Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Не ожидавший такого быстрого развития событий, Яс лихорадочно рылся в сундуке среди груды сероватого обмундирования. Выбранные вещи в результате оказались большеватыми, но Яс решил второй раз не переодеваться. А то Игорь Олегович еще подумает, что он тупой настолько, что размер подобрать не может. Боже, сколько тут пуговиц!

– Отлично, – сказал Рогозов, когда Яс, наконец, справился со всеми застежками, а также надел маску и перчатку. – Давай теперь правильно возьмем в руку шпагу и примем фехтовальную стойку. Хорошо. Большой палец сверху, указательный снизу, а этими ты фиксируешь ручку к запястью. Вот так. Всегда держи локоть жестко, чтобы предплечье не гуляло. Чем жестче ты прижимаешь шпагу к предплечью, тем сильнее твои атака и защита. Понятно?

– Да.

– Теперь ноги. Так как ты правша, твоя опорная нога будет левая, а шаговая правая. Стойка чуть шире плеч. Опорную ногу развернуть примерно на девяносто градусов. Колени нужно согнуть, вот так, главное, чтобы стойка позволяла тебе быстро передвигаться и колоть. Потом ты выработаешь оптимальный угол и расстояние под себя. Ну, вот, теперь ты готов к бою. А теперь оттолкнись хорошенько левой ногой, а шпагой постарайся достать мою грудь. Это называется выпад. Не бойся, мне не будет больно, набочник очень толстый. И не забывай жестко держать руку при уколе. И гибче, плавнее…

Выпады Яс делал еще на легкой атлетике, поэтому все, на чем ему нужно было сосредоточиться – это правильно выбросить вперед руку, как показывал только что Игорь Олегович. Яс выдохнул, раскрыл правую ногу, толкнулся левой, одновременно ведя сжатую изо всех сил, до боли в пальцах, шпагу вперед и, ап! Шпага вонзилась круглой кнопкой наконечника Игорю Олеговичу прямо в грудь, и выгнулась, как удочка, так, что Яс, испугавшись, сразу одернул руку назад.

Игорь Олегович сделал шаг назад, поднял свою шпагу вверх и снял с себя маску.

– Отлично, – сказал он. – Из тебя когда-нибудь может выйти чемпион по фехтованию! Если не будешь пропускать тренировки, конечно же. Значит, так. Занятия у нас с 9 до 11, понедельник, среда, пятница. С собой иметь сменную спортивную обувь. Все понятно?

Так Яс стал учеником алма-атинского Арамиса. В отличие от легкой атлетики, где они с Андрюшкой совершенно бездумно наматывали круги по стадиону, фехтовальная фортуна была к нему благосклонна с первых же дней. Игорь Олегович оказался не единственным тренером в их шпажной мафии: помимо него был еще гигантский Игорь Николаевич Антропов, похожий на Портоса, и еще Юзеф Генрихович Крапивницкий, который был похож… нет, не на Атоса. На кардинала Ришелье в исполнении актера Трофимова. Только ростом пониже, без усов и бородки, но зато в очень модных очках с полузатемненными стеклами, которые в то время были большой редкостью. А еще у него были обтягивающие ноги черные кожаные штаны, которых больше не было ни у кого из знакомых Ясу лиц мужского пола. Юзеф Генрихович был старше и умнее обоих Игорей, и вообще он был там самым главным. По рассказам новых товарищей Яса, Юзеф недавно проводил своего лучшего ученика, некоего Резниченко в Москву, в олимпийскую сборную СССР и теперь помогал обоим Игорям отделять зерна от плевел среди желторотиков, к которым относился и Яс, несмотря на его тринадцать лет. В фехтование не приходят рано, иначе сил шпагу держать не будет.

