Элизабет Уэтмор - Валентайн

Мне нужно вернуться к преподаванию, говорит Корина, потому что мне нравится держать полный класс заложников-подростков и читать им вслух «Мою Антонию» Уиллы Кэсер. Пусть сидит здесь какая-нибудь другая, и восемь часов в день – каждый день, Поттер, – строит глазки Алисе. Почему ты не задумаешься на минуту, каково это, если сам ты ни на день не оставлял работу?

Ты была прекрасной учительницей, говорит он, но кто будет ухаживать за Алисой?

Я до сих пор прекрасная учительница.

Они сидят и слушают тиканье часов. Лает соседская собака. На кухне включился новый холодильник, ровное гудение проникает в каждый уголок дома. До последнего дня жизни Поттер будет сожалеть о своих словах, но сейчас намерения у него самые лучшие; он кладет кроссворд на журнальный столик, подходит, садится на ковер в ногах у жены и размышляет вслух: рано нам или уже пора подумать о втором ребенке?

Утром первая мысль у неё – об Алисе; о ней же – последняя перед куцым ночным сном, и все часы в промежутке – тоже о ней. Она – вспышка молнии, огонь, нисходящий на можжевельник, на мескитовую рощу. Она – любовь, и Корина никак к этому не подготовлена. Вот человек, ради которого создан весь мир, и без неё этот мир невообразим. Если что-то случится с Алисой, если заболеет, если несчастный случай, если змея проберется на задний двор, где Алиса лежит на одеяльце, – этого достаточно, чтобы бросить женщину в объятия ближайшей церкви, а в случае Корины – в библиотечный фургон, который на прошлой неделе пригнали на свободный участок совсем недалеко от их нового дома.

Это долг Джона – приехать среди ночи к дому погибшего рабочего, постучать в дверь и ждать, когда жена ему откроет. Она боялась разбудить детей, рассказывает он Корине, поэтому они сидели на кушетке и ждали, когда приедет её сестра. Он держал руки на коленях, спрятав ногти. На заводе он вымылся в душе и надел чистую рубашку из своего шкафчика. Но кровь въедлива и, сидя на кушетке погибшего, он различал её под ногтями и в морщинах на суставах пальцев. Жена что-то спрашивала, и он что-то врал: кончился мгновенно, не мучился, даже не понял, что произошло. Джон смотрел на жену – она прижимала обе ладони ко рту. Но одно мог сказать честно: тот был не один. Джон был с ним, держал его лицо в ладонях и говорил, что всё обойдется.

Алиса уже ходит, и они решают выехать на шоссе, опробовать грузовичок на ходу, посмотреть, как тянет двигатель. Поттер звонит тестю – не возьмет ли он девочку на ночь. Ему хвалили горы в окрестностях Солт-Флэта, говорит он Корине. Там есть кемпинг, но лучше съездить туда до весны, пока не началась жара.

Поттер проветривает на заднем дворе свою старую армейскую палатку, проверяет швы, а Алиса на нетвердых ножках входит под тяжелый клапан и выходит, говоря нараспев единственную законченную фразу. А как же я? А как же я?

Корина складывает в сумку-холодильник пиво, холодного жареного цыпленка и картофельный салат и ставит в кузов три фляги с водой. Поттер прячет в бардачок бутылку бурбона, фонарь, два фальшфейера и свой армейский пистолет. Корина кладет туда же свой карманный. Поттер засовывает в бумажник две резинки. Корина в свою сумочку – спермицидный крем, диафрагму и бумажные салфетки.

Пока Поттер кормит Алису, Корина стоит у кровати и смотрит на маленькое черное шифоновое платье, которое она носила до родов. Может быть, и налезет, но нелепо брать его в такую поездку. Надев кардиган и красную расклешенную юбку чуть ниже колена – Поттер обожает эту юбку, – она ищет в стенном шкафу черные туфли на высоком каблуке. По крайней мере, ехать в них можно. Сапоги она ставит рядом со своим чемоданчиком. В последнюю минуту она снимает трусы, оставив на себе только черные чулки и пояс. За тридцать лет своей жизни Корина ни разу не вышла из дому без трусов. Ощущение восхитительное. Она надевает свои новые очки, снимает их и, прищурясь, смотрит в зеркало туалетного столика. Снова надевает очки и выходит в гостиную. Оп-па! Она вскидывает руку.

У Поттера расширяются глаза. Со смешком протягивает к ней руки. Ого! Малыш, ты прямо библиотекарь.

Корина роняет руку. Благодарю покорно.

Кори, нет! Милая, просто хотел…

Но тут заплакала Алиса – идет к маме, подняв руки, как маленький разбойник под фарами шерифа. Корина торопливо обходит Поттера, он трогает её за рукав кофты. Мягкая, говорит он, но она его не слышит. Она пытается успокоить дочку, а Поттер так и стоит в дверях, протягивая к ней руку.

Они целуют дочь, гладят и разговаривают с ней так, как будто отплывают на пароходе в Африку. Потом передают её дедушке, вместе с листком инструкций. Взглянув на бумажку, Престидж складывает её пополам и прячет в карман рубашки. Ну, отлично, говорит он. Приятного путешествия. Не торопитесь обратно.

Они выезжают на новое шоссе в сторону Нотриса, едут мимо палаток, выросших на парковке за стадионом, – не всем еще построено жилье. Палатки стоят на голой земле, худые перепачканные дети играют, дерутся, валяются в пыли. Корина смотрит на них, прикусив большой палец. Наверное, большинство даже не записались в школу. Стыд, говорит она. Какое безобразие.

Почему? Поттер проверяет фары: включает, выключает, включает снова. Людям надо как-то зарабатывать.

Это позор – что люди живут в палатках на голой земле. Компании должны больше заботиться о них.

Думаю, они делают всё, что могут в нынешних обстоятельствах. Сюда съезжается много народу, очень быстро.

Ерунда. Нефтяные компании не заботятся об этих людях, ты себя не обманывай. Кроме того – она ищет в сумке помаду и пудреницу, – тебя не тревожит то, что они здесь делают с землей?

Поттер нажимает на газ. Меня гораздо больше тревожило бы, если бы не мог принести вам с Алисой еду на стол, если бы не мог откладывать немного денег на тот случай, если наша дочь решит поступить в колледж, как её мама.

Корина проводит густо-красной помадой по нижней губе и осматривает зубы в зеркальце. Она думает о том, что на ней нет трусов. Кожа сиденья ласкова под коленями. Не гони, говорит она. Мы не хотим попасть в аварию.

Слушаюсь, Корина. Поттер включает радио, и оба закуривают. Дым выходит в окна, они проезжают мимо грузовичков с полными кузовами людей. Некоторые смотрят тебе в лицо. Некоторые отворачиваются, словно бегут от кого-то – от полиции, от бандитов, от жен и малолетних детей, оставленных дома в Галф-Шорсе или в Джексоне, в каком-то унылом городишке, где нет работы и никаких перспектив.

Они проезжают мимо рулонов колючей проволоки и штабелей стальных балок, лежащих у самой дороги. Впереди, за четверть мили от них, останавливается пикап, и на дорогу спрыгивают две женщины. Они стоят на обочине, отчаянно машут руками, подъезжает другой пикап, и они залезают в кузов. Мужчины встречают их веселыми криками. Корина хмурится и подсовывает ладони под колени. Подкладка юбки липнет к заду, бедра мокры от пота. Что сейчас делает Алиса? – думает она. Прыгает на животе у дедушки? У него несколько дней будет болеть.