Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Для января тут было довольно тепло даже по сравнению с зимней Алма-Атой, а уж с московскими минус тридцатью и вовсе курорт, но все равно людей на улице было немного. Спустя несколько минут они поняли, почему: балтийский морозец был хоть и небольшим по сравнению со вчерашним, но из-за высокой влажности с иезуитской легкостью проникал под куртку. И уже через полчаса зубы начали отбивать мелкую дробь. Но прямо по курсу уж виднелась главная цель их прогулки – местная столовая, выглядевшая после вчерашней пельменной, как дворец бракосочетаний. Даже огоньки гирлянд, не аляписто-цветные, а обычные, светло-желтые, приветливо зазывали внутрь сквозь большие и чистые панорамные стекла. Через них с улицы было очень хорошо видно разные закуски и салаты, стоящие на раздаче в небольших тарелках. Такого разнообразия в столовых Яс до этого не видел, в родных казахстанских палестинах обед начинался сразу с огромной кастрюли «первого». «Вот тебе и Прибалтика», – думал Яс, тщетно пытаясь прочитать название на вывеске. Друзья зашли вовнутрь, и тут их ждал еще один сюрприз: стальные, а не алюминиевые приборы и присутствие столовых ножей. Ножи в их родном Казахстане были только в кафе и ресторанах; максимум, что на родине еще могло разнообразить арсенал приборов в столовой – это чайные маленькие ложечки.

Яс и Ромка взяли, не сговариваясь, одинаково: по отбивной котлете с картофельным пюре и по два компота. И уселись за столик прямо у окна, чтобы можно было смотреть на растворяющуюся в легком тумане и ранних сумерках пустынную улицу. Яс, прожевывая тающее во рту мясо, подумал, что второе и хлеб тут были нежнее и вкуснее, чем в столовых, где им приходилось до сих пор питаться. А вот компот оказался обычным. «В Алма-Ате пивали и повкуснее», – с неожиданной и непонятной для себя гордостью вынес он компоту свой вердикт. Закончив незамысловатый ужин совсем уж вкусной трубочкой (в Алма-Ате такие можно было купить только в цирке и театре) и кофе с молоком, Яс с Ромкой вышли на освещенную фонарями, уже ставшую хорошо знакомой улицу. Чем еще можно заняться в вечернем Даугавпилсе, они не знали и поэтому решили вернуться в гостиницу, хоть и без всякого энтузиазма – ни бара со светомузыкой, ни, тем более, дискотеки, которые все чаще можно было встретить теперь в форпостах советской нравственности, в ней не было. А в этой с развлечениями все было совсем плохо – из всех доносившихся звуков была только очередная серия «Рабыни Изауры». Когда они поднимались по лестнице в холле на этаже телевизор показывал именно это. Ладно, всегда можно покурить (местные сигареты уже лежали в кармане), поглазеть на окна красивого дома напротив и поболтать с пацанами. И тут Яс встретил её.

Все по отдельности в этой девочке было вполне стандартным. Средний рост, типичные для Прибалтики тонкие и невесомые, как пух, светлые волосы. Широко посаженные светло-голубые глаза и четкая линия скул с прямым носом. А вот все вместе было настолько… внезапно почему-то родным и волнующим, что у Яса в одну секунду перехватило дыхание, и больше отвести взгляд от нее он не мог. Она, почувствовав этот пристальный взгляд на себе, повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Яса застигли врасплох, замели со всеми незамысловатыми потрохами. Глаза его, пойманные в один бросок, замерли в оцепенении, не зная, куда им теперь деваться. Секунду они смотрели друг другу зрачок в зрачок, а потом Яс начал краснеть. Никогда еще в своей жизни он не краснел так бесстыдно-стремительно и необратимо. Отвести сейчас глаза – это называется струсить, а продолжать выдерживать ее взгляд – сил с каждой секундой все меньше. Так, наверное, люди и падают в обморок? Первый раз он не мог выдержать взгляд обычной девчонки. Зато помощь пришла, откуда не ждали – виновница его полуобморочного состояния вдруг отделилась от стула, улыбнулась ему просто и широко, потом медленно повернулась и так же ме-едленно пошла в сумерки коридора. «Давай, идиот! Не медли!» – раздался голос в голове Яса. Идти за ней было страхово , но и подтверждать звание идиота, данное ему только что невидимым судьей внутри головы тоже очень не хотелось, и поэтому через секунду Яс уже догонял ее в коридоре. Идиот, дыхание сбилось так, что скрыть это от нее вряд ли теперь получится.

– Привет, – догнав, сказал он ей прямо в спину.

– Привет! – Она обернулась и еще шире улыбнулась ему. «Балтийское море» – пронеслось у Яса в голове почему-то.

– Меня зовут Яс. А тебя?

– А меня Кайрэ. Очень приятно!

– А что значит твое имя? Кайра?

– Не Кайра. Кайра – это птица такая. Кайрррэ! – в полуосвещенном коридоре ее голос прозвучал так звонко, что серебряные колокольчики разлетелись по всем этажам гостиницы.

– Прости, пожалуйста. Просто у нас такого имени я никогда не слышал, опять смешался Яс. – А сколько тебе лет?

– Тринадцать. А тебе?

– Четырнадцать.

– Ты тоже из Казахстана?

– Да. А откуда ты…

– Мне ваши девчонки сказали.

– А ты?

– Я из Эстонии.

Пауза. Они так и стояли в полутемном коридоре.

– У меня в номере нет никого (– Откуда ты знаешь, идиот? Может быть, Ромка в номере? – Нет его там. Они с пацанами сейчас наверняка в карты у Полянского с Пашкой играют. – А если нет? –Тогда попрошу его выйти потихоньку!). Пошли, я тебе покажу, как классно видно из моего окна улицу? (Идиот, причем тут улица? –А что я ей скажу?). А то в коридоре неудобно разговаривать. Телевизор этот еще орет на весь этаж (да тут его почти не слышно, что ты несешь? – Заткнись!) – и, повинуясь какому-то сверхъестественному наитию, Яс взял ее ладошку в свою. А она – о, Боже! – не одернула!

– Хорошо, пошли, – почему-то немного грустно сказала она ему.

Номер Яса был этажом ниже, и они все шли сначала по коридору, потом по лестнице, потом опять по коридору, и все это время Кайре не пыталась высвободить свою руку из его. Первый раз Яс так держал за руку девочку. Хотелось, не выпуская ее, лететь с ней вместе, как в том сне про голубые купола и дворцы.

Он открыл дверь своего номера довольно быстро. Мелкая дрожь в руках почти не помешала. В номере было темно, но из-за уличных фонарей за окном тьма не была кромешной. Теперь самое главное, чтобы она не попросила включить свет!

– Садись вот сюда, – хриплым, внезапно севшим голосом сказал Яс. Самый главный его предатель – это не глаза и не руки, а голос. – Смотри, как за окном красиво, вся улица видна, а снег еще сильнее пошел. Давай не будем включать свет? Так лучше видно, как крутятся снежинки в свете фонарей. Если ты не против?

Руки ее он так и не отпускал, но теперь она сама деликатно высвободила ее, усаживаясь поудобнее рядом с ним на кровать. Ну и ладно. За роскошь сидеть с ней на кровати в темноте можно было пожертвовать даже ее нежной ладонью.