Яс и не заметил, как, спустя всего несколько дней, ушел в новый спорт с головой. Вскоре ему выдали все необходимое для занятий: оружие, фехтовальный костюм с маской и – самое приятное – ужасно модные фехтовальные замшевые кроссовки «Адидас» – повезло так повезло! В школу фехтования за день до его прихода пришла новая партия обмундирования. В таких кроссовках и по улице пройтись не грех, но Юзеф строго-настрого запретил им выходить в новых тапках за пределы фехтовального зала – видимо, хотел продлить жизнь дефицитной обуви. А посему новые кроссовки с большим сожалением были сложены ребятами в шкаф, который Юзеф закрывал на ключ.

– Не страшно, – сказал Ромка Поторока. – Недельку поторчат, потом Юзеф про них забудет, и в бандуре вынесем. Тапки классные, в школе все обзавидуются, когда засветим…

Рома был совсем немного старше Яса, отчего они быстро нашли друг с другом общий язык. Тем более, что внешностью и характером Ромка был похож на Сыроежкина – героя одного из любимейших Ясом фильмов. Даже волосы у него были такие же – светлые, кудрявые и торчащие в разные стороны, как у одуванчика.

– И, перед тем, как в зал заходить, подошву как следует вытереть мокрой тряпкой, тогда не выкупит, – кивнув в знак согласия с братом, добавил Пашка Поторока. Потороки были погодки и всегда соглашались друг с другом. А если кто-то из них затевал спор с кем-то третьим, то второй сразу же приходил на помощь, даже, если его не просили. Но при полном внутреннем единодушии внешне они отличались так же сильно, как отличается породистый хаски от дворняги. Почти тот же самый костяк, та же заостренная морда, уши торчком, хвост бубликом. Но если младшего Романа можно было уверенно назвать симпатичным парнем, на старшем природа решила закрыться на перерыв. Вот каковы были отличия от брата у Потороки-старшего: тонкие губы, опущенные вниз уголки глаз, чересчур раздутые ноздри при слишком впалой тонкой переносице, слишком выдающийся вперед, но тоже тонкий подбородок. И при этом немного впалая грудь, и слишком худые, неуловимо кривые ноги. И при этом характерами они оба были похожи до чрезвычайности: незлобные, независимые и постоянно ищущие каких-нибудь новых впечатлений.

Яс в первый же день выучил все жаргонные названия новой формы, поэтому сказанное братьями совсем не показалось ему абракадаброй. Бандурой назывался огромный чехол, размером почти в рост Яса, куда полагалось складывать всю их многочисленную амуницию: маску, шпаги, костюм, тапочки, ну и остальное по мелочи. Еще в бандуре лежала аптечка для оружия: проводка, наконечник, кембрики, словом, все то, что позволяет быстро починить шпагу или даже собрать новую, если вдруг сломается клинок (бывало и такое). От всего этого скарба бандура раздувалась до размеров хорошего контрабаса, а в общественном транспорте бабушки поэтому частенько принимали фехтовальщиков за музыкантов. И этот фехтовальный контрабас полагалось тащить три раза в неделю на себе от дома до зала и обратно.

Первое время Яс сильно уставал, а потом привык настолько, что не обращал на свою лазурную (с цветом чехла тоже повезло – второго такого не было ни у кого) ношу никакого внимания. Зато он очень хорошо запомнил очень необычный сон, который приснился ему той золотой алма-атинской осенью перед самым днем рождения.

Как будто они с Ромкой случайно встретились на Дзержинского-Джамбула утром перед тренировкой и пошли вместе ко входу в зал. Вдруг, не сделав и десяти шагов, Яса начало поднимать вверх, как будто он превратился в воздушный шар. Только что обретенная способность к левитации была стабильна и вроде не собиралась внезапно исчезнуть, обрушив бренное тело Яса на асфальт с высоты второго этажа, поэтому через минуту страх ушел, оставив Ясу одно только радостное возбуждение от полета. Яс огляделся с нового, довольно необычного ракурса и увидел, что Ромка тоже смог побороть земное притяжение и теперь парит вместе с ним рядом в нескольких метрах, только примерно на метр ниже.