Андрей Истомин - Первый дозор

Да, уважаемый читатель, фисташка – это не орех. Это, как говорят ботаники – костянка. Мякоть у неё тонким слоем покрывает так известную вам косточку. Ободрав уже начавшие сохнуть остатки мякоти, Усталов сосредоточено ел доставшуюся ему горсть фисташек. Можно было бы и больше. Но, во-первых, он устал так, что даже есть не очень хотелось. Во-вторых, фисташки, даже не солёные и не жареные, вызывают жажду. А воды- то как раз и нет почти. Просидев ровно отведённые пятнадцать минут, сержант поднялся, сорвал ещё несколько пучков фисташек, запихал их в карманы. Ещё раз повторил процедуру увлажнения горла парой глотков воды. Проверил, что ещё есть полфляги. Повесил флягу на ремень и начал спуск.

Если читатель никогда не был в горах, то он не знаком с таким фактом, что спуск бывает куда сложнее подъёма. Риск сорваться куда выше. Одна радость – ненавистное солнце теперь скоро скроется за горой.

Примерно через час трудного и опасного спуска, Николай был уже и не против, чтобы солнышко посветило. Дело в том, что в это время года в горах на солнце запросто будет жарко, хоть раздевайся и загорай, а в тени весьма прохладно. За время подъёма камуфляж промок от пота и теперь холодил спину. Да, и вообще, если не двигаться, то, наверное, даже и холодно будет.

Пока сержант осторожно, частенько чуть ли не сползая на пятой точке, движется вниз, давайте вернёмся на заставу.

Ворота распахнули ещё до того, как УАЗ к ним приблизился, и тот, не снижая скорости, влетел на территорию заставы и со скрипом затормозил. Навстречу несётся дежурный. Но капитан остановил его взмахом: “Отставить!” И, повернувшись к дневальному, скомандовал:

– Этого – в “обезьянник”, пусть сидит, пока за ним не приедут, – убедившись, что Абдуло увели, повернулся к дежурному:

– Что с ранеными? Где вертолёт? Тревожка?

– Пришли в себя. Никишин разговаривает даже. Уваров говорит неразборчиво. С отряда передали, что вертолёт вылетел. На нём медики. – Эти новости явно обрадовали Запольного. А вот следующая новость была хуже.

– Собаку у тревожки чем-то траванули. “Хвост” тащит на себе её обратно. Преследуют, опираясь на визуальный след. Следы плохие.

– Слушай внимательно. При Абдуло про то, что им лучше, молчок. Пусть дневальный всё время его пугает, что, если парни помрут, он лично его пристрелит. И всем, кто мимо проходит, всё в таком же ключе. Мне надо его запугать до потери пульса.

Повернувшись к Нахимову, отдал команду:

– Быстро к замполиту. Пусть соберёт из тех, кто есть, ещё одну группу. Пойдём Усталову навстречу.

Через пятнадцать минут беготни у флага стояло ещё шестеро бойцов, старшина и замполит. Обратившись к замполиту, Запольный сказал:

– Никифор Никодимович, остаёшься за старшего. Доклад о задержанном с тебя. Протоколы я потом подпишу, сейчас главное – составить. Чем меньше нарушений, тем лучше. Я беру двоих, Нахимова и Савельева. Кажется, я знаю, куда они идут и что задумал Усталов. Надо подкрепить его.

Замполит, по возрасту ничуть не младше капитана, и тоже капитан по званию, обратился с вопросом:

– Василий Станиславович, не лучше ли отрядским передать это?

– Нет. Они прибудут на час – два позже, чем мы, даже если сейчас выедем. А тут вопрос времени остро. Твоя задача – разговорить бабая, пусть хоть что-то скажет. Главное, куда точно идут, и кто их встречает. Их точно должны встретить, и я боюсь – с документами у них всё в порядке. Если мы не перехватим их до покидания приграничья, понять, что это они самые, никто уже не сможет. Усталов, видимо, понял это сразу и пошёл наперерез. Единственное место, где их могут подобрать, не вызывая подозрений – это пятнадцатый километр дороги в райцентр. Там с совхозных хлопчатников и с кишлака частенько местные на попутках едут куда надо. И дорога насыщенная. Поэтому, если там их при документах подберёт “случайная” машина, никто их не возьмёт. Выйти они могут там, где арык выходит, тот, что на хлопчатник идёт. Уверен, Усталов идёт к арыку. И мы туда же. Всё, занимайся Абдулло.

Повернувшись к бойцам:

– Нахимов! Савельев! – услышав в ответ двойное “Я”, продолжил, – у старшины получить сухпай. Погрузить в машину термос – “полтинник” с водой. Получить сигнальные ракеты. Савельеву – вооружиться. На всё десять минут. Выполнять! В ответ прозвучало:

– Есть! – и названные вместе со старшиной побежали к зданию заставы.

Пока вторая тревожная группа собиралась, замполит пошёл к Абдуло. “Обезьянник” представлял из себя комнату, поделённую надвое решёткой. С одной стороны, у окна, стояли стол и стул, и там в этот момент сидел пограничник, охраняя старика. Тот находился во второй половине, без окон. Там имелись откидные деревянные нары. В данный момент они были пристёгнуты к стене на замок. В спешке никто не подумал их отстегнуть. Абдуло, подогнув ноги, сидел на полу, спиной к решётке, и шептал молитвы.

Замполит взял табурет, подошёл к решётке с другой стороны, уселся на него верхом:

– Ну, здравствуй Ата (отец). Жалобы есть?

Встав и повернувшись к нему, Абдуло, прищурившись, ответил:

– Одна жалоба, однако, есть.

– Какая?

– За что в зиндан посадили? Ну, подвёз я человека, откуда мне знать, что он нарушитель? – видно было, что свою линию защиты он уже построил. Да вот только замполит хоть и замполит, а допрос вёл далеко не первый раз. И в этот раз он был информирован куда лучше. Да и Абдуло он знал хорошо.

– Ну, пока ты просто задержан, или, точнее, доставлен на заставу для беседы. Я, собственно, пришёл просто узнать – может, надо что, может, семье на прощание что передашь?

– Какое такое прощание? Не виноват я? – дед встал, скрестив руки на груди. Прям это он допрашивает, а не его. Никифор Никодимович спокойно посмотрел на него.

– Так ведь решать – то, конечно, суд будет. Но в твоём случае он будет решать, за что именно пятнадцать лет дать. То ли за соучастие в нарушение госграницы, то ли за соучастие в покушение на убийство двух военнослужащих погранвойск КГБ СССР (он прям подчеркнул интонацией «КГБ»). Всё в совокупности, имей ввиду. И это при том, если ребята выживут. А они очень плохи. Наш фельдшер сказал – могут не довезти. А в этом случае тебя просто расстреляют, – спесь Абдуло слегка угасла, проявив живой интерес к разговору он заголосил:

– Вай! Как расстреляют? Ни за что? Просто так расстреляют? Это что, советская власть так решила? Простого дехканина расстрелять? И за что?

– Ну, советская власть ещё не решила – я ж сказал – суд решать будет. Но ты сам посуди. Ты, как говоришь, подвёз человека, а точнее, трёх – и всё. А вот в суде мы докажем, что они были с грузом в приграничной зоне, где чужих не бывает, и, встретив наряд, ты не сообщил о чужих. Хотя Усталов тебя спрашивал, откуда идёшь. Спрашивал ведь?