Элизабет Уэтмор - Валентайн

Октябрь 1929 года, отец Корины приехал домой, обедает. Человек, не терпящий пустых разговоров – «трепотни», – сегодня говорит без умолку, не успевает даже прожевать сэндвич. Выброс на скважине Пенна такой сильный, что куски буровой колонны, земля и камни взлетели на пятьдесят футов. Взорвалось в девять часов утра, и нефть до сих пор вытекает. Не представляю, сколько баррелей вылилось в пустыню. Буровой мастер не знает, когда удастся запечатать скважину. Это исторический день для нас, говорит Престидж Корине и её бабушке Виоле Тиллмен. Одесса станет знаменитой.

Корина и Виола уже берут свои шляпы и перчатки, но Престидж качает головой и отправляет в рот последний кусок сэндвича с яичницей. Нефтяная скважина не место для девочек и – он смотрит на Виолу – пожилых дам. Оставайтесь дома. Я серьезно говорю.

Корина рослая для своих лет, но все-таки должна сесть на краешек сиденья в отцовском «Форде-Т», чтобы достать ногой до педали стартера. Кренясь и подскакивая на сиденьях, девочка и старуха едут по плато Ллано-Эстакадо; герефорды Престиджа смотрят на них и жуют, жуют. Еще за милю до скважины Пенна небо становится черным, и земля под машиной начинает дрожать. Воздух мусорный, им приходится закрывать рот носовым платком. Помоги нам всем, Господи, говорит Виола.

Нефть падает с неба, разливается по земле, покрывая всё вокруг – полынь, голубую грамову траву, любимую Виолы, бородач и бизонову траву, достающую Корине почти до пояса. Семья луговых собачек стоит поодаль от расширяющейся ямы, они перелаиваются, подняв морды. Маленькая самка подбегает к яме и заглядывает в неё, а Корина представляет себе, что на пять миль вокруг в каждой норке сидят испуганные существа и так и не успеют понять, что на них свалилось. А полсотни мужчин и парней вокруг вышки не смотрят ни на траву, ни на зверьков, ни на землю. Они смотрят на небо, как зачарованные. Она всё живое убьет, говорит Виола.

Корина хмурится, нюхает воздух, а бабушка привалилась к двери. Лицо у Виолы побледнело, глаза мутные. Кашляет, прикрывает ладонью рот и нос. Запах этот, говорит она. Как будто все коровы в западном Техасе пёрднули разом. А наши деревья, кричит Виола, увидев, что купа молодых пеканов оказалась на пути у нефтяной реки. Что с ними будет?

Зато теперь западный Техас станет знаменитым, отвечает Корина, и папа говорит, что здешняя земля все равно ломаного гроша не стоит. Виола Тиллмен смотрит на внучку так, как будто видит её впервые в жизни. На Ллано-Эстакадо, может, и нет ничего хорошего, кроме звезд, простора и тишины, зимних певчих птиц да острого запаха кедровой сосны после дождика, но она его любит. Старуха и девочка ездили на лошадях по сухим руслам и зарослям креозотового кустарника, потом сидели тихо, наблюдая, как семья пекари кормится среди опунций. Они вдвоем нашли и окрестили самое большое дерево на ранчо: Скачущий Призрак – за косматую кору, похожую на енотовую шубу Реда Грэнджа [22] Ред Грэндж (1903–1991), знаменитый футболист. В фильме «Скачущий призрак» (1931) сыграл себя. . Сейчас лицо у Виолы – цвета золы, и руки у неё трясутся. Отвези меня домой, говорит она.

Хорошо, бабушка.

Можешь отвезти меня обратно в Джорджию?

Через три месяца Виола умрет, и к тому времени её внучка так насмотрится на нефтяной бум, что будет всех их ненавидеть до самой смерти.

Три дня скважина Пенна будет без отдыха извергать сырую нефть. Лужа величиной в дом образуется за считаные часы и, прорвав берег, уничтожит всё на своем пути. Больше тридцати тысяч баррелей [23] Около 3 600 000 л. выльется на землю, прежде чем людям удастся заглушить скважину. А когда заглушат, будут стоять на скользкой платформе, чернолицые, чернорукие, будут кричать, пожимать друг другу руки, хлопать друг друга по спине. Оседлали её, будут говорить друг другу. Укротили.

С тех пор как умер Поттер, Корина изучила ночное небо не хуже, чем его лицо. Сегодня на Ларкспер-Лейн лунный серп поднимается на середину неба; он побудет там час-другой и начнет свой долгий спуск к западному краю земли. Лишь редкие звезды видны – «Ночь вскипает одиннадцатью звездами» [24] Строка из стихотворения Энн Секстон. , и два часа уже, как закрылись бары. Улица темна, только дом Мэри Роз светится, как буровая платформа посреди черного моря.

Корина слышит Джона Ледбеттера раньше, чем он появляется сам. Его хэтчбек выезжает на перекресток Восьмой улицы и Кастера и, круто повернув, мчится сюда. Окна у него открыты, и музыка включена на полную громкость. Хриплый баритон Криса Кристоферсона того и гляди вышибет динамики из гнезд. От запотевшего стакана чая со льдом на бетонном полу веранды темное кольцо. Старухе Корине уже тяжело сидеть на полу, скрестив ноги, и, вставая с трудом, она чуть не разбивает стакан. Сейчас перейдет улицу и скажет Джону Ледбеттеру, чтобы выключил к черту радио.

Она уже на полпути, но в это время Джон сам убавляет громкость – улица снова безмолвна. В окне появилось лицо Мэри Роз; при кухонном свете её волосы выглядят белыми. Несколько секунд она стоит за стеклом, потом задергивает занавеску. Нога у Корины занемела, каждая капля виски, добавленного в чай, дает себя знать, но она все-таки переходит улицу. Джон сидит в машине, положив руки на руль, по радио – грустная песня.

Корина почти не знакома с молодым соседом, мужем Сюзанны – он вечно на работе, выезжает на завод среди ночи, после гудка, но ей привычно видеть этот наклон плеч и пятна на руках. Иногда так выглядел Поттер в первые недели и месяцы после возвращения с войны.

Она подходит к машине, но сидящего боится побеспокоить. Тихим голосом спрашивает, не хочет ли он посидеть у неё на веранде, выпить холодной воды или чего-нибудь покрепче. У неё есть эта пластинка – если Джону захочется послушать еще раз.

Большой послевоенный бум только начинается, война позади, и люди уже заглядывают с надеждой в будущее. Корина и Поттер, взявшись за руки, ходят по площадке нового автомагазина на Восьмой улице. Иногда пинают шину, раза два садятся в автомобиль, проверить его на ходу, и, наконец, платят наличными за «Додж»-пикап, очень собой довольные. Это прекрасная машина, новая модель «Пайлотхаус», с рядным шестицилиндровым двигателем. Поттер убеждает Корину потратить немного лишнего за удлиненный кузов, для дальних поездок, чтобы можно было лежать там и смотреть на Млечный Путь.

Едва обозначился живот у Корины, как директор пожимает ей на прощание руку и отправляет домой с банкой знаменитого овощного маринада, приготовленного его женой. Какого черта я буду делать шесть месяцев, кричит она в кабинете школьной секретарши – вязать пинетки? Секретарше видеть такое не впервой. Её дети покинули дом десять лет назад, и хотя любит их безумно, до сих пор просыпаясь по утрам, благодарит Бога за то, что ей не надо готовить никому обед и отыскивать вместе с ними тетради. Детка, говорит она, ты выбыла больше, чем на шесть месяцев.