Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Яс догадался, что в центре – тот самый Панфилов, командир этих солдат, недаром он проявился из тучи почти полностью и стоит в самом центре, прикрывая собой своих бойцов. На его голове тоже была каска с пятиконечной звездой, и лицо его тоже было грубым и серьезным, как у остальных, но более спокойное и уверенное, что ли. И еще, при всей своей яростной суровости, было ясно, что на самом деле он добрый. По глазам или еще как-то, Яс так и не понял, но совершенно точно – добрый, просто идет война и отсюда такое суровое выражение лица.

«Перед создателями этого монумента, ребята, стояла очень непростая задача: сделать огромный массив металла, из которого вырастают фигуры этих солдат, легким настолько, чтобы он мог удержаться на постаменте, – тем временем рассказывала Василиса Макаровна. – И наши конструкторы нашли, вы знаете, блестящее по своей находчивости решение! Не отливать монумент, а отчеканить его из листовой меди! Вы уже знаете, что такое чеканка? Это лист, которому с помощью специальных инструментов придают определенную форму. Так было вычеканено много отдельных фрагментов, которые потом сварили в одно целое. Таким образом, перед нами – совершенно уникальный, полый внутри и поэтому очень легкий мемориал. А какой силищей и мощью от него веет, согласны?»

Яс не верил своим ушам. Эти огромные солдаты из металлической тучи весят меньше одного грузовика? Он еще раз посмотрел в глаза их самому главному. Василиса Макаровна сказала, что его зовут политрук Клочков. Тогда почему не 28 гвардейцев-клочковцев? Но времени расспрашивать уже не было: Нина Васильевна махала ему рукой с другой стороны Вечного Огня. Яс поблагодарил экскурсовода и побежал догонять свой класс. Концы его галстука, развеваясь на ветру от бега, то и дело гладили его по щекам вместе с ласковым майским ветром.

Но главное волшебство этого майского дня было еще впереди. Дело в том, что несколько дней назад Яс рассказал о вожделенной радиоуправляемой машине бабушке с дедушкой, рассказал не с каким-то хитрым расчетом, а просто хотел поделиться своим восторгом от, как бы сейчас сказали, edge- технологий. Мол, представляете, мои дорогие бабушка с дедушкой, что в этом мире делается, машины уже без проводов тебя слушаются, по воздуху. Они с бабушкой тогда договорились, что куда-нибудь сходят вместе 19 мая, после принятия Яса в пионеры. И сейчас Яс увидел, как она стоит перед входом на мемориал Вечного Огня и машет ему рукой. Любимая, любимая бабушка. Яс подбежал к ней, совсем не запыхавшись:

– Вот, смотри, я теперь пионер!

– Поздравляю, Ясонька, – бабушка крепко прижала его к себе и поцеловала в щеку. – Будь готов!

– Всегда готов! – радостно выкрикнул Яс. – А куда мы пойдем отмечать мое пионерство?

– Надо подумать, – в тон ему засмеялась Надежда Иосифовна. Но сначала давай ненадолго зайдем в «Детский мир»? Если у тебя нет возражений, само собой?

– Возражений против «Детского мира»? Ты шутишь!

– Отлично, пойдем тогда пешком? Я давно не была в центре, с удовольствием прогуляюсь. Благо тут полчаса ходьбы.

События следующего часа Яс запечатлел с фотографической четкостью, как мы запоминаем все важные события жизни. Вот они с бабушкой подходят к столь хорошо ему знакомому входу с массивными гранитными ступеньками и высокими стеклянными дверями. Вот они идут к самому главному для него прилавку, где стоит Она. Вот бабушка о чем-то разговаривает с продавщицей, а Яс в это время, не отрываясь, смотрит на главную красоту в этом мире. Потом бабушка идет к кассе, и Яс не верит своим глазам: она вынимает фиолетовую двадцатипятирублевую купюру, отдает ее кассиру, а тот дает ей чек без сдачи. Без сдачи, Волшебник! Это может значить только одно, только одна вещь стоит в этом отделе 25 рублей! Этого не может быть, но тем не менее это происходит: машину снимают с витрины и протягивают ему тот самый гладкий желтый руль с кнопками. Вот в машину вставляют батарейки – ого, сколько их! Раз, два, три, четыре, пять, шесть! Шесть круглых и одну квадратную в машину и еще одну квадратную в руль. Вот продавщица проверяет ее, перевернув, как черепаху, на спину: колеса крутятся и поворачивают, все работает. Вот он ставит машину на пол в магазине, нажимает на кнопку, и она едет! И поворачивает, когда Яс жмет на кнопки поворота. Вот заветную коробку с машиной дают Ясу под завистливо-радостные возгласы тотчас же собравшейся вокруг него толпы детей. Вот счастливый Яс принимает поздравления от совершенно незнакомых ему пацанов. Вот они с бабушкой идут по коридору к выходу, а его «гонка» у него в руках. А мир вокруг вместе с ним ликует каждой своей майской пылинкой. «Бабушка,– шепчет Яс, уткнувшись в ее ухо в автобусе. И не находит слов. И просто крепко-крепко целует ее в щеку.

Потом, правда, оказалось, что гонка хорошо ездит только на гладком полу квартиры, а на грубом асфальте двора ее пластмассовые колеса отказывались толкать это пятикилограммовое чудо советской игрушечной промышленности. Да и дома на многочисленных коврах и паласах машина вела себя на троечку. Яс помучился пару недель, перенося ее, как ветерана-инвалида на гладкие поверхности, но магией этот госпиталь покалеченных мечт уже не пах. А когда батареи в очередной раз разрядились (шутка ли, таскать больше пяти кило) мечту, оказавшуюся колоссом на беспроводных мозгах, с почетом и грустью водворили на шифоньер. Яс бросил не нее прощальный взгляд: самая главная его мечта сбылась. И радость была при ее покупке огромной тогда, в «Детском Мире». А потом почему-то выдохлась. Вон луноход из детства – вообще не управлялся, ездил, как сумасшедший, бился об углы, крутился во все стороны. И ведь радовал его и всех его друзей, пока не сломался. Хотя он он нем и не мечтал вообще. А может, дело в силе желания? Чем сильнее желаешь, тем предъявляешь потом к своей сбывшейся мечте больше требований? Если бы он не знал об этой «гонке», а получил бы ее без случайно, возможно, его бы устроило то, что она умеет ездить только по гладкому полу?

Ясу вспомнилась гэдээровская железная дорога, которую ему подарили два года назад. Электровоз и вагоны были сделаны идеально, с прорисовкой мельчайших деталей. К ходовой части тоже не было никаких претензий: колеса двигались и поворачивались настолько плавно, как будто вместо пластмассовых деталей, там стояли какие-то магниты. Но вместо лесов и полей, прилежно изображенных на коробке немцами, было кольцо, и спустя несколько минут гнать локомотив с вагонами по кругу пропадал всякий азарт. Магия пропадала. С любым щенком, как оказалось, играть было намного занимательнее, чем с самой навороченной «гонкой» на свете спустя две недели с момента обладания ею, так что с дорогой случилась та же самая история.