Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

– Баба Таня, а ты была в Париже? – внезапно спросил Яс свою прабабушку. Неспешный разговор, который вели женщины, тут же прервался.

– Нет, – усмехнулась прабабушка,– не была.

– А ты, баба Наташа?

– И я не была, – вздохнув сказала бабушка Наташа.

– И ты, мама?

– И я, – все, кроме, Яса, засмеялись. – А почему ты спрашиваешь, сына? – в свою очередь спросила мама.

– Ну как! Париж такой красивый город! И д’Артаньян там жил. Там одни дворцы и еще там есть Эйфелева башня, увлеченно рассказывал Яс, не обращая внимания на улыбки. И никто из вас там ни разу не был! Я, когда вырасту, обязательно туда поеду! И тебя, баба Таня с собой возьму, – сказал он и сжал своей рукой морщинистую, покрытую пигментными пятнами и узловатыми венами руку прабабушки.

– А нас с бабушкой Наташей в Париж, значит, не приглашаешь? – не переставая смеяться, звонко спросила мама.

– Конечно, приглашаю! Но, если у меня не хватит денег на всех сразу, сначала бабушку свожу, а потом уже вас. Вы с бабой Наташей еще молодые, а бабушка Таня старенькая уже. Чтобы она посмотрела Париж обязательно. А то вдруг умрет, а Париж так и не посмотрит! – под непрекращающийся женский смех закончил объяснять Яс. Смеялись все трое. Мама смеялась так, что на глазах у нее выступили слезы, бабушка Наташа смеялась в голос, но негромко, а бабушка Таня хоть и просто улыбалась, но сколько в ее глазах было счастья от этих слов!

Потом противни с пельменями вынесли в сени до востребования, где мороз уже давно разрисовал однослойные окна прекраснейшими зимними цветами. Интересно выходит, думал Яс, гладя на эти узоры. Получается, что мороз создает точно такие же цветы на стекле зимой, как лето и солнце в природе? Выходит, между холодом и теплом есть что-то общее? Как интересно устроен мир. И тут не обошлось без волшебства! А последнюю партию они поставили вариться. Вареные пельмени были совсем не то, что сырые, их Яс ел с удовольствием, а потом еще попросил добавки. Он, как и прабабушка, больше любил со сметаной, а мама и бабушка Наташа предпочитали их есть со сливочным маслом. И с «коброй», которую они накрутили в сентябре. «Кобра» смешивалась со сметаной в нежно-огненно-кислый вкус, который так хорошо дополнял большие и сочные домашние пельмени. С этого дня все, что будет связано с тестом и фаршем, станет любимой кухней для Яса. А попадет он впервые в Париж только спустя более четверти века, на тридцать пятом году жизни, уже семейным состоявшимся мужчиной, отцом своего первого сына. К этому времени бабушка Таня будет лежать в могиле на бурундайском кладбище уже десять лет. Париж за все свои восемьдесят три года она так ни разу и не увидела.

За зимой быстро и незаметно прошла весна. Поумневший Яс с показной неохотой, глубоко вздыхая каждое утро, дохаживал в детский сад. Ирина Викторовна, Олежка, все остальные дети стали для него вдруг старой декорацией, пыльным театральным реквизитом к любимому, но уже слишком малышовому спектаклю, из которого он незаметно вырос. Внутри него все жаждало новых пьес и новых героев. И на прощальной линейке майским утром Ясу было понятно, что счастливое детсадовское детство освобождает сцену чему-то новому. Скоростному и дерзкому, как его любимый аттракцион “Сюрприз” в парке, на котором он впервые прокатился этой весной.

“Уррраааааааа” – Яс сорвал с Олежкиной головы панамку и подбросил ее высоко вверх. Панамка повисла в выси карагача, зацепившись за ветку. Олежка, обычно довольно обидчивый, в этот раз тоже засмеялся, сорвал с его головы панамку и тоже подбросил в черную бездну веток карагача. Панамка Яса хоть и вернулась к нему обратно, но Олежка все равно особо не огорчился – октябрятам панамка не нужна. Они же уже не маленькие. И даже мама Олежки ее не хватилась, забирая того с утренника. Они с Олежкой вышли из детсада вместе – вприпрыжку и держась за руки. Сзади их мамы о чем-то оживленно беседовали. Панамка так и осталась висеть в ветках. Яс и Олежка обнялись, хохоча как сумасшедшие – впереди было целое лето каникул! Выйдя за ворота, Яс взял свою маму за руку, Олежка – свою, они попрощались и пошли в разные стороны: он наверх, Олежка вниз. Через несколько шагов Яс оглянулся и увидел, что Олежка тоже идет с повернутой назад головой. Они стали махать друг другу руками и кричать: «Яс, пока!» «Олежка, пока!» Потом смех и снова. Потом Яс споткнулся, после чего мама сказала ему идти прямо и смотреть под ноги. Яс развернулся. Больше он Олежку никогда в своей жизни не видел.

Наступило долгожданное лето, беззаботное и радостное, какое было в то время у каждого ребенка в СССР, по крайней мере, из знакомых Ясу точно. Оно сразу выдалось очень жарким и солнечным, но Алма-Ата не боялась засухи. Армия красивых фонтанов разбрызгивала плотную водяную пыль над гранитом и мрамором недавно построенных площадей и скверов. Им помогала еще одна армия поливальных машин, каждое утро моющая центральные улицы просторного города у подножий, а хорошо отлаженная система арыков разносила воду от горных речек по отдаленным районам. Такой Яс и запомнил Алма-Ату своего детства: просторные широкие асфальтированные улицы, огромные деревья по их обочинам, редкие прохожие и много солнца. И горная прозрачная вода, журчащая в арыках, фонтанах и поливалках. Алма-Ате к восьмидесятому году в плане архитектуры уже было чем гордиться: комплекс «Медео», перевернутая чаша цирка, массивы гостиницы «Казахстан» и дворца Ленина, смелые по тем временам решения жилых зданий «Новой Площади» – построено было немало. А соседство гор, апорт на их склонах и широкие тенистые бульвары и аллеи завершали ее современный даже по мировым стандартам облик. В первое утро каникул они с мамой поехали в тот район центра, где Яс никогда еще не был. Тогда-то Яс и увидел подпирающую небо своей золотой короной двадцатипятиэтажку «Казахстан», сданную в прошлом году. От ее высоты у Яса даже закружилась голова. И то сказать, таких высоких зданий не то, что Казахстан, а и Средняя Азия не видела за всю историю существования человеческой цивилизации.

– Как тебе она? – с улыбкой спросила его мама, дернув Яса за руку. Яс вернулся на землю с 25 этажа и быстро закивал головой, оттопырив на маленьком кулачке маленький большой палец.

– Я и не знал, что в Алма-Ате есть такая громадина, мамуся.

Но это, оказывается, была не конечная цель их экскурсии. Полюбовавшись на новую королеву алма-атинских домов, они свернули от нее налево, к новому небольшому скверику, недавно разбитому около здания казахстанской Академии Наук. Именно он был конечной точкой их сегодняшнего путешествия: тут недавно открыли новый фонтан «Восточный календарь».

– Говорят, этот фонтан очень красивый, – сказала мама.