Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Каникулы, как обычно, наступили точно в срок без опоздания. Яс, которому так тяжко давалось каждое пробуждение в семь утра во время школьного года, в это утро проснулся с рассветом, еще и шести не было. Это было то пробуждение, когда ожидание счастья встречается с самим счастьем, да еще в то время суток, когда солнце только собирается смазать своей кисточкой макушки гор цветом фламинго. Силуэты вершин становятся четкими. В лазурно-синем небе звезды на востоке понемногу начинают гаснуть, кроме одной, самой яркой. Эту звезду знает даже первоклассник – это Венера, звезда утренней зари. В других частях небосвода звезды и луна приглушают свой свет, чтобы не мешать Венере в ее парадном выходе, но все еще прекрасно различимы. Пение птиц в такой тишине становится все громче и разнообразнее, и переходит в allegro как раз в тот момент, когда первый луч солнца пронзает небо над горой. И сразу же наступает первый день лета, хотя технически это еще конец мая, но тем лучше, у тебя есть фора в пять дней. Тебе всего девять лет и впереди – все летние каникулы целиком, огромные, как океан. Ты высовываешься в окно в утреннюю тишину двора и шепотом, чтобы не разбудить никого в еще полностью спящем доме, изо всех сил кричишь: Урррааааааааа! Жаль, что этот крик слышен только тебе. А еще очень скоро вы с мамой и дядей Женей поедите отдыхать на Балхаш, озеро, где одна часть пресная, а другая соленая. Разве так бывает, Волшебник?

…В рабочем поселке Саяк в магазине жилистые, густо пахнущие множеством запахов шахтеры вместо денег давали продавщице какие-то белые бумажки с печатями, которые, называли «талонами». На эти «талоны» они брали продукты, которые на деньги почему-то купить было нельзя. Такие чудеса Яс видел впервые и удивляться сейчас у него было две причины. Во-первых, до этого дня за деньги купить можно было все. Включая телевизор, клеящиеся модели самолетов и его радиоуправляемую машину, да что там радиоуправляемую, настоящие «Жигули»! А во-вторых, «талоны» выглядели очень подозрительно, намного подозрительнее даже самых замызганных рублевых купюр. Они с Андрюшкой таких могли бы целую кучу напечатать, а Жиенбаев на резинке печать за пять минут нарисовал бы. Прижали ее к бумаге, подпись бы сделали и вперед, думал Яс. Он еще раз пристально посмотрел на печать на бумажке в руке рядом стоящего усатого смуглого скуластого мужчины, похожего больше не на шахтера, а на индейца по имени Гойко Митич из фильмов про Чингачгука. Ну, точно. А печать еще и размазана – такую подделать будет пара пустяков, только надо узнать, что на ней написано.

– А это что у нас тут за молодой геолог появился? Приехал новые месторождения открывать с отцом? Как тебя зовут? – Чингачгук, обменяв свои талоны на сигареты и какие-то банки, которые он прижимал к груди, с улыбкой навис над задумчивым Ясом. Ясу опять стало страшно неудобно из-за того, что дядю Женю приняли за его отца. Еще меньше ему хотелось пускаться в пространные объяснения. Но отвечать что-то было нужно, невежливо молчать, когда тебя о чем-то спрашивают взрослые.

– Я, наверное, когда вырасту, буду в летное училище поступать, как дедушка мой. А потом стану космонавтом, – потупив глаза в пол, тихо ответил он Гойко Митичу.

– Космонавтом?! Ну ты даешь! Ну, дай бог! – засмеялся тот. – Жень, перед отъездом вечерком заходи к нам, хоть выпьем за встречу. У нас еще поллитра осталась. Нет? Понимаю, сын подрастает, зачем пример плохой подавать ему? Ладно, бывай, хорошей экспедиции и отдыха!

В Саяк они заехали, чтобы запастись провизией перед недельной поездкой вокруг соленой части Балхаша. Яс, раскрыв рот, в который раз уже слушал объяснение дяди Жени о том, как так может быть, что одна часть у этого озера – пресная, а вторая – соленая, но так и не понял, как узкий перешеек может препятствовать смешению двух половин озера. Ну да ладно, главное, что они будут рыбачить – Яса, никогда до этого не державшего в руках удочки, потряхивало от предвкушения, тем более, что дядя Женя обещал, что такой рыбалки он не увидит больше нигде во всем мире. У их семьи, как оказалось вдруг, тоже имелись талоны, и немало. Их они обменяли на довольно большой кусок баранины, какие-то консервы и овощи: картошку, лук, морковку и капусту. Картошку и капусту загрузили в большой зеленый грузовик, который дядя Женя взял где-то для их путешествия, а четверть барана с морковью и луком отнесли в столовую.

Яс с интересом наблюдал, как дядя Женя готовит грузовик к путешествию: канистры с бензином, канистры с водой, спальники, примус, металлическая посуда, удочки с рыбацким мелким хламом… все это было для Яса, всю свою жизнь проведшего в городе, настоящим театром, пьесой, в которой и ему по какой-то невероятно счастливой случайности выпала одна из главных ролей.

Вечером дядя Женя и мама тушили баранину в поселковой полевой столовой, которая располагалась не в здании, а под большим навесом, на открытом воздухе. Жирная баранина, лук и морковь быстро привлекли своим запахом нескольких молодых мужчин, но вечеринки не получилось: все приготовленное мясо было снято с костей и плотно уложено в трехлитровые банки, а сверху залито курдючным жиром. Мама вымыла казан и убрала на кухне, а потом они отнесли три банки с горячей бараниной в машину. Точнее, несли мама и дядя Женя, а Яс шел с ними рядом и смотрел на ночное балхашское небо. Звездное небо в августе никогда ему не надоедало, как и вопрос о том, как Вселенная может быть бесконечной. Задранная вверх голова кружилась от звездного фейерверка от горизонта до горизонта и степного, пахнущего полынью воздуха. И еще от осознания того, что за любым краем их Вселенной, все равное есть что-то, и это что-то и является как раз залогом той самой бесконечности. Такого неба Яс еще не видел даже в горах.

После ужина они втроем недолго повозились в машине, укладываясь в чистые, пахнувшие прачечной хэбэшные вкладыши для спальников и обменялись впечатлениями от первого дня. А потом звезды на небе сложились в огромную, невероятной яркости снежинку, потому что Яс провалился в сон, тот крепкий сон без сновидений, какой сопровождает всех детей, особенно летом на свежем воздухе в новом месте.

Завтра они уже катили на их геологическом зеленом ГАЗ-66 вдоль побережья по дороге, полностью свободной от всего людского. Ни машин, ни людей, ни асфальта, ни даже столбов (столбы остались позади, вдоль основной трассы). Были только нежно-голубое очень высокое небо, две желтых и между ними одна зеленая полоски дороги и бирюзовый, переливающийся от солнечных бликов Балхаш справа. Когда дорога взбиралась на холм, то казалось, еще немного, и они приедут в то место, где небо сходится с землей, о чем знающие люди писали в самых любимых Ясовых сказках. Но за холмом оказывалось, что земля с дорогой продолжаются и дальше, и уже виднелось новое место, где они сходились с небом, и Яс, улыбаясь, ждал нового слияния. И еще одного. И еще. Какое это счастье побывать в месте, где небо сходится с землей столько раз в течение всего одного дня! Солнце уже перевалило далеко за полдень, когда они, наконец остановились.