапно отменили, и Яс с Андрюшкой с большой пользой для здоровья прокатались весь день на горках у Яса во дворе. А 18-го, на уроке истории вездесущая Анна Борисовна рассказала им о пьяных хулиганах, вышедших позавчера на площадь, которые занимались тем, что избивали мирных прохожих и поджигали припаркованные на площади машины. И о том, что теперь их ждет отчисление из университета, а особо отличившихся – еще и тюрьма. Почему молодежь внезапно решила безобразничать на морозе всю ночь, в, если так можно выразиться, глубокий несезон, Анна Борисовна не объяснила. Как и не рассказала о способе разгона этой зимней ночной молодежной демонстрации: саперными лопатками в молодых и сильных руках курсантов общевойскового училища. Обо всех этих деталях Яс, впрочем, узнал довольно скоро, а именно за ужином, из первых рук. Андрей Зазубин, племянник дяди Жени, бывший афганец и кадровый военный как раз и командовал ротой, принимавшей участие в разгоне этой демонстрации. Он-то и поведал Зазубину, зашедшему для этого специально на Винодельческую (не телефонный разговор) о событиях прошлой ночи. Саперные лопатки были хорошо отточены. Курсантам было запрещено работать ими выше уровня шеи, все остальные места поражения разрешались. Таким образом, при минимальном количестве жертв обеспечивалось довольно эффективное подавление активных участников – удара лопаткой в пах или в бедро было достаточно, чтобы нейтрализовать демонстранта, не обладающего, конечно же, никакими специальными средствами защиты. Потом молодых казахов-студентов грузили в автозаки и увозили за город, в чистое поле, где и оставляли, предварительно разрезав у всех пояса брюк. Дядя Хаким, тоже дежуривший в ночь с 16-го на 17-е на площади Брежнева со своими курсантами из школы милиции, дополнил рассказ дяди Жени своими впечатлениями с места событий спустя пару дней уже в их квартире, после пары рюмок перед игрой в «храп».

Яс слушал их обоих с большим интересом. Саперные лопатки, автозаки, разрезанные пояса брюк – ничего себе! Это, выходит, так выглядит «перестройка»? Куда подевался добрый дядя Степа-милиционер из его детства? И откуда вдруг в Алма-Ате столько хулиганов, алкоголиков и бандитов? Хорошо, что его «пистолет» от шпаги, если что, сможет вполне послужить кастетом. Лучше он будет теперь носить его с собой постоянно, а не только на тренировки.

Декабрьские события окончательно вытеснили из головы Яса полеты к голубым куполам незнакомых древних дворцов. Он вспомнит о своем сне только через двадцать лет, сначала в Туркестане, а через год, день в день, и в Самарканде, в изумлении рассматривая мечеть Биби Ханум, любимой жены легендарного среднеазиатского эмира, завоевателя, строителя и мецената по имени Тимур.

Вторую неделю Тамерлан стоял лагерем в верховьях Дона, не зная, что ему делать. Август 1395 года перевалил уже за половину, золотоордынский хан Тохтамыш был разбит наголову еще в апреле, и с того момента Великая Степь разостлала свои просторы перед новым хозяином. После апрельской победы над Ордой Тимур полностью разграбил Астрахань, а любимый Тохтамышем богатый Сарай вообще сравнял с землей. В Астрахани его воины живьем законопатили под тонкий весенний лед правителя города, в Сарае умертвили все население, кроме нескольких дюжин молодых девушек и мальчиков, взятых в плен для услужения и любовных утех, хотя сам Тамерлан очень не любил поощрять подобного рода развлечения. Ими его мужественные начальники как раз и предавались сейчас в этих райских местах. Высокая сочная трава, обильная еда, много вина, мальчиков и женщин – чистое наслаждение встать в таком месте лагерем в августе. После разграбления Орды ни в золоте, ни в лошадях, ни в продовольствии недостатка не было. Впереди еще лежала тучная и богатая Москва, чей несчастный князь Василий вскорости умрет в страшных мучениях за поддержку Тохтамыша своими войсками. Сначала московиты, а следом за ними все остальные красивые женщины и статные воины Руси станут подданными Великого Хромого. Голова князя Василия через несколько дней увенчает пирамиду из черепов, которую его воины сложат подле московского Кремля. Чтобы своими пустыми глазницами увидеть торжество и мощь новой империи, первой и единственной достойной наследницы легендарного Тэмуджина. А Москва будет его северной столицей. Убийство мирного населения и грабеж? Такова участь побежденных. Пусть скажут спасибо за это своему Василию, жалкому даннику Тохтамыша. Первый раз, три года назад, хан Золотой Орды был разбит, но прощен. И был глуп и отважен настолько, что снова бросил ему вызов. Не нужно было Василию в этот раз испытывать милосердие того, кто умеет наказывать, как ни один другой правитель. И теперь Василий разделит участь своего хозяина – Тимур в этот раз накажет Москву так, чтобы другие русские города даже в мыслях не имели и на малость приподнять непокорные головы перед ним, Великим Эмиром. Так думал Тимур всего несколько дней назад.