Мэгги О'Фаррелл - Хамнет

Агнес искоса взглянула на мужа. На очертание его профиля, аккуратно подстриженную и нафабренную бородку (она сама вчера вечером наточила бритву на кожаном ремне и побрила смертельно острым лезвием кожу любимого — полное доверие, полное подчинение). Его глаза устремлены в землю: ему не хочется здороваться со знакомыми или задерживаться для разговоров с ними. Он крепко держит ее за руку, напряженно сжав пальцы. Ему не терпится отправиться в путь. Покончить со старой жизнью. Окунуться в полноводные течения нового мира.

Он говорил о кузене, которого навестит в Лондоне, о том, что этот кузен снял для него жилье.

— В доме у реки? — спросила она, уже зная ответ: он рассказывал ей об этом прежде. Казалось важным продолжать сейчас разговор, пусть даже о пустяках. Вокруг них жители Стратфорда. Все смотрят, наблюдают, прислушиваются. Это важно для него, для нее, для всей семьи, для их дела, что они выглядят довольными, что они живут в полном согласии. Что их поведение опровергает ходившие по городу слухи: они не ужились вместе; торговля Джона захирела; он сбегает в Лондон, чтобы избежать позора.

Агнес чуть повыше подняла голову. Нет никакого позора — выразительно показывала ее прямая спина. Нет никаких сложностей в семейной жизни — выразительно показывала ее округлившаяся талия. И в торговле все прекрасно — показывали начищенные до блеска туфли ее мужа.

— Дом, полагаю, — ответил он, — неподалеку от кожевенных мастерских. Поэтому я смогу быстро осмотреть их по поручению отца и выбрать, с какой лучше вести дела.

— Понятно, — сказала она, несмотря на отчетливое знание того, что он недолго будет связан с перчаточной торговлей.

— А река там, — продолжил он, — говорят, опасна своими приливами.

— Неужели? — встревоженно произнесла она, хотя слышала, как он рассказывал об этом матери.

— По словам кузена, очень важно для переправы подыскивать опытного лодочника.

— Да уж, будьте там поосторожнее.

Далее он принялся описывать разные берега реки, вспоминая, какими причалами безопаснее пользоваться по утрам или вечерам. Она представила себе мутные воды широкой реки со смертоносными течениями и множеством вертких суденышек, точно как наряд, изобильно украшенный бусинками. Представила, как одна из этих лодчонок, с ее мужем на борту, несется вниз по течению, как он сидит в ней с непокрытой головой в пропитанной грязной речной водой одежде, а его туфли хлюпают по илистой жиже. Чтобы избавиться от этого навязчивого кошмара, она резко встряхнула головой и покрепче сжала его надежную руку. Все это неправда, все будет хорошо; у нее просто слишком разыгралось воображение.

Она дошла с ним до почтового трактира, слушая, как он описывал свое будущее жилье, как обещал вскоре вернуться, как он ежедневно будет думать о ней и о Сюзанне. Он обещал по возможности быстрее найти хорошее жилье в Лондоне, и тогда они вскоре опять будут жить все вместе. Но вот они остановились около дорожного столба со стрелкой, указывающей направление на Лондон (она узнала это слово, большая уверенная волна «Л», округлые «о», как пара глаз, домик «д» и пара «н», похожих на стулья).

— Вы напишете мне? — страдальчески сморщившись, спросил он. — Когда подойдет время? — Он нежно обнял ладонями округлость ее живота.

— Конечно, — ответила она.

— Мой отец, — он печально улыбнулся, — надеется, что родится мальчик.

— Я знаю.

— А я буду рад любому исходу. Мальчику или девочке. Девице или парню. Мне все равно. Как только я получу от вас весточку, то сразу все подготовлю к тому, чтобы приехать и забрать вас всех. И тогда мы будем все вместе жить в Лондоне.

Он обнял ее, прижав к себе как можно ближе вместе с их будущим ребенком.

— А у вас еще нет предчувствия? — прошептал он ей на ухо. — Никаких предвидений на сей раз? О том, кто у нас будет?

Она склонила голову к вороту его рубашки.

— Нет ничего, — призналась она, выдав голосом собственное недоумение.

Для нее стало неожиданностью, что она не сумела представить или предвидеть пол своего вынашиваемого ребенка: девочка или мальчик, она не могла сказать. Она не получила пока никаких ясных знаков. На днях она уронила нож со стола, и он упал острием к очагу. «Значит, — подумала она, — будет девочка». Однако в тот же самый день к вечеру она вдруг осознала, что, зачерпнув ложкой яблочное пюре, с особым удовольствием прочувствовала его свежий и сочный вкус, и тут же подумала: «Мальчик». Впервые знаки сбивали ее с толку. Ее волосы стали сухими и потрескивали, когда она причесывала их, что предвещало, согласно приметам, рождение девочки, однако кожа ее осталась мягкой, а ногти — крепкими, что предвещало рождение мальчика. В другой день на пути ей встретился самец чибиса, а потом из кустов с возмущенным криком вылетела самка фазана.

— Не могу ничего сказать, — добавила она, — сама не знаю почему. Так…

— Не надо беспокоиться, — сказал он, мягко обняв ладонями ее лицо и приподняв его так, что их взгляды встретились, — все будет в порядке.

Она кивнула, опустив взгляд.

— Разве вы сами обычно не говорили, что у вас будет двое детей?

— Говорила, — признала она.

— Вот и славно. И сейчас у вас здесь, — он приложил ладонь к ее животу, — второй. Толкается и ждет своего часа. Все будет в порядке, — повторил он, — я точно знаю.

Он пылко поцеловал жену и, отстранившись, пристально посмотрел на нее. Она заставила себя улыбнуться, надеясь, что кто-то из горожан увидит их мирное прощание. «Смотрите, смотрите», — подумала она, погладив его по щеке и коснувшись его волос. Он еще раз поцеловал ее, на сей раз припав к губам долгим поцелуем. И напоследок, поглаживая ее по затылку, он со вздохом зарылся носом в ее шею.

— Мне не хочется уходить, — пробурчал он, но она осознала, как натянуто и напряженно прозвучали его слова, явно не отражая его истинных чувств.

— Хочется, — коротко возразила она.

— Нет.

— Вам надо идти.

Он вновь шумно вздохнул, овеяв теплым дыханием ее накрахмаленный чепец.

— Возможно, мне не следовало бы покидать вас, пока вы… наверное, лучше мне дождаться…

— Так нужно, — уверенно произнесла она, коснувшись его дорожного мешка, из которого, как она знала, он вынул несколько образцов перчаток, заменив их книгами и бумагами.

Агнес загадочно улыбнулась ему. Трудно сказать, понял ли он, что ей известно о такой замене.

— Со мной же остаются ваша мать и сестра, — продолжила она, прижав руку к его ручному багажу, — и все ваши родственники. Не говоря уже о моих родных. Вам нужно идти. Вы подыщете для нас новое жилье в Лондоне, и мы по возможности быстрее присоединимся к вам там.

— Даже не знаю, — проворчал он, — мне не хочется покидать вас. Что, если я потерплю неудачу.