Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

И, наконец, Пугачева. «Волшебник-недоучка». Какой там транссерфинг реальности Зеланда? Какая аффирмация? – эти слова войдут в обиход людей только спустя четверть века. А тогда неудачливый маг Пугачевой учил магии так, что «Алхимик» господина Коэльо с позором сбегал обратно в мир непроявленной литературы еще на один червонец лет.

Яс не отдавал отчета тогда, почему он заслушал именно эти пластинки до дыр. Хотя в его стране Бога не было уже больше полувека, но его личным духовным развитием в СССР занимались очень вдумчиво и серьезно. Персонально к нему были прикреплены в то лето перед школой целых три педагога: Шварц, Пугачева и Герман. Ну и коллеги по цеху вышеперечисленных товарищей, разумеется. Целый коллектив профессионалов.

Яс иногда до обеда все еще выжигал массово муравьев во дворе напалмом из горящей пластмассовой трубки. Но после обеда, когда слушал Анну Герман и Людмилу Гурченко, все чаще жалел о полчищах погубленных им членистоногих жизней. И однажды вечером за ужином, когда в очередной раз розово-оранжевый цвет закатных гор влетел в его расширившиеся зрачки, дал себе слово. Больше он не убьет ни одного из них.

Кстати, о песнях. Именно в то лето для советского народа намного больше значили песни совсем другого жанра, о котором Яс пока не знал. Именно в то лето не верящая слезам Москва (одноименный фильм только-только вышел на экраны) еще как плакала – Владимира Высоцкого похоронили уже больше месяца назад, а поток людей на Ваганьковское кладбище все не ослабевал. Но в далекой Алма-Ате об этом неофициальном всенародном трауре ничего не было известно, телевидение в преддверии олимпиады решило не показывать траур по самому народному из всех певцов Союза.

В тот же год, кстати, не станет и самого любимого Ясом, но Ясом взрослым, а не детским – Джона Леннона. Его убьют в Нью-Йорке три с половиной месяца спустя. В один год сразу два символа для двух земных полушарий ушли с планеты. Но тогда о Высоцком и о Ленноне Яс никакого представления не имел. Он просто доживал последние свои летние райские дошкольные денечки, радовался и ждал сентября, до которого оставались считанные дни. Когда в синей форме и с модным ранцем за плечами, уже стоящим на самом видном месте на столе в его комнате, он наконец, пойдет в школу.

На линейке в первом классе было шумно, и как-то потно-радостно. Мальчики все были подстрижены «под горшок», хотя в СССР в то время был уже некоторый либерализм в детских стрижках. Видимо, родители в этот важный день решили, что излишняя вычурность в прическе их чада будет не совсем к месту. По одежке, как ни крути, встречают. Так что все мальчики в результате вышли как на подбор – по параллельности их челок земной поверхности можно было бы сверять строительный уровень. Ясу, впрочем, было не привыкать: его мама стригла под горшок всегда, и не потому, что пыталась воспитать в нем спартанца и стоика, а просто совершенно искренне считая, что для мальчика дошкольного возраста все эти «прически» – от лукавого.

Яс за это лето сильно вытянулся и теперь был одним из самых высоких в классе, поэтому на первой школьной групповой фотографии его поставили в последний ряд, на скамейку, да еще почти в самый угол. Яс посмотрел на шеренги одинаковых затылков перед ним, которые будут сопровождать его – страшно представить – десять лет. Полторы его жизни, получается, подсчитал он. Перед школой бабушка дала ему на всякий случай азы умножения и деления к требуемым сложению и вычитанию.

Недалеко от Яса находился огненно-рыжий затылок мальчика, рядом с которым он стоял на линейке, с легко запоминающейся фамилией Перевертун. Яс подумал, что, наверное, это он будет его лучшим школьным другом, и надо бы встать с ним в пару. Но у их учительницы, Нины Васильевны, были на этот счет свои планы, и по окончании фотосъемки их стали расставлять по принципу «мальчик-девочка». Перевертуна забрили в пару к девочке первого. Но в их первом «А» мальчиков было двадцать, а девочек – всего четырнадцать и поэтому Яса поставили в пару не с девочкой, а с другим мальчиком.

– Привет, меня зовут Андрей Ветров, а тебя? – спустя несколько секунд тягостного для обоих молчания сказал его новый напарник. На нем были сандалии в мелкую дырочку и очки.

– А меня Яс Возник.

Опять молчание, которое после знакомства выглядело уже совсем глупо.

– Давай сидеть за одной партой? – выпалил Яс.

Андрей убежденно закивал, соглашаясь. Потом они с легкостью взялись за руки и пошли в класс, все не в ногу, отчего строй напоминал пьяную гусеницу, если таковая есть в природе.

В классе они сразу же сели в середине первого ряда, у окна, не дожидаясь, пока Нина Васильевна определит им место. Яс рассказал своему новому другу про Иссык-Куль и Черное море, а Андрей – про ГДР, откуда они недавно приехали потому, что его отца, кадрового военного вертолетчика, перевели в алма-атинскую часть. Но как следует наговориться им не дали. Оказалось, что уроки начинаются завтра, а сегодня уже можно идти домой. Яс с Андрюшкой вышли на школьное крыльцо к истомившимся в ожидании своих первоклашек родителям, и тут оказалось, что идти домой им тоже по пути – Андрей жил немного дальше, так, что дом Яса был как раз на полпути до его дома. Так они и пошли домой: Яс со своей и Андрей со своей мамами. По Ауэзова до Виноградова, где около их подъезда они и распрощались.

– Четко, что мы с тобой попали в первый «А», скажи? – прощаясь, сказал Яс

– Почему? – спросил Андрюшка

– Первый класс, первая буква алфавита. И номер школы тоже 55. В сумме 100. Значит, мы с тобой будем в жизни первыми. Один-ноль-ноль!

Со временем оказалось, что у них много общего. Андрей тоже любил путешествия, самолеты и космос. Ему тоже больше всего нравились пончики по шесть копеек из всего того, что продавалось в их школьной столовой. Про Волшебника понятно не было, Яс решил столь интимные вещи в первые дни их дружбы не спрашивать. В продленке, куда их записали, у них оказалось очень много свободного времени – домашние задания были небольшими и легкими. Они вместе пускали кораблики и вертолетики, сделанные из уже сухих к середине осени семян клена и ясеня по дороге из школы домой. Кораблики пускали в арыке, идущего вдоль Ауэзова – он всегда был полон воды. Для вертолетиков лучше всего подходил последний этаж школы, куда вообще-то им запрещалось заходить – там учились старшеклассники.

Но самой захватывающей игрой было сражение с земляными осами на заднем дворе школы. Осы, во-первых, были живыми, а во-вторых, опасными и серьезными соперниками. Яс с Андрюшкой сначала пихали в обнаруженные ими гнезда прутики, но после того, как одна оса чуть не укусила Яса в нос, друзья вынуждены были поспешно покинуть поле сражения. Нужен был новый план.