Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Дело было так. Зимой Яс клянчил у мамы фантастическую полицейскую машину, управляемую с пульта на длинном проводе. Она так и называлась: POLICE, а не «милиция», потому что была произведена в ГДР. Она умела поворачивать и давать задний ход. Но это было не все: при нажатии красной кнопки на пульте машина включала самую настоящую сирену. Была, правда, одна загвоздка: игрушка стоила десять рублей, одну двенадцатую маминой зарплаты. Яс недели три упрашивал мать купить ему десятирублевое чудо. Он клялся, что будет хорошо учиться, беспрекословно слушаться, с энтузиазмом помогать убираться в квартире и далее по списку. Но все было тщетно: выкинуть столько денег на, пусть и модную, но все же игрушку, мама отказывалась наотрез. Яс уже было отчаялся и оставил попытки заполучить полицейскую птицу счастья, но в один прекрасный день мама сама привезла заветную глянцевую большую коробку домой. Яс тогда чуть не лишился дара речи от счастья, но счастье оказалось недолгим и длилось чуть больше месяца. Потому что в апреле, когда они с мамой как-то зашли в Детский Мир, Яс увидел настоящее, а не мнимое божество игрушечного автомобильного пантеона.

Это была уже не полицейская, а гоночная машина. Вы понимаете разницу. С острым носом, задним приводом и антикрылом. Размерами своими она превосходила все остальные игрушечные машины, так же, как сверхзвуковой Ту-144 превосходил другие пассажирские самолеты. Пульт управления был выполнен в форме руля. И – о Волшебник! – между рулем и машиной не было ничего. Никакого провода. Эфир. Это была даже не магия, это было наступившее завтра, но заглянуть в него могли не многие, потому что стоило это «завтра» безумные двадцать пять рублей, о чем красноречиво свидетельствовал ценник. Яс смотрел на машину. Машина смотрела внутрь себя. Ей некуда было смотреть, она была настолько прекрасна, что созерцание своего «я» было для нее единственным правильным выбором. Яс, спустя годы, увидит этот взгляд по Fashion TV – точно так же вовнутрь смотрели супермодели на подиуме, но тогда единственным значимым подиумом в мире для Яса была верхняя полка в отделе игрушек в «Детском Мире».

«Полиция» на гнусном поводке с горя была позабыта и поставлена на шкаф в спальне, подальше от глаз. Яс отлично понимал, что просить вторую машину, да еще за такую цену – даже уже не наглость, а преступление. По крайней мере в ближайшие полгода. Яс ложился на диван, закрывал глаза и представлял, как «гонка», повинуясь кнопкам на руле, послушно колесит по двору на глазах у его изумленных друзей. Счастье, что мечты вообще не стоят денег, все, что нужно, чтобы у тебя появилась эта машина в мечтах – это лечь на диван и закрыть глаза.

Школьный год уже отсчитывал свои последние дни. Отцветал не спеша за окном душистый май. И первомайские праздники, и Пасха, аккурат выдавшаяся перед Днем Победы, и такие неожиданно легкие в этом году для Яса годовые контрольные – все было, как и должно быть в мае – радостно и ярко. После того, как кокона не стало, учеба стала даваться ему на удивление легко. Но в мае этого года была еще одна дата, которая с этого года стала для него праздничной – День пионерии. И девятнадцатое мая в этом году Яс ждал с особым нетерпением.

Пионеры – это уже вам не школьная мелюзга-октябряшки. Это, друзья мои, красный галстук и взрослый Ленин на значке, а не толстый кудрявый бутуз. Законы пионеров и клятва были отпечатаны на задней обложке тетради по письму, так что Яс давно знал ее назубок. В общем, почти все в тексте ему нравилось, смущала только «борьба». Было тоже что-то в ней искусственное. Ну, ради красного галстука можно согласиться и побороться, если без этого никак.

Девятнадцатого мая Яс бойко произнес «жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать Законы Пионерии Советского Союза» и протянул шею красивой девочке, которой, наверное, скоро уже будет пора вступать в комсомол. Проводница Яса в мир пионерии была довольно высокая и стройная, с уже двумя выпирающими холмиками на блузке, между которых струились концы алого галстука. Яс, с детства неравнодушный к любой красоте, с большим удовольствием отдался новому ритуалу повязывания галстука, почти упершись носом в белоснежную ее блузку со свежевыглаженными алыми языками. От нее еще и вкусно пахло в придачу. Наверное, подушилась лучшими мамиными духами. И глаза у нее голубые и немного зеленые, и вон две веснушки, а губы – прям тюльпаны.

Девочка отступила, подняла руку в пионерском салюте и произнесла высоким серебряным голосом:

– Яс Возник! К борьбе за дело Коммунистической Партии… Будь готов!

– Всегда готов! – высоко в тон ей, одурев от ее аромата и от осознания торжественности момента, прокричал Яс. Один нескончаемый праздник этот май месяц!

Яс возложил вместе со всеми новоиспеченными пионерами свой букет с гвоздиками к Вечному Огню, и они с одноклассниками и Ниной Васильевной пошли фотографироваться у памятника 28 Героям-Панфиловцам.

– Дети, не расходитесь, сейчас Василиса Макаровна расскажет об этом уникальном мемориале, – попросила Нина Васильевна после того, как фотограф несколько раз уверенно и быстро, как хирург вырезающий аппендикс, щелкнул их класс на фоне памятника так, чтобы огонь оказался перед ними, а монумент с панфиловцами позади.

Василиса Макаровна была седеющей, интеллигентного вида женщиной в массивных очках. Но Яс смотрел уже не на нее, а на памятник, который, при ближайшем изучении и в самом деле заслуживал пристального внимания. Прямо над ним нависала группа огромных и очень сильных солдат, заслоняющих собой стену. Яс без труда узнал кремлевские бойницы – хотя тут они были из красного гранита, а не из кирпича. А вот солдаты были из какого-то черно-коричневого металла. Металл этот выходил далеко за пределы стены неровными рваными краями, как будто это была огромная железная туча. Из этой тучи тут и там высовывались в мир грубые и решительные лица в касках со звездами. У многих из них вылезло не только лицо, но и часть туловища, и почти у всех – одна или две мощных руки, в которых они сжимали автомат или держали гранату. А в центре, широко раскинув руки в стороны, выпятив грудь и согнув правую ногу в колене, выходил самый огромный воин. Он почти полностью отпочковался от бесформенной бронзовой тучи. Под его гимнастеркой и штанами без труда можно было разглядеть широкие, набухшие, готовые разорваться от своей мощи, мускулы. В правой руке он сжимал гранату размером с половину Яса, а левая его рука с широко расставленными пальцами и открытой ладонью как бы останавливала перед собой… кого? Не важно. Было понятно с первого взгляда: никого он дальше не пропустит. Сгребет этой ладонью и выкинет за километр хоть человека, хоть танк.